ничего нового не сказал?
— Я и не пытался.
— Хочешь предпортрет почитать? Мозгоклюи составили.
Пили кофе у фургона прокурорских. Стало светать, и Антон читал без фонарика.
— Что? — спросил Бугрим, заметив скептицизм Антона.
— Здесь, — Антон отчеркнул ногтем в тексте, — что он хочет, чтобы его поймали. Это вряд ли. Его прет. Он своим делом гордится. И не вам бросает зацепку, а картинки рисует, для публики. И это не помрачение сознания, когда он кишки вырезает. Все он прекрасно понимает в этот момент и контролирует.
— Ритуал?
— Жертва. Кому-то.
— Кому? С чего так решил?..
— Бред скажу. Я его чувствую. Будто я кино смотрю, а он сзади сидит и пыхтит над ухом. Понимаешь?
— Да не дай бог. Тебе к врачу надо сходить и с бухлом завязывать. Начальство на говно исходит из- за Лунатика. Пойдешь ко мне в группу.
— Нет.
— Я тебя не спрашивал. С твоими разрулю. Давай, Антох…
Пожав ему руку, Бугрим двинулся к своим. Эксперты закончили, следовало вывезти тело, пока из соседних домов не потянется на работу народ.
Пока нес Ксюшку на руках из кабинета к машине, даже не проснулась. Антон привез ее домой и точно так же отнес в квартиру, уложил на диван и прикрыл пледом.
К «Коломенской» решил пойти пешком. Когда позвонил, Крайнев узнал его первым, а Антон долго не мог понять, о каком грабеже и какой машине речь.
Антон шел, укутав шею шарфом и спрятав руки в карманы джинсов. Май выдался холодным, было ветрено и сухо, и ясно, и пронзительно, и воздух был наполнен обещанием несбыточного.
Зашел в кофейню и зашарашил сто пятьдесят водки. Алкоголь был как топливо для машины. Он на нем работал.
Он не испытывал угрызений. Противоречия между работой и приработком (он путался, что чем называть) не было. Преступник и мент жили по одному закону, не тому, который мелким шрифтом в брошюре с гербом, а неписанному. Этот закон позволял все, нужно только делиться и быть начеку, чтобы не подставили. Мент и преступник были смежными специальностями, многие менты воровали, а многие преступники наводили в своих районах порядок получше ментовского.
Из подъезда впереди вышла смуглая девушка, похожая на индианку. Красивая настолько, что Антон споткнулся о воздух. Ее лицо было радостным и слегка обалдевшим. Упругой, подпрыгивающей походкой она отошла к дороге, обернулась и посмотрела вверх. Проследив по направлению ее взгляда, Антон увидел за окном на четвертом этаже черноволосого парня, голого по пояс, с сигаретой в руке. Девушка помахала парню, а он влез на подоконник, распахнул окно, огласив сонную улицу скрежетом старого дерева, и закричал:
— Светка, я тебя люблю!
Светка засмеялась и крикнула в ответ:
— Слезай немедленно, дурачок! — Парень занес ногу над улицей. — …В другую сторону, крэйзи!
Она опять помахала ему и пошла к метро, но еще дважды оглядывалась на ходу. Парень, не закрыв окна, стоял на подоконнике, и она кричала ему, чтобы слез и закрыл окно, а то простудится.
Антон пошел за ней. Почувствовал себя обязанным проводить. Не набиваясь в попутчики, издалека наблюдая.
Едва поспевал, так быстро шла. Девушка была в кедах, и, похоже, сама себя удерживала, чтобы не взлететь. Прохожие не отражали ее улыбку, смотрели хмуро и подозрительно, но девушку это не смущало. Тусклое солнце оживало в ее волосах, и Антон, следуя в пяти шагах сзади, вспомнил старую, читанную Ксюшке сказку, в которой принцесса шла по зимнему лесу и оставляла за собой след из зеленой травы и цветов.
Воспоминание о лесе резануло по нутру. Вот почему захотел проводить. Боялся, что эту красоту затопчет Лунатик, выпьет и испоганит силу, заставляющую сейчас зеленеть траву по ее следу.
— Что тебе надо?
Задумавшись, не заметил, как догнал. Девушка, сунув руку в сумку как будто за газовым баллончиком, с испугом и гневом смотрела на Антона и говорила нарочно громко, для прохожих:
— Я позвонила другу, он через минуту будет, понятно? Пойдешь за мной — милицию вызову!
Она снова повернулась к метро, и пошла так же быстро, но не так радостно. Сам убил то, что хотел оберечь.
— К тебе шел — девчонку видел, — сказал через десять минут Крайневу. — Вышла из дома с выражением лица этим, пришибленным, будто хорошо потрахалась, до одури. Не то говорю… Хочу сказать, от меня давно так не выходили. Опять не то…
— Почему, все то, — ответил Крайнев. Они прятались от ветра за плексигласовыми стенками торгующего хот-догами фургончика и пили кофе из картонных стаканчиков. — Всему свое время. Мой товарищ сказал: все мечтали стать космонавтами, а выросли алкоголиками. Девушки с такими лицами выходят от нас в юности. Дальше становятся женами, рожают… И сами смотрят на мужей, не веря, что когда-то выходили от них, хорошо натраханные. Волны быта. Женат?
— В разводе.
— Понятно. А дети?
— Дочка.
— Сколько ей?
— Восемь… Девять?.. — Антон замешкался. — Нет, восемь. В июле было.
— Контачишь?
— Нет.
— Живет далеко?
— Нет.
Крайнев кивнул будто понял. Ни хрена ты не понимаешь, подумал Антон. Он пожалел, что разоткровенничался, и заговорил суше:
— Хорош не по делу, яйца морозить по такой погоде… Что у тебя?
— Разрешение на оружие. Я в твоем округе, могу сам получить, но тема длинная. А у меня времени… — Сергей уловил перемену в Кошелеве и чуть отодвинулся от столика на одинокой ножке. — Вот список, чего хотелось бы.
Изучая листок, Антон присвистнул:
— Воевать собрался? Это вообще забудь, нереально, никаких АКМ, статья. Разрешиловку сделаю на травматическое и охотничье.
— Но твой… — Крайнев замялся, не желая говорить «начальник», — Петр Вадимович сказал, что все можно.
— Вот и иди к Петру Вадимовичу, — оборвал Кошелев. — Куда тебе столько?
— Уезжаю из Москвы, с семьей. Жить будем на отшибе, сам понимаешь.
Сергей оправдывался. Кошелеву стало неудобно. В Крайневе не было гнильцы, и Кошелев знал: сложись по-другому обстоятельства, они могли бы стать друзьями. А кто он теперь для Сергея? Продажный мент, вертухай.
Взял его бумажку, открыл портфель и хотел сунуть в папку по Лунатику, но тут налетел ветер, и листки затрепетали и рванули на волю. Антон вцепился, но поймал не все. Два, кружась и белея, полетели от будки к дороге.
Первый поймал Сергей, удачно хлопнув ладонями. Антон помчался за вторым. Тот залетел в кустарник и запутался в голых ветках, бессильно шелестя краями на ветру.
Вернувшись, Антон застал Крайнева изучающим листок. Раздраженно потянулся, чтобы забрать,
