В итоге в свет вышла брошюрка, которая начиналась пространным вступлением Тарчизио Бертоне, на тот момент секретаря Конгрегации вероучения, и заканчивалась богословским комментарием кардинала Ратцингера. А между ними, ut ita dicam,[46] помещалось письмо Иоанна Павла II сестре Лусии и проповедь, произнесенная в Фатиме кардиналом Содано. Четыре странички занимала сама третья тайна, записанная сестрой Лусией 3 января 1944 года, точнее, та ее часть, которая прежде не публиковалась. Эти странички были воспроизведены в факсимильном виде. В первой части послания описывался показанный трем детям ад, куда попадают несчастные грешники; несчастные грешники должны молиться в надежде на то, что с раскаянием избегут столь жуткого наказания. Во второй части говорилось, как уберечь душу от преисподней и как уйти от земных кар. Если люди не перестанут оскорблять Господа, разразятся страшные войны, и только поклонение Непорочной Деве, молитвы и покаяние уберегут человечество от них. Но сначала понтифик должен посвятить Россию Непорочному Сердцу Девы Марии. Если этого не сделать, то новая, еще более страшная война разразится при Папе Пие XI.
А в чем же состояла третья тайна? Пьячере сверился с брошюрой, лежащей на столе.
«Третья часть тайны, открытой 13 июля 1917 года в Ковади-Лира, Фатима.
После первых двух частей, которые я уже объяснила, слева от Богородицы и чуть выше мы увидели ангела с огненным мечом в левой руке; сверкающий меч извергал пламя, казалось готовое поджечь весь мир, однако огонь тотчас же угасал, встречаясь с сиянием, которое правой рукой испускала навстречу ангелу Богородица: указав на землю правой рукой, ангел воскликнул громким голосом: „Покаяние, покаяние, покаяние!“ И мы увидели в ослепительном свете, который есть Бог, подобно тому, как появляются в зеркале люди, проходящие мимо него, епископа в белом, и нам показалось, что это святой отец. Другие епископы, священники, верующие мужчины и женщины поднимались по крутой горе, на вершине которой стоял большой крест из грубо обтесанных бревен, покрытых корой; по пути к нему святой отец нетвердыми шагами прошел через большой город, лежащий в развалинах, в боли и печали молясь за души тел, встречавшихся ему по дороге; поднявшись на вершину горы, он преклонил колени у подножия креста и был убит солдатами, пускавшими в него пули и стрелы, и точно так же один за другим умерли другие епископы, священники и верующие мужчины и женщины, и люди разных сословий лежали вперемежку. Под перекладиной креста появились два ангела, каждый с хрустальным кропилом в руке, куда они собрали кровь мучеников, а затем окропили души, идущие к Богу».
Вот и все. Предсказание гонений на церковь, убийства Папы, епископов, монахинь и священников и простых верующих. Неужели покушение на Иоанна Павла II явилось воплощением этого пророчества? Что ж, Папа остался жив и приписал это вмешательству Богоматери из Фатимы.
Пьячере начинал карьеру, преподавая аскетическое богословие в Григорианском университете, основанном орденом иезуитов, к которому он принадлежал. Это учебное заведение было создано на базе Римского колледжа, где в свое время обучались светила контрреформации. Именно из него распространился по всему миру «Ratio Studiorum»,[47] ставший образцом для высшего образования, формировавшего католические мировоззрения в Европе и Новом Свете. И, будучи профессором, Пьячере выяснил: студенты перед экзаменом испытывают ненасытное стремление к любой информации, относящейся к тому, что ждет их впереди. Он предлагал им конспекты, тезисы, тесты, однако этого всегда не хватало. Этот опыт должен был бы подсказать Пьячере: ничто не сможет развеять сомнения тех, кто зациклился на третьей тайне Фатимы, и даже обнародование полного текста, свидетельством чему явились события 2000 года.
