Я удивленно посмотрела на нее и улыбнулась в ответ:
— Они были великолепны!
— Мне так их хочется иногда! — с грустью ответила Келли.
Я и кухня несовместимы; максимум, на что я способна — воды вскипятить. А Мэт был повар от Бога. Он купил кулинарную книгу и все премудрости освоил сам. Готовил — пальчики оближешь. А стряпать мексиканские пирожки его научил один человек. И это было бесподобно! Мэт брал не покупные лепешки, а настоящие тортильи из кукурузной муки, мягкие и эластичные, и плотно набивал их мясной начинкой со специями, от которых у меня просто слюнки текли. Видно, у Келли тоже. Она любила вкусно поесть и чуть ли не каждую неделю приходила к нам обедать.
Я вспомнила, как однажды, не умолкая ни на секунду, Келли уплетала мексиканские пирожки и чем- то рассмешила Алексу. Алекса так расхохоталась, что захлебнулась молоком и у нее из носа потекли молочные струйки.
— Спасибо, — произнесла я.
Келли меня поняла.
«Спасибо тебе за память, за эту горькую радость, которая так больно ранит, но приносит столько счастья».
Келли встала и направилась к двери, затем оглянулась и с озорной улыбкой произнесла:
— Кстати, мышеловка-то ни к чему, достаточно подсыпать яду. Шоколадные пончики я буду есть всегда!
Глава 5
— Как ты? — спросила Элайна.
Она пришла двадцать минут назад, обнялась, как обычно, с Бонни и увлекла меня в гостиную, чтобы поговорить наедине.
«Только не ври», — требовали ее искренние карие глаза, словно рентгеновскими лучами просвечивая меня насквозь.
— Вообще-то замечательно, но иногда плохо, — честно призналась я.
Элайна на редкость добрый, но при этом очень строгий человек, и обмануть ее мне даже в голову не приходило.
— Что значит «плохо»?
Я посмотрела ей прямо в глаза, пытаясь выразить словами то, что так мучило меня по ночам. Мне больше не снился Джозеф Сэндс. Его глумливая рожа и издевательский смех постепенно исчезли из моих сновидений. На смену им пришли кошмары с Бонни в главной роли. Я видела девочку то на коленях убийцы, который приставил ей к горлу нож, то в луже крови с простреленной головой.
— Мне страшно. Мне снятся кошмарные сны.
— О чем?
— О Бонни.
— Ты боишься за нее?
— Ужасно боюсь, просто с ума схожу от страха. Что она никогда не заговорит, что остановится в развитии и что меня не окажется рядом, когда я буду ей нужна.
— И, — подталкивала Элайна, заставляя меня выговориться.
— Я боюсь, что Бонни умрет, это ты хочешь услышать? — ответила я раздраженно. — Прости, — сразу же спохватилась я.
Элайна ободряюще улыбнулась:
— Но это вполне объяснимо, Смоуки. Ты потеряла ребенка и понимаешь, что подобное может случиться вновь. Господи, ведь Бонни едва не погибла у тебя на глазах! Как же теперь не бояться? — воскликнула она и ласково погладила меня по руке.
— Но эти сны… они совершенно выматывают меня! — пожаловалась я. — Страх — это слабость, а я должна быть сильной, чтобы ее защитить!
Я сплю с заряженным пистолетом под подушкой, мой дом просто напичкан сигнализацией, на входной двери такой замок, который преступнику и за час не открыть, но легче от этого не становится.
Элайна строго посмотрела на меня и покачала головой:
— Ты не права, Смоуки, ты нужна Бонни такой, какая ты есть. Ей необходима твоя любовь. Ей нужна мама, а не супергероиня!
Элайна — жена Алана, одного из членов моей команды. Она прелестна. Настоящая латиноамериканка с изумительной фигурой и пленительными глазами, отражающими красоту души. Элайна — само воплощение Материнской любви, Нежности и Заботы. Но ее безграничная доброта отнюдь не говорит о мягкотелости и отсутствии характера. Порой она бывает непреклонна. В прошлом году у Элайны обнаружили рак толстой кишки. Ей удалили опухоль, провели курс облучения и назначили химиотерапию. Она поправилась, но лишилась своих густых роскошных волос. Элайна не скрывала своей потери и никогда не надевала головной убор, будь то шляпа или платок. Не знаю, ощущала ли она внезапные приступы отчаяния, как когда-то я после смерти родных. Думаю, нет. Отсутствие волос для Элайны ничто по сравнению с радостью жить. В этом ее сила.
Элайна пришла ко мне в больницу после того, как Сэндс убил Мэта и Алексу. Словно ангел, спустившийся с небес, она буквально влетела в палату, выставила медсестру и сжала меня в объятиях. Я пролила реки слез, прижавшись к ее материнской груди, и с тех пор полюбила Элайну всем сердцем.
Она стиснула мне руку.
— То, что ты чувствуешь, вполне нормально. Чтобы избавиться от страха, тебе остается одно — разлюбить Бонни. Но это ведь невозможно.
У меня перехватило дыхание и словно пелена спала с глаз. Слова Элайны помогли мне понять простую истину: я люблю Бонни, и отсюда все мои страхи. От них никуда не денешься.
— И легче не станет? — горько вздохнула я. — Ведь я никогда не перестану ее любить!
Элайна взяла меня за руки и спросила, глядя в глаза:
— Ты знаешь, что я сирота, Смоуки?
— Нет, — изумленно ответила я.
— Да, сирота, — кивнула она. — Я и мой брат Мануэль. Папа с мамой погибли в автомобильной аварии, и нас воспитала абуэла — наша бабушка. Удивительная женщина. Она никогда не жаловалась, ни разу. — Элайна задумалась. — А Мануэль… О, это был чудесный мальчик, Смоуки. Великодушный, добрый, только очень слабый. Ничем особенным он не болел, просто к нему цеплялась любая инфекция, и он всегда очень долго выздоравливал. Однажды летом абуэла привезла нас на побережье Санта-Моники. Мануэля унесло подводным течением. Он утонул.
«Такие простые слова, а сколько за ними страданий и боли. Тихая скорбь».
— Ничто не предвещало смерти моих родителей. И брат погиб в прекрасный летний день, у него просто не хватило сил выбраться на берег, — произнесла Элайна и пожала плечами. — Поэтому мне очень хорошо знаком твой страх, страх потерять того, кого любишь. — Она отпустила мои руки и улыбнулась. — И что же я сделала? Взяла и влюбилась в чудесного человека, но с такой опасной профессией, мысли о которой не дают мне спать по ночам. Порой я даже обвиняла Алана в своих страхах. Незаслуженно.
— Не может быть!
Элайна была для меня совершенством, и я с трудом могла представить ее в подобной роли.
— Увы, это правда. Годы шли, какое-то время обходилось без особых волнений, и я успокоилась. Страх отступил, но лишь для того, чтобы вернуться. Он всегда возвращается. И легче не станет. Вот и ответ на твой вопрос.
— Почему ты никогда не рассказывала мне о том, что ты сирота, что у тебя был брат?
Она снова пожала плечами:
— Не знаю… Хотела рассказать, когда ты лежала в больнице, а потом передумала.
— Но почему?
