выброшенной земли, два муравья схватились друг с другом, свились в клубок, катаются по земле, дерутся что ли?..
Что бы это могло значить? Наверное, к гнезду подобрался чужак и его опознал один из бдительных сторожей? Ведь не могут два жителя одной семьи так сильно повздорить. Посмотрю, что будет дальше!
Но напряженный поединок внезапно прерывается, муравьи отрываются друг от друга, один из них направляется прямиком в муравейник и исчезает в его входе.
А другой? Что с ним стало! Как он стал кататься по земле, кувыркаться с боку на бок, через голову, метаться, будто одержимый в неистовой истерике!
Проползающие мимо муравьи останавливаются возле припадочного, ощупывают его усиками. Видимо внимание окружающих постепенно на него действует отрезвляюще, он немного успокаивается, перестает метаться. Теперь муравей только подскакивает на месте, его тельце будто подбрасывает кверху невиданная сила. Иногда он, как муравей — крематогастер задирает кверху брюшко, наверное, своими энергичными действиями что-то пытается просигналить окружающим собратьям, растолковать о каком-то немаловажном событии. Может быть он, умудренный опытом, распознал в посетителе ловко замаскированного недруга, прикинувшегося своим, вора, чужого разведчика, предшественника массового нападения?
Интересно, что же будет с ним дальше? Но в это время, отвлекшись буквально на несколько секунд, я потерял из вида забавного муравьишку.
Вчера долго сидел на большой просеке возле муравейничка кроваво-красного муравья в ожидании чего-нибудь интересного, но ничего не увидел, кроме неуемной суеты и обыденной трудовой деятельности. Сегодня, проходя мимо него больше по привычке, присел рядом с ним и неожиданно увидел необычное: Из темного входа выскочил наружу черный муравей-помощник Формика фуска, покрутил усиками, потер их щеточками, помахал в воздухе и только собрался пробежаться по самому верху жилища, как на него набросился муравей-хозяин, ударил несколько раз по голове челюстями и загнал обратно в подземелье.
Поведение муравья-хозяина меня озадачило. Неужели в этом муравейнике помощникам не разрешалось выходить наружу и полагалось сидеть в темных ходах и камерах, занимаясь уходом за новорожденными и прочими мелкими подземными делами! Печальная участь. Хорошо бы еще раз убедиться в предположении.
Долго сижу возле муравейничка, но зря. Сколько же в этом гнезде помощников, чем они занимаются, все ли затворники, неужели хозяева ведут себя как суровые надсмотрщики, или только случайно встретились исполнитель так называемой внутренней службы, да опытный муравей-хозяин распорядитель. Как все это узнаешь!
Прошел год. Проезжая мимо большой просеки я иногда наведывался и к знакомому муравейнику. Один раз не выдержал, решил его раскопать.
Стояла жаркая погода. В лесу пахло хвоей, воздух застыл, и вся природа, казалось, погрузилась в сладкую дремоту. В разрытом муравейнике наступила как всегда тревожная суматоха. Обеспокоенные черные помощники Фуски хватали личинок и куколок и в величайшей спешке прятали их во всевозможные укромные места. Быстрые муравьи-рабовладельцы метались в поисках врага, заскакивали на лопатку, с нее на руки и впивались в кожу.
Но что произошло с одним черным помощником! Он как-то странно закрутился, потом упал на бок, замахал ножками, скрючился, замер. И за ним второй, третий тоже так. Жители подземных ходов, оказывается, в этом муравейнике привыкли к темноте и прохладе настолько, что не вынесли высокой температуры нагретой солнцем земли. Для них она оказалась смертельной. Не поэтому ли им, затворникам, не разрешалось выходить наверх? Но ведь во многих семьях этого вида муравьи — помощники участвуют во всех работах, как внутри жилища, так и вне его. Почему же здесь такие обычаи, и кто их устанавливает, поддерживает и следит за ними?
Жаль бедных муравьев-фусок. Печальна их жизнь среди чужих в темноте, в подчинении. Плохо оказаться пленником.
