– Как… Ты что, не видишь? – Горничная в ужасе показала на пятна крови, которыми была вымазана постель.
– А… – Света посмотрела на ладонь. Порез припух и побагровел, но кровь больше не шла. Горничная схватила ее руку и принялась рассматривать.
– Ты поранилась?
– Порезалась… Ну и что? Ты лучше скажи, как там?
– Да подожди ты! – с этими словами горничная бросилась в ванную. Вернулась с йодом и бинтами, перевязала Свете руку. Та вытерпела это, поморщившись от боли и нетерпения.
– С ума ты меня сведешь, – заметила она горничной. – Говори, ты откуда?
– Да… – Закончив перевязку, горничная немного успокоилась. – Ну, ты была права.
– Это Марина?
– Да.
– Она включила свет?
– Да! Как только мы остались одни, я спросила ее, знает ли она эти духи. Она головой закивала, смотрела на меня как на чудо. Тогда я сказала ей, чтобы она сделала то самое, что делала, когда та, от кого пахло этими духами, смотрела снизу на ее окошко. Она задумалась, затем бросилась к выключателю и зажгла и погасила свет три раза. Я сказала, что все в порядке.
– А она?
– Она спросила, что с тобой. Она прочла твою записку.
– Как? – поразилась Света.
– Случайно нашла. Говорит, уже тебя похоронила. И он тоже ей говорил, что ты умерла.
– Что за черт? – Света вскочила. – Он что, рассказывал ей про меня?
– Да нет! Он вешает ей лапшу на уши, говорит, что в твоей комнате, где она сейчас, жила его сестра, которая умерла. Вот она и решила, что он про тебя…
Света сжала губы.
– Вот мерзавец… – процедила она.
– Что с тобой? – испугалась горничная. – Ты опять как не в себе… Мало спала?
– Достаточно… Он был дома?
– А то как же… Разве он ее одну оставит?
– Тебе ничего не сказал?
– Про платок-то? Нет… Прямо удивительно… Смотрел, конечно, не больно ласково… Вообще хмурый какой-то…
– Чует кошка, чье мясо съела… – усмехнулась Света.
– Чует он, как же… – возразила горничная. – Такого не проймешь.
– И на него управа найдется.
– Может, не будешь, а? – просительно произнесла горничная.
– Все, перестань! – оборвала ее Света. – Скажи лучше, он вам наедине остаться не помешал?
– Да нет. Вообще внимания не обратил. Она тихо себя ведет, говорила, что он уже ее ни в чем не подозревает.
– Ну, к нему в доверие скоро не войдешь, – покачала головой Света. – Однако по пятам он за ней не ходит, это хорошо… Где говорили?
– В твоей комнате.
– Она больше не моя!
– Ну, пусть будет ничья! – примирительно сказала горничная.
– Скоро и будет ничья! – мрачно сказала Света.
– Говори, что делать будем. Я ей сказала, что ты у меня прячешься. Адрес, понятно, не сказала. Да и зачем? Из дома ей не выйти. К телефону доступа нет. Все только через меня. Ох, видела бы ты, как она в меня вцепилась!
– Еще бы… Она уж, наверное, на себе крест поставила. Ты еще сегодня туда попадешь?
– Ну да. Это я сейчас вроде за продуктами пошла.
– Хорошо. Я сейчас накатаю записку. Пусть в твоем присутствии прочитает и ответ напишет или скажет. Но чтобы Вадим ни сном ни духом об этой записке не знал.
– Что напишешь?
Света, задумавшись, посмотрела на нее.
– Не хочу я, чтобы ты в это лезла, – сказала наконец. – То, что я напишу, только ее коснется. Тебя – нет. От тебя только одно нужно – связывать нас. Поняла?
– Так не пойдет! – возмутилась горничная. – Мы же уговорились, что я все буду знать. А ты! Нет, не понесу я эту записку.
– Понесешь! – отрезала Света.
Встала, начала искать ручку и бумагу. Горничная понуро следила за ней.
– Натворишь ты дел, – жалобно сказала она.
– Отстань, ради Бога! – Света даже не обернулась. Нашла письменные принадлежности, примостилась за столом. Задумалась.
Горничная смотрела ей в спину. Потом не выдержала:
– Слушай, Светка. Ты со мной так не говори. А то ведь я тоже сказать могу… Что с замками?
– А что? – невинно спросила Света.
– Все исцарапано и закрыто не до конца. Я вчера на все обороты заперла. Ты что, ковырялась?
– От скуки, – дерзко ответила Света, повернувшись к горничной. – А что? Нельзя было?
– Хорошее дело – от скуки! Ты испортить все могла.
– Да ведь не испортила же…
– Выйти, что ли, хотела? – допытывалась горничная.
– Слушай, побудь где-нибудь, а то я ни черта не напишу. Ради тебя прошу, задерживаешь ведь. Спросит тебя Вадим, где два часа гуляла!
Горничная вышла на кухню и тут же вернулась.
– А что это у нас в ведре?
– А что в ведре? – Света была похожа в этот миг на ребенка, которого уличили в шалости, но который собрался отпираться до последнего.
– Осколки там… Бутылка… Ты выходила, Света!
– Ну все. Поймала меня и успокойся. – Света вздохнула. – Говорила я тебе – принеси выпить. Надо было слушаться. Знаешь ведь – все равно на своем поставлю. Кстати, я из этой бутылки ни капли не выпила. Разбилась она.
– Выходила, значит, – обессиленно молвила горничная. – Нет, ты с ума сошла… Дверь-то как открыла?
– Пальцем. – Света снова отвернулась.
– И что, квартира нараспашку и стояла?
– Да не украли тут ничего, успокойся! Чего тут красть?
Горничная только покачала головой:
– И курица цела в духовке… Ты что же не поела?
– Сейчас съем всю! – взорвалась Света. – Неси сюда! Сожру на твоих глазах! Ну дай подумать!
Горничная вышла. Света замерла над листком бумаги.
«Что мне сказать, а о чем умолчать? Она ведь будет присутствовать при убийстве… Да не одного, а сразу пятерых человек… Вадим, его дружки и клиент… Да уж, вот кому не повезет… Дешево стоит человеческая жизнь… А где гарантия, что Марину не пристукнут тут же? Под шумок? И все, не придется им исполнять никаких обещаний. Нет никаких гарантий. И ждать их нечего. Приходится верить на слово… Ну, Михаилу-то еще можно, пожалуй, поверить… Черт его знает почему, но я верю… А ведь он там будет не один. Хотя руководит этой операцией он, как я поняла».
Она взялась за ручку. «Марина, – выводила на листке, – есть возможность выбраться. Дело за тобой. Без тебя это дело не пойдет. Меня нашли люди, которые имеют зуб на Вадима. Теперь они хотят этот зуб выдрать. Иначе говоря – Вадима убьют. Не бойся, я сама боюсь».
