ему нож в сердце, а он просто оборачивается и просит, чтобы ты так больше не делал. Если в тебе всего пять футов десять дюймов роста, а твой противник при шести футах пяти дюймах роста весит семнадцать стоунов,[11] ты окажешься в глубокой заднице. Даже если перерезать человеку сонную артерию, он еще целую минуту будет истошно кричать и вопить. На самом деле нужно схватить противника за голову, откинуть ее назад, как это делается с овцами, и резать шею до тех пор, пока не будет полностью перерезано дыхательное горло, а голова не очутится у тебя в руках. Только так он больше не сделает ни одного вдоха и не будет иметь возможности крикнуть.
Быстроногий и Боб были готовы. Остальные тоже примут участие в расправе, зажимая жертвам рты, чтобы те не закричали. Нам надо будет очень быстро выскочить из канавы, наброситься на двоих неизвестных, убедиться, что это не наши товарищи, и сделать дело. Конечно, в идеале было бы установить, с кем мы имеем дело, заранее, до того как нас увидят, однако в нашем случае все должно было произойти одновременно. Если это наши товарищи, существовала вероятность, что они примут нас, внезапно напавших на них, за иракцев, и в этом случае не исключена мерзкая ситуация «синее на синем». Подобное случилось на Фолклендах, когда разведотряд нашего полка, случайно наткнувшись на группу морских десантников, вступил с ней в бой.
Неизвестные были уже метрах в двадцати от нас. Прижимаясь к берегу пересохшей реки, я поднял взгляд. По моим прикидкам, еще десятьпятнадцать шагов, и произойдет взрыв движения впереди и позади меня, ну а потом – или счастливое воссоединение с нашими ребятами, или еще два трупа, новые жертвы войны.
Я затаил дыхание. От мыслей о ледяной стуже и о том, что нас могут обнаружить, не осталось и следа. Мое сознание на все сто процентов было сконцентрировано на том, что должно было сейчас произойти. А эта несчастная парочка даже не догадывалась, что им вотвот перережут горло.
Они остановились.
Неужели они чтото заметили? Теперь они находились настолько близко, что я смог разглядеть, что их «длинные» – это автоматы Калашникова. Спрыгнув на дно реки метрах в шестивосьми перед нами, они перешли через русло, вскарабкались на противоположный берег и направились к оазису – двое самых счастливых людей во всем Ираке. Я готов был рассмеяться. Мне доставило бы огромное удовольствие посмотреть на то, как коротышка Боб выскочит из рва словно чертик из табакерки и займется делом.
Мы оставались на месте еще гдето с четверть часа, прокручивая случившееся. У нас все хорошо, мы достаточно надежно укрыты, мы действуем совершенно бесшумно. Нам надо было лишь не торопиться и следить за тем, чтобы случайно никуда не забрести.
Мы «сомкнули ряды».
Мы не знали, что находится на противоположном склоне возвышенности, с которой спустились двое иракцев. Быть может, это просто два парня, живущие в оазисе, а может быть, нас впереди ждет чтото серьезное. Лучше остановиться, воспользовавшись естественным укрытием, и обсудить, как быть дальше.
– Повернем на юг и обойдем стороной, – прошептал я Бобу на ухо, и он передал это по цепочке.
Мы двинулись в том же порядке, что и раньше; первым шел Быстроногий. Пройдя километра два, мы увидели впереди невысокий холм. Мы решили перейти через него напрямую. Однако только мы двинулись вперед, как Быстроногий остановился. Опустился на корточки, распластался на земле. Мы находились на совершенно открытом месте.
Я улегся рядом с Быстроногим, медленно и осторожно. Он указал вверх. Там метрах в пятидесяти над гребнем холма вырисовывался силуэт головы. Некоторое время мы следили за движениями этого человека, однако больше никого не увидели. Обернувшись к остальным, я указал на восток, показывая, что нам надо будет обойти холм. Мы обогнули возвышенность, держась от нее на расстоянии метров четыреста, затем направились на запад.
На противоположном склоне холма виднелся свет в кабине стоящей машины. Мы наткнулись на целую стоянку машин, остановившихся на ночь. И снова нам пришлось отступить назад, на юг, затем опять попытаться направиться на запад. Повсюду мы встречали палатки и солдат. Повернув на юг, мы прошли около километра и снова направились на запад, и на этот раз наконец путь вперед был свободен. На эти блуждания мы потеряли добрых два часа, а времени в запасе у нас практически не оставалось.
