— Он известен также под своей кличкой, — сказала она. — Рагнвальд.
— Вы имеете в виду… Рагнвальда? — сказал мужчина и тут же выплюнул другое имя: — Желтого Дракона?
Анника вздрогнула:
— Простите, но что вы сказали?
— Я его знаю, — возбужденно произнес Торд Аксельссон. — Сумасшедший маоист, он крутился здесь. Был революционером в Лулео в конце шестидесятых. Я знаю, что он вернулся, знаю, что он сделал.
Анника судорожно схватила бумагу и ручку.
— Я никогда раньше не слышала, что его другое прозвище — Желтый Дракон, — сказала она. — Именем Рагнвальд он пользовался в своей маоистской группе, которая собиралась на митинги в подвале библиотеки.
— До этого они были Дикие Звери, — сказал Торд Аксельссон.
Анника на секунду замерла.
— До того они были Дикие Звери, — повторила она, записывая.
На линии снова наступило молчание.
— Алло? — произнесла Анника.
Мужчина испустил тяжкий вздох.
— Девочки вернулись, — тихо сказал он, поднеся трубку ко рту. — При них я не могу говорить.
Анника задумалась на долгие три секунды.
— Мне надо быть завтра в Лулео по другим делам, — сказала она. — Я могу заглянуть к вам, чтобы поговорить без помех?
— Маргит умерла, — потухшим голосом сказал Торд. — Ничто на свете уже не может ее спасти. Но я никогда ее не обманывал, понимаете?
Анника продолжала машинально записывать.
— Я хочу лишь выявить связи, — сказала она. — Я не стану ничего писать ни о Маргит, ни о ком другом.
Мужчина снова тяжко вздохнул и на несколько мгновений задумался.
— Приходите в обед. Девочки будут в полиции, и мы сможем поговорить без свидетелей.
Она записала адрес, уточнила, как добираться, и они договорились, что она придет около двенадцати.
Она положила трубку и не трогала ее бесконечно долгую минуту. Ангелы молчали, но сильно звенело в левом ухе. Тени на стенах стали длинными и хаотичными. Они двигались, когда мимо проезжали машины и качались в такт движениям уличных фонарей.
Теперь надо было договариваться с руководством газеты.
Она позвонила на коммутатор, дождалась своей очереди. Работал Янссон.
— Как ты себя чувствуешь, ведьма? — ласково спросил он и выдохнул в трубку клуб дыма.
— У меня появилось срочное дело, — ответила Анника. — Мною движет простая человечность. В пригороде Питео живет один бедолага. У него убили жену, и весь городок считает, что это сделал он.
— И?.. — спросил Янссон, стараясь не показаться слишком заинтригованным.
— Можно дать гарантию, что это не он, — сказала Анника. — Он находился на работе, в шести милях от места преступления в компании трех коллег, когда было совершено преступление. Кроме того, у полиции есть подозреваемый, они знают, кто виновен, но это не играет никакой роли для мужа убитой женщины. Соседи видели, как его увозили утром в полицейской машине, и вынесли свой окончательный приговор. Местные газеты написали, что он был допрошен в полиции, но отпущен за недостатком улик. В поселке теперь его до самой смерти будут считать убийцей.
— Ну, — возразил Янссон, — это еще неизвестно.
— Подумай о ситуации, в какую попал этот человек, — сказала Анника. — Он не только потерял жену, которую очень любил, он потерял уважение людей, в окружении которых прожил всю свою жизнь. Как он будет жить дальше?
Она замолчала и стиснула зубы, достаточно и того, что она уже наговорила.
— И теперь старушка хочет предложить помощь и поболтать с беднягой?
Анника откашлялась.
— Завтра за обедом. Я могу звонить и заказывать билеты?
Янссон громко вздохнул.
— Да, да, — сказал он. — Ты же свободный репортер.
— К тому же все это не имеет никакого отношения к терроризму, — сказала Анника.
Редактор фальшиво рассмеялся.
— Слышал, что Шюман запретил терроризм, — сказал он.
— Ничего, даст Бог день, даст и пищу, — отрезала Анника и положила трубку.
Потом она набрала номер бюро круглосуточного заказа билетов для газеты, заказала билет на 9.40 до Каллакса и взяла напрокат автомобиль. Не самый маленький, спасибо.
Едва она успела закончить разговор, как распахнулась входная дверь и в дом с криками и визгом ворвались дети, брызжущие нерастраченной энергией. Анника быстро подошла к компьютеру, вышла из Сети, выключила компьютер и поспешила в холл.
— Мама, знаешь, бабушка и дедушка дали нам конфет, потому что мы не бегали у них и хорошо себя вели, а папа купил газету с голыми тетями, а у дедушки болело сердце, а мы пойдем в парк — ну пожалуйста!
Она, смеясь, подхватила их обоих на руки — таких неуклюжих, теплых и ароматных — и стала медленно их качать.
— Конечно пойдем. У вас есть сухие варежки?
— Мои такие противные, — сказала Эллен.
— Мы найдем другие, — успокоила ее Анника и открыла шкаф с ананасами.
Мимо, не повернув головы, прошел Томас.
— Завтра я улетаю в Лулео на один день, — сказала она, натягивая перчатку на растопыренные пальчики Эллен. — Тебе придется отвезти и забрать детей.
Он остановился у входа в спальню, вздернул плечи до мочек ушей. Казалось, он сейчас обернется и лопнет от ярости. Анника ждала взрыва, но ничего не произошло.
Он прошел в спальню, зажав под мышкой вечернюю газету и «Кафе», и закрыл за собой дверь.
— Мы идем, мама?
— Конечно, — ответила Анника, надела куртку, открыла балконную дверь, взяла санки и повернулась к детям: — Ну, пошли?
23 ноября, понедельник
Перед Анникой раскинулся бесконечный ослепительно-белый пейзаж. Над землей стлался снежный туман, над головой синело бездонное небо. Она стояла голая, с ногами, вмерзшими в глыбу льда, резкий ветер нес мельчайшие льдинки, царапавшие тело. Все внимание ее было направлено на горизонт, она чувствовала, что к ней кто-то приближается, но она пока не знала кто. Она ощущала приближение человека по тугому узлу, в который свернулся ее желудок, и она изо всех сил, прищурив глаза, всматривалась в пространство, скрытое льдистой пеленой.
И он появился, нечеткий силуэт в сером бархатистом одеянии, медленно колыхавшемся в такт неторопливым шагам. Она узнала его, это был один из ведущих программы «Студии-6», она попыталась вырвать ноги из ледяной глыбы, но теперь это был уже не лед, а камень. Человек между тем приблизился, она разглядела его руки — в одной руке был зажат охотничий нож, и это был Свен, а нож был покрыт кровью, и она знала, что это кошачья кровь. Он остановился напротив нее, и тут подул ветер, и она разглядела его лицо. Это был Томас. Он встал очень близко и, дыша ей в лицо, сказал: сегодня была твоя очередь забирать детей.
