то прошлое нарушение режима…» – вспоминал Вячеслав Фетисов.
«Никогда не говорил об этом в прессе, но у Харламова к тому моменту были напрочь разворочены голеностопы. Из-за этого он потерял маневренность. Валерка-то обыгрывал всех на льду за счет своих подвижных голеностопов. Если ЦСКА он бы помог даже в таком состоянии, то в сборной уже терялся, – вспоминал Виктор Тихонов спустя годы. – Он и сам это осознавал. Накануне отъезда в Канаду мы разговаривали в бане. “Валер, ты не обижайся”. – “Виктор Васильевич, я все понимаю. Никаких обид. Вы ж меня сроду не наказывали, хотя часто по пьянке прокалывался”. Злиться на Харламова было невозможно. Такой он был человек. Море обаяния. Вот Мальцев, к примеру, другого склада. Хитрован. Пьет с ребятами, потом всех ловят – только Мальцев уже смылся»[37].
В Москву Валерий Харламов вернулся со сборов в крайне подавленном состоянии. «После первой автокатастрофы и возвращения на лед Валерий, возможно, окончательно поверил в свою счастливую звезду, в то, что черная полоса неудач осталась позади, что неприятностей в его жизни больше не случится и новых серьезных испытаний в его жизни не произойдет, что игра с судьбой, начавшаяся за много лет до первой автокатастрофы со ссылки в Чебаркуль, выиграна, – считает Виталий Давыдов. – Но это было глубоким заблуждением, приведшим к возникновению трения с руководителями отечественного хоккея, с тренерами сборной СССР, которые в итоге не взяли его в Канаду не из-за плохой игровой формы, как гласило официальное объяснение, а по каким-то личным мотивам. Так что уверенность Харламова в благополучном продолжении игровой карьеры, повторяю, была большой ошибкой – судьба и не думала сдаваться, приготовив новые испытания».
Звезда русского хоккея по имени Валерий Харламов «закатилась» 27 августа 1981 года на 74-м километре Ленинградского шоссе. «Волгу», за рулем которой сидела его жена Ирина, резко занесло в сторону, когда машина пошла на обгон автобуса. На скользком от дождя, только что отремонтированном асфальте «Волгу» бросило под колеса тяжелого встречного грузовика. Валерий Харламов погиб мгновенно. На нем не было крови, на теле врачи не зафиксировали никаких повреждений. Просто от сильного удара у него разорвалось сердце. Супруга Валерия пережила его на 10 минут. Спустя полтора года ушла из жизни мама Валерия. Она так и не смогла перенести смерть любимого сына и невестки. Полная жизненных сил, цветущая женщина фактически «сгорела», потеряв почти половину своего веса…
Известие о гибели Харламова в автокатастрофе под Москвой, по признанию Мальцева, стало для него «страшнейшим ударом». Сборная СССР в это время направлялась на самолете в Страну кленового листа для подготовки к Кубку Канады. «В аэропорту Виннипега, подойдя к нам, шведский судья рассказал, что погиб Харламов. Для нас страшным ударом был уход из жизни такого самобытного игрока и удивительного человека. Я понял, что потерял родную душу, – вспоминает Александр Мальцев. – Виктор Тихонов, тренер сборной, видя, в каком шоковом состоянии я нахожусь, даже не поставил меня на первую игру. Харламов был настолько любим всеми, что когда в Северной Америке объявили минуту молчания по Валерию, то, думаю, почтить его память встали вся Канада и Соединенные Штаты».
В раздевалку советской команды после одного из матчей на этом турнире зашел Бобби Халл. В руках он держал букет красных гвоздик. «Я знаю, что красные гвоздики были любимыми цветами Валерия Харламова. Пожалуйста, возьмите их и поклонитесь от имени всей Канады великому Хоккеисту и Человеку», – попросил Бобби Халл.
«Саша вместе с Третьяком и Васильевым обратился к Тихонову с просьбой отпустить их на похороны, – вспоминала Сусанна Мальцева. – Туда и обратно, за свой счет. Была такая возможность. Более того, желание взять все расходы на себя изъявили даже канадцы. Но Виктор Васильевич, посоветовавшись с начальством, отказал…» Сборная СССР выиграла Кубок Канады 1981 года и посвятила эту победу памяти Валерия Харламова.