Мы двинулись в сторону Сирии, оставаясь на возвышенности. К этому времени мы поднялись больше чем на тысячу футов над уровнем моря, и здесь оказалось гораздо холоднее, чем мы предполагали. Местность вокруг напоминала фотографии лунной поверхности, сделанные НАСА: унылая и белесая, с редкими вкраплениями холмов. Холмы аэродинамической трубой направляли ветер на нас. Нам приходилось идти, наклоняясь вперед. Наконец мы дошли до обширного пространства выжженной земли, изрытой воронками и противотанковыми рвами. Наверное, это было место запуска ракеты, а может быть, тут проходило сражение. Воронки, наполненные водой, смешанной со снегом и льдом, напомнили мне фотографии полей под Соммой.[12]
Мы договорились, что если комуто из нас станет невмоготу, он не будет строить из себя героя и сразу же предупредит остальных. Как только ктонибудь обратится с подобной просьбой, мы как можно быстрее спустимся вниз или постараемся найти укрытие от ветра. Если нам придется провести здесь весь следующий день, мы неминуемо погибнем. Мы попрежнему оставались промокшими и замерзшими.
Незадолго перед рассветом Марк начал отставать.
– Нам нужно спуститься вниз, потому что мне здесь ужасно хреново.
Мы остановились, и я постарался собраться с мыслями. Сделать это было нелегко. Ледяные струи дождя хлестали горизонтально прямо в лицо. Рассудок мой заполнило сплошное мокрое и холодное пятно. Идти ли нам вперед, на запад, в надежде пересечь возвышенность и, если повезет, найти какоенибудь укрытие? Или же возвращаться назад, туда, где, как нам уже известно, мы сможем защититься от ветра? Я решил, что если мы хотим дать Марку хоть какуюто надежду выжить, нам нужно спуститься вниз.
Единственное известное нам место, способное предоставить защиту от ветра, осталось далеко позади, – пересохшее русло реки неподалеку от грунтовой дороги. Спустившись вниз, мы направились вдоль дороги, держась от нее на удалении метров двухсот, чтобы нас не выхватил свет фар случайной машины. Возиться с установлением местонахождения у нас не было времени: нам нужно было как можно скорее вернуться назад, чтобы отдохнуть и прийти в себя. И мы не могли рисковать тем, что рассвет застанет нас на открытом месте. Два часа, потраченные на дорогу вниз, дались нам очень тяжело. Мы двигались так быстро, как только могли физически, и перед самым рассветом нашли укрытие, впадину в земле. Нельзя сказать, что здесь мы будем полностью защищены от посторонних взглядов; с другой стороны, мы всетаки не будем у всех на виду. Завтра мы предпримем следующую попытку.
Яма имела в глубину не больше трех футов. Забравшись в нее, мы сгрудились в кучу. Настроение у всех было отвратительное. Мы протопали за ночь несчетное количество километров, лишь для того чтобы сместиться на северозапад меньше чем на десять километров. Однако лучше потерять лишние сутки, чем потерять товарища. Километрах в двух к северу виднелась грунтовая дорога. Углубление было развернуто вдоль направления, в котором дул ветер, и все же определенную защиту оно обеспечивало. Мы сбились в кучку, держа глаза открытыми.
Утром 26 января с первым светом мы убедились в том, что не устроились прямо посреди неприятельских позиций. Нас можно было увидеть только с одной возвышенности неподалеку, но поскольку мы распластались вдоль края ямы, шансы быть обнаруженными еще уменьшались.
Погода переменилась. На небе не было ни облачка, и взошедшее солнце принесло некоторый уют, хотя попрежнему было очень холодно. Пронизывающий ветер дул не переставая, и мы промокли насквозь.
У меня с собой был небольшой бинокль, замечательный оптический прибор, купленный в ювелирном магазине в Херефорде. Я посмотрел в сторону севера, на дорогу, поднимающуюся к заправочной станции. Движение было достаточно интенсивное, машины проезжали каждые несколько минут: колонны бензозаправщиков, цистерны с водой, гражданские «Лендкрузеры», за рулем муж, а жена во всем черном сзади. Как правило, машины проезжали группами по тричетыре. Кроме того, встречались и военные колонны, состоящие из бронетранспортеров и грузовиков.
