Такова была суть его необычного ответа на выдвинутые против него обвинения ответа, убедившего тех, кто до сих пор имел какие-то сомнения относительно его персоны, в том, что он один из самых наглых самозванцев в истории человечества. Затем выступил королевский адвокат кардинала де Рогана и мадам де ла Мотт. Было очевидно, что кардинал сам является жертвой подлого заговора, а против Калиостро нет никаких улик, и суд вынес обоим оправдательный приговор. Мадам де ла Мотт была признана виновной и приговорена к публичной порке и клеймению каленым железом на спине.
Калиостро и его жену освободили из Бастилии. Обратившись к тюремщикам за рукописями и иным имуществом, конфискованным из его апартаментов, он обнаружил, что многое украдено. Вследствие этого он возбудил против них дело о возвращении манускриптов и небольшого количества порошка для трансмутации. Прежде чем по делу могло быть вынесено какое-либо решение, он получил приказ покинуть Париж в течение суток. Боясь, что в случае повторного заточения в Бастилию он больше никогда не увидит дневного света, Калиостро незамедлительно покинул столицу Франции и проследовал в Англию. По прибытии в Лондон он познакомился с лордом Джорджем Гордоном, который принял его злоключения близко к сердцу и поместил в газетах письмо, в коем клеймил позором поведение французской королевы в деле об ожерелье и утверждал, что на самом деле она была одним из участников заговора. За это письмо лорд Джордж был по настоянию французского посла подвергнут судебному преследованию, признан виновным в клевете и приговорен к штрафу и длительному тюремному заключению.
Позднее Калиостро и графиня путешествовали по Италии, где были арестованы агентами Папы в 1789 г. и приговорены к смерти. Калиостро обвинили в том, что он масон, еретик и колдун. Этот не допускавший оправдания приговор был впоследствии заменен на по жизненное заключение в замке Сант- Анджело. Его жена согласилась на заточение в женский монастырь, дабы избежать более сурового наказания. Калиостро недолго прожил в заключении. Утрата свободы была для него мучительна, накопившиеся невзгоды подорвали его здоровье и сломили его дух, и в начале 1790 г. он умер. Возможно, он и заслужил такой конец, но нельзя не признать, что приговор за приписанные ему преступления был в высшей степени позорным для папской власти, его объявившей.
Вот мы и закончили перечень тех, кто больше других прославился в погоне за призрачной химерой. Среди них есть люди всех званий, характеров и сословий: искренний в своих устремлениях, но заблуждающийся философ, честолюбивый монарх и обедневший дворянин, верящие в успешный исход изысканий, строящий козни шарлатан, не верящий в златоделание, но приписывающий его себе, обманув своих собратьев и пожиная плоды их доверчивости. На предыдущих страницах читатель встретил представителей всех этих категорий. Из их жизнеописаний он узнал, что алхимическая мания имела и положительную сторону. Люди, пытаясь достичь слишком многого, не всегда тратят силы впустую. Если они не могут достичь недоступной горной вершины, то им, возможно, по плечу половина пути к ней и подбор по дороге крупиц мудрости и знания. Такая полезная наука, как химия, многим обязана своей незаконнорожденной сестре алхимии. В поисках невозможного были сделаны многие ценные открытия, которые, в противном случае, могли бы ждать своего часа столетиями. Роджер Бэкон в поисках философского камня открыл порох куда более замечательное вещество. Ван Гельмонт, занимаясь тем же самым, открыл свойства газа, Гебер сделал столь же важные открытия в области химии, а Парацельс среди своих бесконечных грез о превращении металлов обнаружил, что ртуть является лекарством от одной из самых ненавистных и мучительных болезней человека[201].
