Говорил с ней вчера. Она не знает, что ты летишь с нами.
— Чанг. Это хорошо. Она одна из лучших.
Я познакомилась с Дженнифер Чанг во время расследования шесть лет назад. Она примерно моего возраста и обладает едким чувством юмора, которое мне очень по душе.
— Далеко они продвинулись? Начали уже обрабатывать место преступления?
— Угу, — говорит Алан, идет по проходу и садится поближе к нам. — Бригада по осмотру места преступления уже все обнюхала под руководством маленького диктатора по имени Чанг. В последний раз я говорил с ней в полночь. Она уже отправила тело к патологоанатому, закончила работу с фотографиями и собрала улики: нитки, следы, все подряд. Эта женщина — настоящая погоняла.
— Я ее такой и помню. Что насчет компьютера?
— Специалист только проверил его на отпечатки пальцев, больше не трогал. — Он показывает большим пальцем на Лео. — Брайан сказал им, что он об этом позаботится.
Я гляжу на Лео и киваю головой:
— Что ты собираешься делать?
— Все довольно просто. Я проведу общий осмотр, поищу ловушки, предназначенные для того, чтобы все стереть с жесткого диска, ну, и кое-что еще. Посмотрю на самые последние записи. Потом отвезу компьютер в офис и как следует над ним поработаю.
— Хорошо. Мне нужно знать все, что есть и было в ее компьютере. Все стертые файлы, включая электронную почту, картинки и прочее. Я имею в виду все, что может нам помочь. Он нашел ее через Интернет. Получается, что компьютер — его главное оружие.
— Без проблем.
Я поворачиваюсь к Келли:
— Ты займешься осмотром места преступления. Местные работают отлично, но ты лучше их. Постарайся быть повежливей, но если понадобится кого-нибудь отодвинуть… — Я пожимаю плечами.
Келли улыбается:
— Моя специальность.
— Джеймс, ты пока свяжись с патологоанатомом. Надави. Нам нужно, чтобы вскрытие провели сегодня. Затем мы с тобой отправимся на место преступления.
Враждебность так и прет из него, но он ничего не говорит, только кивает.
Я на секунду замолкаю. Перетряхиваю все в голове, чтобы убедиться, что я ничего важного не забыла. Убеждаюсь, что ничего не упустила.
— Все? — спрашивает Алан.
Я улавливаю злобный тон и в удивлении поднимаю на него глаза. Понятия не имею, почему он злится.
— Полагаю, что да.
— Прекрасно. — Он встает и возвращается на прежнее место, оставляя нас всех в недоумении.
— Какая муха его укусила? — спрашивает Келли.
— Ну да, откуда такая хандра? — поддерживает ее Лео.
Все неприязненно смотрят на него.
Лео оглядывает всех, заметно нервничая:
— Что-то не так?
— Ты помнишь присказку, детка? — спрашивает Келли, тыча ему пальцем в грудь. — «Не смей бить моего друга. Никто не имеет права бить моего друга, кроме меня». Усек?
Я вижу, как лицо Лео теряет всякое выражение.
— Усек. Вы хотите сказать, что я вам не друг, верно?
Келли склоняет голову набок, и я вижу, что она смотрит на Лео с легкой симпатией.
— Нет, лапонька, я не это хотела сказать. Здесь у нас не клика, и мы не в средней школе. Так что брось изображать из себя одинокого и обиженного. — Она наклоняется вперед. — Я хочу сказать, что люблю этого человека. Однажды он спас мне жизнь. И у тебя нет моего права подтрунивать над ним. Пока. Ты меня понял, сладенький?
Лео тоже успокаивается, но еще не готов сдаться.
— Да ладно, я понимаю. Только не зовите меня деткой.
Келли поворачивается ко мне и усмехается:
— Знаешь, в один прекрасный день он вполне подойдет, Смоуки.
— Пойду поговорю с Аланом, — говорю я.
Меня не забавляет эта перепалка, как прежде. Я двигаюсь вперед, оставляя их забавляться добродушными подковырками. В глубине души я уверена: то, что сейчас делает Келли, на самом деле идет на пользу Лео и, следовательно, всей команде. Она по-своему принимает его. Я рада. Иногда люди, долго работающие вместе, изолируются от окружающих. Становятся почти ксенофобами. Это плохо, и я рада, что они не пошли по этому пути. По крайней мере Келли не пошла. Джеймс смотрит в иллюминатор, он в своем репертуаре: безучастен. Ничего нового.
Я подхожу к Алану. Он сидит в кресле, смотрит на ноги и излучает такую враждебность, что впору бежать прочь.
— Не возражаешь, если я присяду? — спрашиваю.
Он неопределенно машет рукой, на меня не смотрит.
— Как хочешь.
Я сажусь и некоторое время присматриваюсь к нему. Он отворачивается и смотрит в иллюминатор. Я решаюсь идти напрямик:
— Что с тобой?
Он смотрит на меня, и я только что не отшатываюсь. Такая злость в глазах.
— Ты это о чем? Хочешь показать, что умеешь разговаривать с черным «братом»? В чем дело?
Я теряю дар речи. Алан продолжает смотреть на меня, и его гнев от моего молчания, похоже, усиливается.
— Ну? — спрашивает он.
— Ты знаешь, я вовсе не то имею в виду, Алан. — Я говорю тихо. Почти спокойно. — Для всех очевидно, что ты чем-то расстроен. Вот я и спросила.
Он смотрит на меня еще несколько секунд, и я чувствую, что огонь затухает. Он переводит взгляд на свои руки.
— Элайна больна.
У меня отвисает челюсть. Меня мгновенно захлестывает жалость. Элайна — жена Алана, я знаю ее столько же, сколько его. Она латиноамериканка, прекрасная как внешне, так и внутренне. Ко мне многие приходили в больницу, но только ее я согласилась принять. По правде говоря, она не оставила мне выбора. Она ворвалась в палату, растолкав медсестер, подошла к моей кровати, села на край и, оттолкнув мои руки, обняла меня, не сказав при этом ни единого слова. Я разрыдалась у нее на груди и плакала до тех пор, пока не кончились слезы. Думая о ней, я чаще всего вспоминаю этот эпизод: из-за слез все кажется мутным, рядом Элайна, уютная, теплая и сильная, она гладит меня по голове и бормочет что-то на смеси английского и испанского. Она настоящий друг, того редкого типа, что навсегда.
— Что с ней? О чем ты?
Наверное, ему дано расслышать искренний страх в чужом голосе, потому что его гнев исчезает. Никакого больше огня в глазах, только боль.
— Рак прямой кишки второй стадии. Они удалили опухоль, но она прорвалась. Часть раковых клеток попала в ее организм еще до операции.
— И что это значит?
— Вот тут все на хрен запутано. Это может не значить ничего. Может быть, о раковых клетках, которые ускользнули при разрыве опухоли, не стоит и беспокоиться. Или же они где-то бродят и готовы распространиться на весь организм. Врачи ничего с уверенностью не могут сказать. — Боль выплескивается из его глаз. — Мы это обнаружили, потому что у нее случались очень сильные приступы. Мы решили, что это аппендицит. Медики отвезли ее прямиком в хирургическое отделение и там обнаружили опухоль. Вырезали ее. И знаешь, что после этого сказал мне врач? Он сказал, что у нее
