поло, и там ему тоже нет равных. Он счастлив в игре и в работе, но не похоже, чтобы он захотел оказаться счастливым в роли отца.
– Или в роли мужа, – проницательно подсказала Сибилла.
– Об этом он не знает, – обе женщины взглянули друг на друга, ощутив на мгновение редкое взаимопонимание. – Он думает, что ему нравится быть мужем, и иногда так оно и есть. Зависит от того, как я отношусь к семейной жизни. Если мне нравится его команда в поло или его клиенты и при этом я не веду речи об истинной близости…
Она оборвала себя на полуслове. Похоже, что она и так наговорила достаточно, больше, чем обычно позволяла себе.
– И все же он отличный товарищ, и мне нечего требовать от него больше, чем он может дать.
– И ты не хочешь большего?
– Я принимаю то, что я получила. Скажи, а вы с Квентином были друзьями?
– Да, и партнерами по бизнесу тоже. Я бы ни за что не вышла за него, если бы не любила его.
Валери кивнула, но Сибилла не была уверена, поверила она ей или нет.
– Значит, ты не любишь Карла?
После некоторого молчания Валери тихо сказала:
– Нет, я люблю его. Ну, теперь, когда ты посмотрела на корт, пойдем на конюшни.
Она оттолкнулась от ограды и большими шагами двинулась дальше, и Сибилла едва поспевала за ней, идущей по направлению к оштукатуренным конюшням, где стояли лошади друзей и соседей и восемь собственных лошадей Валери и Карла. За конюшнями была расположена крытая зимняя арена, отгороженная стеклянной стеной от покрытых снегом окрестностей и заходящего за перевал Голубых гор солнца.
Ни в этот день, ни в остальные три дня пребывания Сибиллы у нее в гостях Валери больше не заговаривала ни о себе, ни о Карле.
Но это уже мало заботило Сибиллу. Она узнала достаточно, а прожив несколько дней в доме Стерлингов, узнала еще больше. Она смотрела и слушала, отмечала для себя наряды и украшения гостей, которые, по ее мнению, составляли высший свет Мидлбурга, и запоминала, как и что говорят люди, чья благополучная жизнь была заполнена лошадьми и процветанием. Она наблюдала за Валери, которая оказалась необыкновенной хозяйкой: внимательной, искренне увлеченной гостями, заботливой без назойливости, радостно вводящей каждого в повседневную жизнь поместья Стерлингов. Казалось, ей удавалось быть одновременно повсюду, никого не оставлять без внимания, хотя она не посягала на авторитет Салли, домоправительницы, которая вела все хозяйство и ведала распорядком дня. Сибилла не могла не восхищаться ею: как ни странно, но такая пустая и бестолковая штучка, как Валери, в этой роли была бесподобна.
И вот день за днем Сибилла присматривалась и запоминала то, что ей казалось нужным, и уже через пару дней начала ощущать себя одной из них. Оставалось только приобрести собственный дом с угодьями и обстановкой, чтобы стать частью Мидлбурга уже на полных правах.
В последнее утро старого года Карл Стерлинг возвратился с охоты. В общей суете приветствий с двумя дюжинами гостей он едва заметил Сибиллу, и у нее в памяти запечатлелось длинное лицо с темными тенями на висках, со светлыми, начинающими редеть волосами, острый взгляд, который казался мрачным, и при этом – мальчишеская улыбка, которая делала его юным и беззаботным, почти беспечным.
Сибилла наблюдала за ним, когда он в тот же день болтал с друзьями, смеясь только им известным шуткам, которых она не понимала, перечисляя имена, которые были ей незнакомы, подтрунивая над людьми, с которыми его связывала давняя дружба, перешедшая к ним от их родителей. Когда он приблизился к ней, она не могла найти, что сказать.
– Сибилла Эндербай, – начал он. – Вы знаете Вал давным-давно, с самого детства. Вы жили в Нью- Йорке, а теперь переехали в Вашингтон, в Уотергейт. Вашим мужем был Квентин Эндербай, который недавно умер – мне, право, очень жаль, – и у вас есть собственная телесеть ТСЭ. Что вы можете мне еще сообщить о себе?
– Мне нечего добавить, – холодно отозвалась Сибилла.
– Ах ты, черт, я вас обидел. Так ведь? Господи Боже, какие у вас недоверчивые глаза – как маяки. Представьте, я всегда так поступаю, когда знакомлюсь, когда кто-то попадает в мои владения, иначе я ни за что не запомню имени, а Валери скажет, что это отталкивает людей. Ну что, я прощен? Я хочу все о вас знать. Валери говорит, что вы всегда осуществляете то, что задумали. Мне интересно, как это вам удается, что вы любите и чего не любите, что вы выбираете, когда ходите за покупками, и какие лошади вам нравятся. Какие книги, кино и музыка. И так далее. У вас хватит времени, чтобы поведать мне все это?
«Он ведет себя, как подросток, впервые снявший девицу», – подумала Сибилла, ломая голову над тем, что скрывается за этим позерством.
– Все мое время в вашем распоряжении, – ответила она уже более теплым голосом. – Я тоже хочу узнать вас поближе. Валери рассказала достаточно, чтобы разжечь мое любопытство.
Он метнул в нее взгляд:
– Вы так говорите, что мне хочется немедленно найти Валери и потребовать, чтобы она призналась, что она тут наговорила.
Сибилла покачала головой.
– Я так сказала, потому что вы собрались провести со мной так много времени в разговорах. Вот я и решила, что вы сами могли бы разузнать то, о чем поведала мне Валери.
Он рассмеялся:
– Но тогда уж вы ничего не скрывайте, идет? И все же я польщен. А что это мы торчим тут, в углу? Смотрите, какой огонь в камине, как там уютно можно устроиться и поболтать с часик, пока остальные не соберутся, чтобы выпить. Можем мы присесть и немного поговорить? Или вы предпочитаете прокатиться верхом? Вы ездите верхом?
– Да, хотя, наверное, не так хорошо, как вы.
– Никогда не извиняйтесь заранее. У вас еще будет для этого полно времени. Шучу! Ну, так что же вы предпочтете? Кататься или беседовать?
– Для начала побеседовать.
– Отлично, – он повел было ее к камину, но уголок оказался занятым, и пока Карл искал другое местечко, он заболтался с гостями, сидевшими у огня.
За день им так и не удалось поговорить, но Сибиллу не расстроило это. Ей было довольно стоять рядом с ним, наблюдать за ним, знать, что он помнит о ее присутствии и заинтригован. Он восхищался ее глазами; она знала, что его восхищает весь ее вид, ее лоск и ухоженность в отличие от большинства обычных провинциальных гостей. Он был заинтересован, он был заинтригован и очарован. Это был муж Валери, которого она разглядывала, стоя совсем близко. Раз, шагнув назад, он слегка задел ее и обнял одной рукой, чтобы она не оступилась. Она промолчала, но ясно дала понять, высвобождаясь, что делает это с неохотой. И наконец, когда уже все гости прибыли и бокалы были наполнены, стоящая у камина Валери провозгласила:
– Сегодня вы слышите это в первый раз, но уж, конечно, не в последний, – и она подняла свой бокал. – Счастливого Нового года, друзья мои!
Все подхватили слова поздравления, старинные деревянные стены наполнились радостными голосами и смехом. В углу Сибилла молча встретилась глазами с Карлом. Они сдвинули бокалы, и пальцы их встретились.
– Счастливого Нового года, Карл, – прошептала Сибилла. И улыбнулась.
Примечания
[1] 1° Фаренгейта равен 5/9° Цельсия, причем точка таяния льда (0°) соответствует 32°. –