После первых жарких весенних дней ветер с севера принес облака и прохладу, и чуть тронувшаяся в рост зелень остановилась в своем развитии. Поникли самые первые цветы пустыни — белые с желтым сердечком тюльпанчики и желтый гусиный лук. Иногда сквозь тонкую кисею облаков просвечивало солнце и тогда муравьи, сбившись на жилище кучкой, пытались греться и ловили его незаметные лучи.
Через бинокль я долго осматриваю это скопище. Везде аппатия и беспробудная лень. Вот, наконец, в поле зрения что-то стоящее внимания. В ложбинке между палочками, поникнув головой, лежит муравей. Кончики его ног слегка подергиваются. Будто спит. Неужели нельзя выбрать место покойнее в подземных камерах. Там, я знаю хорошо, они сейчас забиты засонями. Тут же спящего постоянно задевают, ощупывают усиками.
Устроился с биноклем возле муравейника, изредка поглядывая на странного муравья. А он все тот же без движения, скрючившийся, но лапки его ног уже не вздрагивают. Не последний ли сон сковал его тело!
Осторожно беру муравья пинцетом, кладу на ладонь, отогреваю, пытаясь найти какие-либо признаки старости или хвори. Он такой гибкий, будто живой. И костюм его, как у всех, сияет чистотой, и волоски будто точенные, поблескивают, все на своих местах. Осторожно кладу его на старое место. На него сразу набрасывается кучка любопытствующих. Наверное, потому, что пахнет чужим, моими руками. Вскоре муравьи рассеиваются. Но спящий не оставлен без внимания. Им начинают все больше и больше интересоваться, щупают усиками, челюстями массируют брюшко, голову, ротовые щупики. Один большой муравей внимательно потрогал муравья, отошел в сторон, будто одумавшись возвратился и снова принялся трогать его, переворачивать с боку на бок. И так три часа. Забавный, все сомневался, не мертв ли его товарищ. Наконец, схватил за усик, потащил, но бросил.
Но каково мне, сколько надо терпения ждать развязки. А время идет, солнце все чаще просвечивает сквозь пелену облаков, члены муравья не такие уже гибкие, как прежде, и уже ни у кого нет сомнения, что бедняга мертв. Рослый рабочий (может быть тот же самый) не раздумывает. Ему теперь все понятно. Решительно хватает за усик ношу и тащит ее во вход муравейника поварам на съедение.
Что-то есть у муравьев, не укладывающееся понятие инстинкта!
В лесах, где много муравейников рыжего лесного муравья, всегда можно услышать от местных жителей рассказ о том, что на поверхности муравьиной кучи иногда появляется кусок какого-то вязкого вещества, пахнущего муравьиной кислотой. Вокруг этого вещества царит величайшее оживление, копошатся муравьи. Это вещество вскоре исчезает. В народе его называют муравьиным маслом. Что это такое — никто не знает, Никому из ученых не удавалось его видеть и многие из них поэтому в его существование не верят, и как всегда объясняют выдумкой, передаваемой из уст в уста. Но удивительно: похожие друг на друга сообщения о муравьиной масле можно услышать в различных районах нашей страны и у разных народов.
Много лет наблюдая рыжих лесных муравьев, я надеялся увидеть это муравьиной масло, узнать, что это такое и для чего оно предназначено. Но мне не посчастливилось. И может быть, не решился о нем рассказать в этой книжке, если бы мне не попался на глаза очерк известного писателя И.Соколова- Микитова. Вот он, опубликованный в журнале «Смена».
«Очень давно, когда отец впервые стал брать меня на охоту, произошел такой редкий случай. Мы ехали по лесу на дрожках. Было раннее утро, на деревьях и на траве сверкала обильная роса. Пахло грибами сосновой хвоей.
У большого дерева отец остановил лошадь. — Посмотри-ка, сказал он, показывая на огромную муравьиную кучу, возвышавшуюся из папоротника. — Там лежит муравьиной масло.
Почти на вершине кучи лежал небольшой кусок какого-то светло-желтого вещества, очень похожего на обыкновенное сливочное масло. Мы сошли с дрожек и стали рассматривать загадочное вещество, по