И вот документ исчез. Не составляло труда представить, как те, в чьи руки он попал, читают и перечитывают послание вдоль и поперек, жаждя найти то, чего в нем просто нет. Достаточно было лишь поставить себя на их место. Слово «усердный» для этих людей казалось слишком мягким, они были самыми настоящими фанатиками. После первого разочарования последует предполагаемое объяснение: к ним попал подправленный документ, умышленно оставленный в архивах, чтобы спровоцировать кражу. Ревностные поклонники Фатимы отвергали заверения самой сестры Лусии в том, что понтифик выполнил все, о чем его просила Богородица. В Америке неугомонный Трепанье твердил: посвящения всего мира Непорочному Сердцу Девы Марии, в том числе России, недостаточно. Сестра Лусия заявила обратное. Разумеется, заявила! Ведь сестрой Лусией беззастенчиво манипулировали ватиканские бюрократы!
Пьячере собирался предупредить его святейшество, что нужно быть готовым к публикации подложного документа с измышлениями фанатиков.
И, гораздо важнее, нельзя будет возразить на это настоящим текстом, поскольку его больше нет.
Пьячере поднял взгляд на картину, которая висела между двумя окнами, выходящими во внутренний двор его резиденции. Джотто. Копия. Однако мало чем уступающая оригиналу. Кардинал взглянул на часы, в чем не было необходимости: времени оставалось достаточно. Взяв четки, он стал перебирать бусины.
Благовещение. Ангел Господа явился Марии, и она зачала от Святого Духа. Первая глава истории спасения, в которой Мария взяла на себя роль Девы-Богоматери. Пьячере вдруг отвлекла мысль о действии, какое произведет на верующих публикация подложной третьей тайны Фатимы.
За десятилетия, прошедшие после Второго Ватиканского собора, людям Господа — кто возьмется отрицать? — пришлось выдержать нелегкие испытания. Литургия стала чем-то обыденным, церковь утратила единый язык, вековые ритуалы подверглись глупейшим изменениям. Смятение породили учение о морали и долгая, печальная история Humanae vitae.[48] Когда проблемы супружества предложили решать контрацепцией, Пьячере был уверен, что доводы за подобный способ обрушатся под собственной тяжестью. Ну как может отрицание самой природы брачного союза сделать семью счастливой? Однако раскольникам удалось извратить учение церкви, плоды чего теперь пожинали повсеместно, по крайней мере в так называемом «первом» мире.
И как сбитые с толку верующие воспримут утверждение о том, что Ватикан умышленно скрыл послание Богородицы, что собор оказался разрушительным, что церковь покорилась врагам — врагам в собственных стенах, гораздо страшнее врагов внешних?
Зазвонил телефон. Родригес доложил, что Брендана Кроу нигде не удалось найти. Кроу должен был сопровождать Пьячере к его святейшеству.
— Вы уверены?
— Он улетел в Соединенные Штаты.
III
«Это приглашение?»
В пресс-центре на виа делла Кончилияционе интересовались смертью кардинала Рамполлы, государственного секретаря и кардинала Магуайра, префекта Ватиканской библиотеки. Два кардинала в один день: сколько бы денег за подобное совпадение выдал игровой автомат? Нил Адмирари обратился с этим вопросом к Пескаторе из «Коррьере делла сера» и получил в ответ улыбку. Впрочем, Пескаторе улыбался всегда, когда не слышал, о чем говорят. Пескаторе замахал, привлекая внимание холеного иберийца, представителя Ватикана. Opus Dei.[49] Врач. Что он тут делал? Выполнял тайное поручение? Журналисты именовали пресс-секретаря Быком Фердинандом. Тот оставил без внимания поднятую руку Пескаторе, но на Нила внимание обратил.
Нил встал. Это выглядело знаком уважения, однако на самом деле в противном случае его просто не смог бы взять в кадр оператор.
— Что вы, как врач, сказали бы о двух видных деятелях, скончавшихся в один день, в один час, в одном месте?
— Что они летели в одном самолете?
