– Да, конечно же, я виновата. Мне следовало проверить все факты. Такая история нуждалась в двойной или даже тройной перепроверке, и я знала об этом. Но мне ее рассказал человек, утверждавший, что сам являлся очевидцем событий. А нам как раз нужны были яркие, живые истории для телевизионных передач.
Она сидела, сильно сжав руки, и ждала хоть какой-нибудь реакции со стороны Ника. Но он продолжал молчать. Нависшую тишину нарушил дрогнувший голос Сибиллы, которая, всхлипнув, закончила:
– А после всего меня уволили со студии.
Ошеломленный услышанной новостью, Ник переспросил:
– Уволили?
Как бы он ни злился на повинившуюся в своей безответственности Сибиллу, он понимал, что никто не имел права исключать ее из колледжа и увольнять с работы. «Просто из молодой женщины сделали козла отпущения», – подумал он про себя.
– На каком же основании они исключили тебя? – допытывался он. – В университетах не принято расставаться со своими студентами; они применяют меры дисциплинарного воздействия, временно отстраняют от учебы, делают все возможное, чтобы избежать…
– Не надо, пожалуйста, не надо, я не могу ни говорить, ни думать об этом. Я не вынесу этого кошмара – так больно. Не могу, не могу, не могу! – рыдала Сибилла, и слезы ручьем катились по ее щекам.
– Извини, – сказал Ник. – Конечно же, мне не следовало заводить этот разговор; понятно, что он неприятен тебе.
Затем, после долгой паузы, когда Сибилла немного успокоилась, она, глубоко вздохнув, сказала:
– Я гордилась той своей передачей хотя бы потому, что мне пришлось делать ее «с колес», и я прекрасно справилась с работой; все подтвердили это. Это значило для меня гораздо больше, чем кому-то кажется. Это было для меня счастьем, – она кинула быстрый взгляд на Ника. – Я хочу сказать, что получаю огромное удовлетворение от работы, если чувствую себя на своем месте. Я очень много хочу, меня просто распирает от всяческих желаний. Может быть, это звучит глупо, но я действительно не могу просто ждать того, что хочу, я должна действовать, чтобы заполучить желаемое, – ведь все движется таким медленным темпом! И вдруг лед тронулся. Получив работу на студии, я почувствовала, что тут-то и началась настоящая жизнь. Наконец я стала не просто зеленой студенткой, а необходимым для студии человеком. И вот у меня все отняли. Я допустила одну маленькую ошибку, и за это у меня выбили почву из-под ног. Именно в тот момент, когда я стала ощущать себя важной личностью, учась в Стэнфорде, готовясь стать телережиссером, меня оставили ни с чем. Разве они думают о том, что разбивают сердце человеку, увольняя его с работы и выбрасывая из колледжа? Они сидят такие самодовольные…
Лицо Сибиллы почти перекосилось от злости. Резко встав, она подошла к крану и, включив холодную воду, сказала сдавленным голосом:
– Прости, я позабыла приготовить кофе. Обычно я более расторопна.
Подойдя к Сибилле, он обнял ее, прижав к своей груди. Так как она едва доставала до его подбородка, он потерся щекой о ее черные волосы и тихо произнес:
– Ты действительно особенная, а поэтому я не верю, что какие-то невзгоды смогут поколебать тебя. Я уверен, ты достигнешь своей цели. Ты сделаешь вывод из полученного урока, но не отступишь.
Слегка отстранившись от Ника, она с удивлением взглянула на него и спросила:
– Почему ты это говоришь? Ты же меня совсем не знаешь!
– Пока не знаю, но уже догадываюсь, – улыбнулся он, заметив, как сразу изменилось выражение ее лица.
Она так жаждала ободряющего слова, улыбки, дружеского плеча, какой-нибудь похвалы и любви тоже. Свалившиеся на Сибиллу неприятности задели Ника за живое особенно сильно после нескольких месяцев, проведенных рядом с излишне самоуверенной, насмешливой Валери…
Испытывая в душе злость за допущенную слабость, он в который раз постарался отвлечься от образа своей бывшей возлюбленной. Ник имел достаточно крепкую силу воли и способность контролировать свои чувства, мог сосредоточиваться лишь на нужном ему предмете, – но он так и не смог выбросить Валери из своих мыслей, хотя ежедневно и еженощно убеждал себя в том, что они совсем не подходящая друг другу пара.
