свидание...
Запрыгнули менты, товарищ, двери закрыли, поехали. Пока тащились до ближайшего метро – начались уже пробки – я разговаривал с Саньком. Он мне передал последние новости, приветы от друзей. Сказал, что они делают все возможное для моего освобождения. Справки, экспертизы, ищут подходы к мусорам...
Высадили их у метро “Киевская”. Попрощался с Сашей, погладив пальцем ладонь сквозь решетку. Махнул рукой Саньку.
Назад все ехали довольные. Менты оттого, что получили денег, на радостях купили мне колы и чипсов. Я сразу стал у них своим парнем, они все – нацистами. Благословенная коррупция!
Захожу в камеру. Пытаюсь сделать грустное лицо. Сидит же толпа стукачей, и нельзя не то, что рассказывать о том, что у меня была свиданка – вообще о том, что было что-то хорошее в этой жизни! Это моментально дойдет до оперов и больше ничего подобного мне не видать!
- Хреново все! На два месяца продлили...- Жалуюсь я вслух.
- А ты как хотел?- Обрадовались уебки.
Серпы.
После продления мне сразу назначили судебно-психиатрическую экспертизу в институте имени Сербского. Я знал день, когда должны повезти. Но не знал точно – на пятиминутку или на полное освидетельствование. Через неделю – заказывают “по сезону и полностью с вещами”.
Решил, что если еду на “Серпы” с вещами, то месяц я там пробуду. Это значит, что назад привезут уже в другую камеру, выдадут все по новой. Буквально за два дня до этого в камеру выдали ларек. А назаказал я всего тысяч на четырнадцать из пятнадцати. Все заставлено и овощами и фруктами, кашами, лапшой, молоком... Всю хату завалили едой. Жалко, конечно, пропадет добро. Так хоть бы люди покушали, но три четверти хаты надо было срочно уничтожить. Ладно, не важно.
Собрал баул, поставил около двери. Поменял подушку и матрас на те, что похуже – все равно сдавать.
Стучат снова. “Нет, без вещей. Просто по сезону”
Только все разложил – выводят. Повезли на этот раз простым автозаком.
Приехали в Сербского, а там менты заблудились, не знают, куда меня сдавать. Ходят, ищут. Один пристегнулся ко мне наручником, и так ходим по территории этого гламурного заведения. Я смотрю, заборы кругом не очень высокие. И можно, если вырваться от ментов, свалить через забор и уйти в тину. Только бы наручники открыли или самому момент улучить... Но это оказалось нереально. Менты смотрят постоянно, снимать браслеты не собираются, спать тоже...
А кругом нас жилые дома, люди за забором ходят, тоскливо. Как бы круто сейчас было ходить не с мусором на привязи, а идти туда, куда мозг повелевает... Но не судьба пока. Оторвал от голубой ели иголку, грызу ее – вкус леса, природы...
Нашли они, куда меня девать, отвели в какое-то помещение, посадили. “Сейчас будут тебя обследовать”. Напротив меня оба уселись, караулят.
В принципе меня должны бы признать невменяемым. У меня “белый билет”, эмоционально волевая устойчивость в нем указана. К армии я, как психопат, не годен – значит и судить не стоит. Значит признают дураком и отпустят из гуманных соображений. На это надежда у меня была значительно сильнее, чем на адвокатов, гуманность суда и Деда Мороза вместе взятых!
Повели меня в кабинет. Сидит там относительно молодая врачиха.
- Ну, рассказывай, Максим.
- Что рассказывать?
- Ты нацист?
- Национал-социалист.
Начинаю что-то ей втирать. Думаю, сейчас ее сагитирую, и все нормально. Договорюсь, она напишет, что я псих и я домой пойду. Она задает вопросы “через один”. То про национализм, по посторонний, “Как учеба?”, “Где работаешь?”, потом раз – “Почему не любишь кавказцев?” Потом “А собака у тебя есть?” и следом “А как ты пришел в движение?” Только разогнался – “А какие продукты кушать любишь?” Постоянно сбивает ритм и направление разговора. Проверяет “эмоциональную привязку” к той или иной теме. Понятно же, что разговор на тему Движения и Организации меня интересует намного больше и вызывает намного больше эмоций, чем разговоры на тему жареной картошки. Она все это тачкует.
- Ты расскажи, а у тебя родители болеют какими-нибудь психическими заболеваниями?
Так-то они здоровы, но надо же немного наврать, ухудшить себе анамнез. Официальное же место! Я, допустим, в школе всегда говорил, что у меня отец алкоголик, а мать – инвалид. Почему? Потому, что если отец алкаш – его никто не будет вызывать в школу. А не ходящего инвалида – тем более. То же самое я рассказывал и в колледже. Ректор как-то спалил, что мы с другом били косых у него под окнами. “Давай родителей ко мне!” “Не могу. Семья неблагополучная очень – отец алкоголик, мать не выходит из дома...” Не поверили, звонит деканша мне домой. Я ей все повторил и сказал, что могу отца к телефону дать. Позвал его.
- Пап, там из колледжа звонят. Притворись пьяным, что ничего не понимаешь. А то идти придется!
- Аллеее... Даааа... Не говрите так быысра...
Все! Больше из колледжа мне домой никогда не звонили! В тот раз чудом не выгнали... выгнали через
