- Ай! Да, да, извините гражданин начальник.- получил по уху.
- Я тебе не начальник!
И вот это понеслось, пол часа, час, полтора часа... опять идиоты учат форму доклада! Кое-как уснул.
С 19-00 до 20-00 у нас было “личное время”. Ты можешь написать письмо домой, можешь выпить чай, если у тебя есть, если тебе его оставили козлы. Можешь выпить воды, или пообщаться с другими карантинщиками. Но, так как чая у меня не было, с карантинщиками мне общаться было вообще запрещено, что личное время, что в не личное, я решил урвать время и написать пару писем домой. Поздравил маму с Новым годом, девушке своей написал письмо. Оставалось еще несколько, правда разорванных при шмоне, конвертов. Склеил их слюнями, отправил. Попил водички, сел дальше читать книгу.
Избавление от шелухи.
Вообще надо сказать, что две недели туалет по вечерам, один раз. Если пописать днем можно попросится сходить, то срать – это раз в день, железно. И практически весь день ты сидишь и думаешь о том – в подсознании крутится – где бумаги надыбать. Потому, что туалетки тебе козлы не дадут. А она лежит в бауле, как-то надо до нее добраться, как-то взять, куда-то убрать ее, что бы вечером жопу было чем все-таки вытереть. Если в туалете у тебя не будет бумаги, то пойдешь спать грязный с жопой, и на следующий день так и будешь ходить. Мыться-то не дают вообще все две недели. Система очень сомнительная, но эффективно превращающая человека в дрессированное животное с приземленными мыслями.
Хоть переживать это и неприятно, но полезно во многих аспектах. Во-первых, приобретается иммунитет к мелким жизненным неурядицам. Точнее, это они на фоне карантина становятся мелкими, блекнут и перестают казаться важными. Во-вторых приобретается опыт адаптации к отвратительным бытовым и, главное, социальным условиям. Но основное – козлы помогают избавиться от чувства собственной важности. Оно переполняет любого из нас. Мы живем им. А тут ты понимаешь, что все это просто мыльный пузырь. Важность с тебя сдувают, как пену. Все внешние атрибуты “важности” – модную одежду, стильную прическу, положение в обществе, престижную работу, дорогую машину и красивую девушку у тебя легко забрать. И что тогда от тебя останется? От многих не остается ничего. Пустая телесная оболочка, озабоченная мелкофизиологическими желаниями. Если пройти это – ты станешь сильнее. Но уже никогда не будешь чувствовать себя таким важным, как раньше.
Рванные носки, постоянно унижения, оскорбления. Ты ходишь в ботинках без шнурков, штаны сваливаются, и при этом ты даже не имеешь права поднимать головы, глазами должен все время смотреть в пол. А козлы – по сути ты понимаешь, что они такие же люди, только немножко более наглые и стоящие на должности, но, тем не менее, они все чисто одеты, у них спортивные шмотки, у них маленькие бирочки, у них удобная обувь, они себя вольготно чувствуют, шутят, смеются, и это все очень сильно действует на сознание. Начинаешь чувствовать себя жалким, ничтожным. Причем понимаешь что это все специально внушено, что козлы – это конченые бараны, которые не способны ни на что другое, кроме как орать и махать руками.
Но, тем не менее, у тебя такое ощущение, что у них есть какое-то право тебе это говорить. А, раз у них есть это право, значит они в чем-то лучше тебя. Это психология. Так называемая “иллюзия справедливого мира”. Людям свойственно думать, что человек получает то, что заслуживает. Если ты ходишь опустив голову вниз, то ты заслуживаешь того, что бы ходить опустив голову вниз. А если человек над тобой издевается, то значит, и он имеет на это право. Идет разделение сознании. Аналитическая часть мозга подсказывает, что это фигня, это игра, и ты об этом прекрасно знаешь, понимаешь, и в эту игру сознательно вписался, другого выбора нет. Можно или в нее играть, или пытаться с ней бодаться, но в одиночку справиться шанса нет, поэтому проще пройти эти две недели с наименьшими потерями, показать себя наиболее адекватным и вменяемым, и получить нормальную работу на зоне. Но существует и эмоциональная часть. И говорит она совсем другое. Кто-то на самом деле ломается. И морально, и социально.
Чая нету, сигарет тоже. Если есть пачка у кого-то одного, так он ими угостит всех окружающих, а окружающим уже пофигу, обиженный он, не обиженный – схватят, покурят, да даже и не спросят об этом. Пока им самим не скажут.
Распределение.
Привели нас на распределение c утра, это было уже 28 декабря. Построили в штабе вдоль стенки, повторяем форму доклада.
- Вы сейчас зайдете в кабинет, стучите, открываете дверь, вот так вот держите шапку свернутой, в левой руке, чуть за спину, делаете 2 шага вперед, носок на 45 градусов поворачиваете, здороваетесь, делаете доклад, смотрите на портрет на стене. Не смотрите на тех, кто сидит в помещении. Вам называют номер отряда, прощаетесь, выходите, вопросы есть?
- А если вопрос какой то зададут?
- Вам никаких вопросов не зададут, так что не выебывайтесь!
Доходит до меня очередь. Захожу, смотрю полный кабинет мусоров, сидит толстый усатый мент, начальник колонии, я делаю доклад, он говорит:
- Это к вам должны журналисты приехать?
- Так точно.
- А вы написали заявление, что согласны давать интервью?
- Да, написал.
- Ну, хорошо, 16 отряд.
- Спасибо, до свидания.
Все, вышел, сообщил СКОшнику карантина, в какой отряд меня записали. “Что и требовалось доказать”, говорит. Что это, интересно, значит? Это хорошо, или плохо? Понимаю, что за мной будут усиленно наблюдать, опять посадят на бараке, если какую работу и дадут, то такую, чтоб я ни куда не ходил, ни с кем не общался, изолируют. Отряд по любому будет режимный. Ладно, и так тут вполне лояльно ко мне отнеслись.
А бухгалтер, который приехал со мной с СИЗО, при том что так трясся, понимал что зона гадская, надо себя аккуратно вести, когда ему сказали, “Ты ни с кем не общайся, не разговаривай, ни у кого ничего не
