[реки] Урубамбы. Прямо впереди, на северной стороне долины, находился огромный гранитный утес, отвесно поднимавшийся на высоту в 2000 футов. Слева находился одинокий Уайна-Пикчу, окруженный неприступными, по всей видимости, ущельями. Вкруговую шли гигантские утесы. А за ними вставали окутанные облаками и покрытые снегом горы, вершины их на тысячи футов были выше нашего местопребывания».
Отдохнув немного, Бингхем наконец встал. Появился мальчик: в изорванных штанах, ярко раскрашенном пончо из шерсти альпаки, кожаных сандалиях и широкополой шляпе с блестками; двое индейцев на языке кечуа велели мальчику отвести Бингхема и сержанта Карраско к «руинам». Между тем Мельчор Артеага, крестьянин, приведший сюда путешественников, решил остаться поболтать с фермерами. В путь выступили трое: мальчик спереди, за ним высокий американец и сзади шел Карраско. И уже совсем скоро мечта Бингхема о том, что он найдет затерянный город, стала превращаться в реальность.
«Едва мы покинули хижину и обогнули выступ горы, как нам неожиданно открылся поразительный вид: величественное зрелище протянувшихся террас, выложенных камнем, — вероятно, их было не меньше ста, каждая имела сотни три футов в длину и до десяти футов в высоту. Неожиданно я обнаружил перед собой каменные стены — руины домов: было видно, что качество построек совершенно исключительное. Их было непросто разглядеть, поскольку они частично заросли деревьями и мхом — работа нескольких столетий, — но в густой тени, спрятавшись в зарослях бамбука и спутанных виноградных лоз, тут и там вырисовывались стены из белого гранита, — камни были аккуратно вырезаны и с большим мастерством прилажены друг к другу».
Бингхем продолжал:
«Я поднялся по великолепной лестнице, выложенной из крупных гранитных блоков, затем прошел по пампе, где у индейцев был небольшой садик, и вышел на небольшое расчищенное место. Тут я обнаружил руины двух самых красивых строений — из всех, что мне довелось видеть за время своего пребывания в Перу. Здания были построены из идеально подобранных блоков белого гранита красивого зернения; стены были из тесаного камня циклопических размеров, — камни эти имели 10 футов в длину, а высота их была выше человеческого роста. Это зрелище оставило меня завороженным. Я едва мог поверить своим органам чувств, когда разглядывал еще более крупные глыбы, находившиеся ниже по ходу моего движения, я прикинул, что каждая из них должна весить от 10 до 15 тонн. Сможет ли вообще кто-нибудь поверить, что я обнаружил подобное?»
Бингхем предусмотрительно взял с собой в поход фотографическую камеру и штатив — весь остаток дня он провел, фотографируя древние строения. На фоне великолепных инкских стен, трапециевидных дверных проемов и красиво тесанных каменных блоков Бингхем помещал сержанта Карраско или мальчика. Тридцать с небольшим фотографий, сделанных им в тот день, станут первыми из нескольких тысяч, которым предстоит появиться в последующие годы, — многие из этих снимков украсят обложки журнала «Нэшнл джиогрэфик», который выступит одним из спонсоров последующих экспедиций. Так, уже через неделю после того, как Хирам Бингхем отправился в поход из города Куско, он сделал самый главный шаг в своей жизни. Хотя Бингхем прожил почти до середины следующего столетия и по ходу своей карьеры даже добился поста сенатора США, именно этот непродолжительный по времени подъем на неизвестный доселе горный хребет в Перу принес ему вечную славу.