В наши дни в Европе почти не услышишь о каких бы то ни было новых приверженцах алхимии, хотя утверждают, что один или двое наших известнейших ученых мужей не верят, что алхимические изыскания столь нелепы и тщетны, как это принято считать. Вера в колдовство, едва ли менее абсурдная, все еще влачит жалкое существование в массовом сознании, но лишь немногие сегодня настолько наивны, чтобы поверить, что какой бы то ни было эликсир мог бы продлить человеческую жизнь до столетий или превратить все наши изделия из железа и оловянную посуду в золото. В Европе дни алхимии, можно сказать, сочтены, но на Востоке она по-прежнему цветет пышным цветом. Об этом постоянно упоминают современные путешественники, называющие осно вн ыми регионами ее распространения Китай, полуостров Индостан, Персию, Татарию, Египет и Аравийский полуостров.
Предсказания «конца света» и глобальных катастроф
Подобный эпидемии, страх перед «концом света» несколько раз охватывал страны и народы. Наиболее выдающимся был тот, что обуял христианский мир примерно в середине десятого века. В то время во Франции, Германии и Италии появилось множество фанатиков, провозглашавших, что тысячелетие, отведенное Апокалипсисом человеческому роду, близится к концу, и что сын человеческий появится в облаках, чтобы судить праведников и грешников. Церковь, согласно имеющимся данным, пыталась развеять сие заблуждение, но оно тем не менее быстро распространилось среди людей.
Ожидалось, что Страшный суд будет проходить в Иерусалиме. Число паломников, отправившихся в 999 году на восток, чтобы ждать второго пришествия в этом городе, было настолько велико, что их сравнивали с опустошительной армией. Большинство тех, кто с этой целью покинул Европу, продали перед этим все свое добро и жили в священной земле на вырученные деньги. Ветшавшие и разрушавшиеся постройки никто не ремонтировал, ибо столь скорое светопреставление делало это занятие бессмысленным. Многие превосходные здания были намеренно снесены. Даже церкви, обычно столь ухоженные, пребывали в запустении. Рыцари, горожане и крепостные, взявшие с собой жен и детей, нескончаемым потоком двигались на восток. В пути они распевали псалмы и с благоговейным страхом взирали на небеса, ожидая, что те вот-вот разверзнутся и сын Божий во всем своем великолепии спустится на грешную Землю.
В тысячном году число пилигримов возросло. Они в большинстве своем были охвачены ужасом, словно чумой. Каждое природное явление вселяло в них тревогу. Застигнутые в пути грозой, они все как один становились на колени. Они верили, что гром — это глас Господень, объявляющий наступление Судного дня, и, заслышав его раскаты, полагали, что Земля вскоре разверзнется и выпустит наружу своих мертвецов. Любой метеор, увиденный жителями Иерусалима, заставлял всех христиан этого города выходить на улицы, где они плакали и молились. Находившиеся в пути пилигримы испытывали не меньшую тревогу:
«Lorsque, pendant la nuit, un globe de lumiere
S'echappa quelquefois de la voute des cieux,
Et traca dans sa chute un long sillon de feux,
La troupe suspendit sa marche solitaire.». [202] [203]
Фанатичные проповедники подливали масла в огонь. Любая падающая звезда служила поводом для проповеди, лейтмотивом которой была величественность близящегося Судного дня.
В прошлом появление комет часто считали предвестием скорой гибели этого мира. Эта вера существует в меньших масштабах и в наши дни, однако теперь кометы считаются не знамениями, а орудиями уничтожения. Не далее как в 1832 году вся материковая Европа, особенно Германия, с величайшей тревогой ожидала возможного уничтожения Земли в результате столкновения с кометой, появление которой тогда предсказывали астрономы. К этой угрозе относились всерьез. В том году многие люди воздерживались от какой бы то ни было деловой активности единственно из опасения, что сия ужасная комета разнесет вдребезги нас и нашу планету.
Во времена наиболее массовых эпидемий люди часто верили пророчествам сумасшедших фанатиков, предрекавших близость конца света. В периоды бедствий легковерие всегда достигает кульминации. Во