Хоронили Валеру на Кунцевском кладбище. Проститься с Харламовым пришли тысячи людей, как годом ранее провожали в последний путь Владимира Семеновича Высоцкого. В этот день постоянно менялась и капризничала погода. Сначала шел сильный дождь, потом засверкали молнии и вдруг выглянуло ослепительное солнце. Анатолий Тарасов обронил фразу: «Видите, над Харламовым плачет даже Бог»…
В августе 1991 года, в десятую годовщину трагедии, на 74-м километре Ленинградского шоссе болельщиком Харламова по имени Михаил был установлен памятный знак. На пятисоткилограммовой мраморной шайбе была выгравирована надпись: «Здесь закатилась звезда русского хоккея ВАЛЕРИЙ ХАРЛАМОВ». Некоторые болельщики со стажем признаются, что после его гибели почти перестали смотреть хоккей. Он стал каким-то пресным…
«Самого близкого друга судьба у меня отняла, – тихо говорит Александр Мальцев. – Если бы жив был сейчас Валера, совсем бы по-другому все сложилось. Его мне никто заменить не смог. Было время – я жил один. В квартире не было телефона. После очередного долгого отсутствия я нехотя, как-то обреченно с динамовской базы в пустой дом возвращаюсь. Вдруг, еще только поднимаясь по лестнице, чувствую такой родной, просто божественный запах жареной картошки. Открываю дверь, иду на кухню, а там Валерка в фартуке, довольный, счастливый меня ждет. Мы обнимаемся, а масло на сковородке приятно так шкворчит…»
О своем друге Александр Николаевич вспоминает часто. В эти минуты в его глазах видна боль утраты, которая не стихла, несмотря на прожитые годы. Мальцев оживляется, когда его просят рассказать о счастливых днях, проведенных с Харламовым, когда о его друге говорят теплые слова. В 1999 году знаменитый «голос Лужников», диктор Валентин Валентинов, на банкете в честь пятидесятилетия Мальцева, когда до него дошла очередь поздравлять юбиляра, бросил фразу, которую он часто произносил во время игры сборной СССР. «Я встал и как только можно торжественнее сказал: “С подачи Валерия Харламова, номер 17, шайбу забросил Александр Мальцев, номер 10”. Александр ко мне через весь зал побежал обниматься. Для него эти слова оказались лучшим подарком», – вспоминает Валентинов.
Смог бы Харламов ужиться в сегодняшней суровой жизни? Когда материальное начало вытеснило из всех сфер романтику, а в хоккее то и дело говорят о суммах контрактов и бонусов для суперзвезд, которым по своему мастерству недотянуться до «звезды Харламова». Не знаю… В нынешнем беспощадном времени мне почему-то особенно трудно представить Валерия Борисовича Харламова и Владимира Семеновича Высоцкого.
Кем бы был Валерий Харламов, доживи он до наших дней? Однажды он сам сказал: «Хочу быть детским тренером. Я им должен, они помогли мне вернуться на лед». Владислав Третьяк на мой вопрос заметил: «Работать тренером команды мастеров Валера, скорее всего, не потянул бы. А вот возиться с детишками, вполне возможно. Добрый, открытый человек он был. Дети к таким людям тянутся». В одном из редких интервью и отец хоккеиста, Борис Сергеевич Харламов, предположил, что если его сын был бы жив, то сейчас, скорее всего, работал бы тренером в детской школе.
Потом помолчал и добавил: «Ему с его характером сейчас вообще было бы трудно. Он у меня был романтиком, а теперь в России многие живут по волчьим законам. Валерка бы так не смог…»
Глава восемнадцатая
МАЛЬЦЕВ УХОДИТ РЕКОРДСМЕНОМ СБОРНОЙ СССР
На Кубке Канады 1981 года Александр Мальцев, по его признанию, играл за двоих: за себя и Валерия Харламова. Можно только представить, насколько тяжело ему давались эти матчи. Когда каждую секунду жгла боль невосполнимой утраты, когда постоянно терзала мысль о том, что он не может отдать последнюю дань памяти своему лучшему другу в Москве, а должен в эти дни находиться далеко за океаном. На этом турнире Мальцев провел четыре игры и забросил одну шайбу. В эти дни, по его словам, ему было не до хоккея.
Обстановка в рядах сборной СССР действительно была гнетущей. Особенно тяжело приходилось тем, кто играл с Валерием Харламовым в сборной и клубе много лет, для которых он стал другом и братом. «Прошло уже три десятилетия, а в памяти до сих пор события тех дней. И главное, вопрос: почему это случилось так внезапно? Не после какой-то болезни, а вот так оборвалась жизнь одного из лучших наших спортсменов, нашего друга», – вспоминает Борис Михайлов.
И на самом Кубке Канады условия для выступления были не лучшие. Играть сборной СССР выпало на старом катке, построенном в 1930-е годы, с большими перекрытиями, с простенькими трибунами, без удобств для зрителей, наконец, с такими высокими бортами, что и без того маленькая по европейским меркам хоккейная коробка казалась откровенно миниатюрной. Там, такому скоростному хоккеисту, как