Обратившись к Сибилле и снова заулыбавшись, он предложил:
– Я узнаю тебя гораздо лучше, если мы по очереди несколько раз пригласим друг друга на обед, где сможем получше познакомиться.
Она подбежала к нему, постояла и вдруг дотронулась до его лица, решительно коснувшись своими губами его губ. На мгновение он был покороблен ее напористостью, но быстро позабыл об этом под ее поддающимися мягкими губами; ее язык, застенчиво сопротивляясь, уступил его призывам, и они слились в поцелуе. Со стороны казалось, что тело ее вытягивается и изгибается, стараясь дотянуться до него, крепко вцепившись в него как бы искавшими поддержки, а не страстных объятий, руками.
Видимо, Ник инстинктивно почувствовал это, потому что вдруг немного отстранил ее от себя. Она вопросительно взглянула на него.
– Я просто хочу тебя получше узнать, – мягко, будто извиняясь, сказал он, не без иронии отметив, что обычно эту фразу произносят женщины.
Сибилла была противоположностью Валери, к которой он привык за эти пять месяцев. Это мешало и поминутно останавливало. Не было столь привычного веселого кокетства, зато остро чувствовались пугающие его уязвимость характера, глубокая обида и отсутствие надежной опоры. Впрочем, он помнил, как зло она умеет смеяться, чувствуя себя в безопасности.
Ощущалась отчаянная нужда в чьей-либо помощи, что требовало переживаний, хлопот, ответственности, чувствовалась и родственная душа: она, так же как и он, была зациклена на работе, что сильно действовало на нервы Валери.
Он находил ее интересной, интеллигентной, привлекательной, она разделяла его отношение к жизни и нуждалась в его поддержке. «Словом, своеобразное сочетание человеческих качеств», – совсем в духе Валери подумал он и решил действовать не спеша.
Обняв, он снова притянул ее к себе, поцеловал и тут же поинтересовался:
– Мы будем сегодня пить кофе?
К началу июня Университетский городок опустел. Закончился учебный год, летняя сессия пока не началась, и все вокруг, казалось, погрузилось в спячку. Сибиллу тянуло сюда, и она не раз приходила к родным корпусам, слонялась из одного конца кампуса в другой, пока, наконец, «случайно» не забрела на инженерный факультет и так же «случайно» не натолкнулась на Ника, которого и пригласила к себе на обед.
Три недели прошло с момента, когда ее исключили из колледжа, и теперь, ступая на «священную» землю, которую ей отныне разрешалось посещать только в отсутствие основных ее обитателей, она чувствовала себя более одиноко, чем когда-либо.
– Плевать мне на них! – громко выругалась Сибилла. – Пошли все к чертовой бабушке!
Она уселась, скрестив ноги под кипарисом, который рос рядом с административным зданием. Ее сейчас никто не интересовал, даже горячий и умный, сексуальный и неравнодушный к ней Ник Филдинг, который, несмотря на проведенные вместе три вечера, так и не побывал в ее постели. Но она и не собиралась торопить события. Как бы это странно ни звучало, она хотела передать инициативу в его руки. Она верила, что он способен защитить ее. И знала, чувствовала, что именно ее слабость привлекла его к ней сильнее, чем ее тело, ум или даже кулинарные способности, хотя он не раз отмечал, что никто так хорошо не готовил для него.
Ей совсем не хотелось зарекомендовать себя хорошей кухаркой, так как готовку она считала плебейским занятием. Но ей так нравилось видеть за своим столом жующего мужчину! Удивляясь сама себе, она отметила, что может приготовить весь обед целиком, не отвлекаясь от одолевшей ее неотвязной мысли: найти какую-нибудь другую работу на телевидении. Она также размышляла над своими с Ником взаимоотношениями, над связью Валери с Ником и причиной их разрыва.
«А может, именно Валери бросила его? – подумала Сибилла. – Мне не нужны ее объедки. Хватит с меня и всех этих лет, когда мне приходилось с благодарной улыбкой принимать от ее матери надоевшие Валери