«Моя дражайшая, — писал Бингхем своей жене на следующее утро, уже находясь на уровне долины, — мы добрались сюда позапрошлой ночью и разбили палатку 7x9 футов в одном уютном уголке, который я тебе уже описывал. Вчерашний день [Гарри] Фут провел в поиске насекомых для своей коллекции. [Уильям] Эрвинг занимался обработкой [фотографических] карточек, а я поднялся на высоту в 1000 футов — к дивному древнему городу, называющемуся Мачу-Пикчу». Бингхем продолжал: «Стоящие здесь каменные строения такие же великолепные, как и подобные им в Куско! До сих пор они практически никому не были известны, и они вызовут сенсацию. Я полагаю вернуться сюда через короткое время, чтобы пробыть здесь по крайней мере неделю».
В последующие четыре года Бингхем возвращался к развалинам Мачу-Пикчу еще дважды. Он откапывал развалины, расчищал и наносил их на карту. Одновременно он проводил сравнение обнаруженных находок с описаниями затерянного города Вилькабамбы в старых испанских хрониках. Хотя поначалу Бингхем испытывал некоторые сомнения, вскоре он убедился в том, что развалины Мачу-Пикчу — это не что иное, как руины легендарного мятежного города инков Вилькабамбы.
Позднее Бингхем писал в одной из своих книг:
«Мачу-Пикчу являет собой „Затерянный город инков“, излюбленную резиденцию последних императоров, местонахождение храмов и дворцов, выстроенных из белого гранита в одной из самых недоступных областей большого каньона Урубамбы; некогда это было сокровенное святилище, куда допускались только знать, жрецы и девы Солнца. Когда-то это место именовалось Вилькапампа [Вилькабамба], но сегодня оно известно под названием Мачу-Пикчу».
Однако не все были уверены в том, что Бингхем обнаружил тот самый мятежный инкский город. Некоторые ученые, знакомые со старыми испанскими хрониками, обнаруживали расхождения между описанием города Вилькабамбы, приводимым испанцами, и теми ошеломляющими — по общему признанию — архитектурными свидетельствами, которые разыскал Бингхем. Была ли все же цитадель Мачу-Пикчу действительно последним оплотом инков — как он описан в испанских хрониках? Или могло быть так, что Хирам Бингхем, который ныне прославляем во всем мире как главный эксперт в области истории инков, допустил колоссальную ошибку, и мятежный город еще только предстоит открыть? Для тех ученых, кто испытывал сомнения, был лишь один способ отыскать истину: вернуться к хроникам XVI в., с тем чтобы больше узнать о том, как и почему инки создали самый крупный центр повстанческого движения, который когда-либо до той поры знал Новый Свет.
2. НЕСКОЛЬКО COT ХОРОШО ВООРУЖЕННЫХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ
«В последние века мира настанет время, когда океан ослабит свои узы, и явится пред глазами огромная земля, и мореплаватель, подобный тому, что направлял путь Ясона[8], откроет новый мир, и тогда остров Туле[9] не будет уже более являться крайней оконечностью мира».
21 апреля 1536 г. в субботу, в конце Пасхальной недели, немногие из 196 испанцев, находившихся в инкской столице Куско, могли себе вообразить, что уже через несколько недель они либо погибнут, либо подойдут настолько близко к границе, отделяющей жизнь от смерти, что каждый из них будет просить об отпущении грехов и вверит свою душу попечению Создателя. Уже через три года после того, как Франсиско Писарро и его испанский отряд казнили инкского императора Атауальпу при помощи гарроты[10], захватили огромную часть империи, растянувшейся в длину на 2500 миль и насчитывавшей 10 миллионов подданных, дела у испанских конкистадоров начали идти все хуже и хуже. За последние несколько лет испанцы консолидировали свои территориальные приобретения, поместили на троне марионеточного инкского правителя, увели инкских женщин, обрели власть над миллионными массами и отправили огромное количество индейского золота и серебра в Испанию. Все первые конкистадоры к этому времени стали уже очень богатыми людьми — сродни нынешним мультимиллионерам, — те же, кто пробыл в Перу достаточно продолжительное время, уже отбыли в свои огромные поместья. Первые конкистадоры превратились в феодальных сеньоров, обрели положение и
