ашкенази…
– Думаешь, мне трудно пообещать ещё три раза?
Марс пропустил слова Лилит мимо ушей.
– Ты в «Тёмную зону» играл вообще? – обратился он к Энуо своим чуть сипловатым голосом. – Смысл Игры – спасти брата, а не убивать Морлоков! Тёмные зоны делают Морлоков, а не Морлоки зоны. Ты что, дебил? Не понимаешь?
Лазарь состроил страдальческую гримасу:
– Этот точно русский. Будь милосердна к убогому.
Однако Марсу, похоже, удалось надавить на какие-то невидимые рычаги внутри Энуо, потому что тот, набычившись, закричал в ответ:
– Сам ты не понимаешь! И все вы не понимаете! Маур`о убивал, чтобы спасти брата, а теперь бр`ат убьёт, чтобы спасти Маур`о.
Наверху громыхнуло вторично. Словно стряхнутые звуковой волной, с неба полетели первые капли дождя.
– А разве тебя надо спасать? – к разговору подключилась Яника. Она изгнала из голоса ту мягкость, с помощью которой пыталась завоевать доверие Энуо в прошлый раз, и Лазарь счёл это вполне разумным ходом. – Энуо, в тебе сейчас говорит изувеченное самолюбие и жажда мести. Кого ты пытаешься обмануть? Себя, или систему… этого мира?
– Они никогда меня не пр`имут! – Энуо в отчаянии взмахнул рукой перед собой, как будто бросал невидимую гранату. Судя по синхронности, с которой пригнулись Морлоки, гранату они видели. – Если я отпущу их, ничего не изменится. А я хочу, чтобы изменилось. Чтобы всё это было не зр`я!
Интересно, что именно он подразумевает под этим «всё»? Перипетии последних дней или всю свою жизнь, со дня гибели брата? Скорее всего, это обобщение несло в себе куда более глобальный смысл, охватывающий жизнь мальчишки с того самого момента, когда ему впервые не понравилось собственное отражение в зеркале.
– Если ты не одумаешься, всё действительно поменяется. Но для этих мальчишек и девчонок не в лучшую сторону, – вставила свои пять копеек Айма. – И уж точно в худшую для тебя. Посмотри на своего брата! Эта тварь уже вдвое страшнее любого из Морлоков!
– Правильно, говорите по очереди, я не стану стрелять в вас за пару-тройку реплик, – сказала Лилит, и вдруг взорвалась: – Всё, достало! Ещё два слова от любого из вас, и эти слова станут последними в его жизни!
Все примолкли. Предупреждение Лилит как будто возымело эффект, но лишь временный. Марсен (так же известный, как Урания Мадагаскарская) словно только и ждал удобного случая поиздеваться. Он вышел вперёд и заговорил так спокойно, будто Лилит отлучилась ненадолго сменить тампон:
– Когда я был маленьким, у нас на районе жил пацан. Он тоже решил, что самый умный и может всех обдурить. Решил выпендриться. Смотрел «Терминатора»? Ну, так вот. Этот перец насмотрелся и давай плести всем, что он типа не человек. Типа робот. Кибернетический организм и всё такое. Думал, так его все бояться будут и чморить перестанут. Он даже жрал траву, камни и всякую гадость, чтоб нам доказать. И водой не запивал – дескать, чтоб не заржаветь. И говорил, как робот, и двигался. Короче, убедил...
Марс нервно облизнул пересохшие губы, и Лазарь понял, насколько сильно нервничает пацан. Сейчас он – бенефициант, и это – его выход.
– На следующий день за роботом гонялся весь район – все наши! Мы хотели разобрать его на части и посмотреть, как он устроен. Ох, и бегал же он от нас! В конце концов, сныкался дома и неделю носа на улицу не высовывал. Ну, и скажи теперь – кого он обманул?
Дождь усилился. Один из Морлоков попытался улизнуть под шумок, но был остановлен предупреждающим рыком Тихоки.
– Стоять на месте, – рассеянно приказал беглецу Энуо. Казалось, он совершенно сбит с толку.
Марс подцепил его за живое, в этом не могло быть никаких сомнений. Но Лазарь знал, что этого недостаточно. Этот мир не очистится от тёмных зон, пока бог не повелит: «да будет свет». А он не повелит, пока не поймёт: свет может разогнать тьму, но тьма никогда не зажжёт свет. Для того, чтобы бог поверил, необходима жертва. Как минимум одному Морлоку сегодня суждено родиться, а значит, кто-то неизбежно должен умереть.
Лилит медленно навела вооружённую руку на Марсена.
– Получилось больше, чем два слова, малыш. Только потому, что меня разобрало любопытство, я позволила тебе закончить историю. А теперь я закончу твою…
Лазарь выступил вперёд:
– Не ломай комедию, Засраница. Хотела бы выстрелить – давно бы выстрелила. Но ты не сделаешь этого. Потому что боишься. Потому что знаешь: физика инсона неподвластна даже вашему папочке. Потому что знаешь – мы уже побе…
П-ПАХ!
6
Пуля ударила Лазаря в правую половину груди и разом вышибла из него весь дух. Он не помнил, как упал на землю. Только когда удалось сделать первый судорожный вдох, он понял, что лежит на спине. Грудина болела так, словно Тор от души приложился по ней своим «мьельниром». Странно, но он почти не ощущал крови, заполнявшей межлёгочное пространство. Он даже не испытывал затруднений с дыханием, а они, несомненно, должны быть, когда у тебя прострелено лёгкое. Лазарь попытался приподнять одну руку, чтобы на ощупь определить нанесённый организму урон, но внутренний пессимист настоятельно посоветовал лежать смирно.
На фоне грязно-коричневого неба возникло два перекошенных ужасом лица – Аймы и Марсена. Оба что-то кричали, но голоса сливались в сплошные радиопомехи.
Пришлось поднапрячься и покрутить ручки регулировки частотных диапазонов.
– О господи, господи!.. – восточные глаза японки округлились почти до европейского разреза. Она дёргала над Лазарем миниатюрными ручками, не решаясь прикоснуться даже к рубашке. – У тебя кровь идёт…
Стало быть, кровотечение всё-таки есть, разочарованно подумал Лазарь. А ведь он уже понадеялся... на что? Оборвав эту последнюю мысль, внутренний пессимист издевательски расхохотался.
Марс таращился на Лазаря широко распахнутыми глазами. Айма талдычила, как ненормальная, что идёт кровь, кровь, господи, сколько крови! Дары слышно не было – должно быть, снова вывалилась в явь. Пройдёт минут десять, прежде чем ей удастся оправиться от шока и вернуться обратно.
Одного сочувствующего не хватало.
– Поднимите мне голову, – попросил Лазарь, поражаясь тому, что ещё может говорить.
Внутренний оптимист, который, скорее, квартировал в нём, нежели обитал на ПМЖ, попытался робко намекнуть, что лёгкое, может быть, не задето, и всё не так плохо. Внутренний пессимист демонстративно рассмеялся ему в лицо и приказал завянуть.
– Лазарь, я не думаю…
– Дождь заливает мне лицо… поднимите. И заткнитесь.
Айма подсунула под голову Лазаря тёплые ладошки, и, стараясь унять дрожь в руках, аккуратно приподняла её над землёй.
И вдруг ахнула:
– С ума сойти! Посмотрите на Лилит!
Сердце Лазаря на секунду приостановилось... а потом бросилось вскачь. Теперь и он видел: Лилит стала меняться. Отбросив в сторону револьвер, девушка с ужасом отряхивала свои руки, словно это могло помочь очистить их от мертвенно-серого оттенка, который стала принимать её кожа. Бельфегор с отвалившейся челюстью наблюдал за трансформацией подруги, опустив револьвер и отступив на несколько шагов. Энуо припал на одно колено перед Тихокой и обнял брата за шею. Теперь он смотрел на Странницу, которой ещё недавно доверял принимать за себя решения, как на прокажённую – со смесью отвращения, удивления и жалости на нескладном лице.
