получением через несколько месяцев “белого билета” с записью “ограниченно годен”. Хотя на самом деле он совершенно обычный военник красного цвета. Что меня радовало больше всего, так это то, что у меня больше никогда не будет и проблем с законом. Дуракам в нашей стране закон не писан! А я теперь психопат! Всегда можно будет съехать на состояние аффекта. Да... Руки мне это “знание” тогда развязало!
Ближе уже к вечеру заехал на автозаке на территорию Матроски (СИЗО Матросская тишина-ред) с экспертизы. Автозак там останавливается перед внутренними воротами 99/1 и те, кто сидит на общей Матроске вылезают и их уводят на сборку, а те кто с 99/1 – остаются в отдельной машине и ждут, когда их запустят в наше Гуантанамо. Какое-то отдельное разрешение на въезд получить надо, еще что-то... Иногда сидишь час-два-три – по ситуации, в общем. Я вялюсь в этом автозаке и гляжу – сажают Ивана Миронова. Утром меня везли в одном отсеке, а его в другом. Назвали фамилию “Миронов”, он назвался, вылез, спрыгнул на асфальт, его пересадили в другую машину. Я его запомнил, а тут вот он, заводят. Я ему говорю: “О! Здорово Иван!”, он спрашивает “Ты меня знаешь?”. “Да, знаю”.
Любому человеку приятно, что его знают. Он, смотрю, обрадовался, и начинаем общаться. Тем более я про него слышал, что он вменяемый, правый, книжки пишет, историк. Были и гадости, но, так как слышал я их от конченных ублюдков, они пошли скорее за положительную характеристику. Поговорили, я рассказал что ко мне мусора ходят, но делом вообще не интересуются. Спрашивают про Березовского, Белковского, про его папу, про Пелоткина и всю эту тусовку... А мне, интересно, откуда что про них знать? Нашли осведомителя! Он про свое положение поведал. Потом приступили к политике. Сперва поспорили о том, нужна ли нацистам свастика или она вредит. Естественно, что я был “за”. Он, соответственно, против. Затем перешли на личности предателей. Он говорит, что скоро выйдем, надо думать что с Румяным делать – он же гандон. Я говорю, неее, надо думать что с Пелоткиным делать – он же гандон. И вот мы с ним спорим: нет с Пелоткиным, нет с Румяным. Но правы, видимо, оказались оба в конечном итоге. Посидели минут 10 еще, пообщались. Потом машина тронулась и через минуту нас по очереди выгрузили во внутреннем дворике 99.
Доктор Лектор жив.
Из 509 камеры меня перевели в 301. Там сидел один из лидеров Орехово-Медведковской банды – Саныч и какой-то грузин Гоша.
Саныч взрослый мужик, примерно 45 лет, среднего роста, спортивного телосложения, весом килограмм 90, уже седеющими волосами и бородкой-эспаньолкой. Получивший уже несколько пожизненных сроков, один поверх другого. Организаций заказных убийств у него по моему больше, чем у “Битцевского маньяка” трупов. Сам по себе довольно умный и интересный человек, но очень жесткий, очень. Как доктор Лектор, кто смотрел фильм тот поймет, а кто с ним сидел – те, тем более, могли это сходство на себе ощутить. У него была своеобразная фишка – он не давал в камере курить. Это для него было какое-то больное место. Все курящие дымили на прогулке, а если человек был более-менее авторитетный, то он “договаривался” с ним о возможности курить в камере 6-7 сигарет в день. В противном случае у Саныча было добро от администрации СИЗО на применение физической силы, а сил у него было, надо сказать, много.
Он постоянно тренировался, буквально каждый день. В камеру ему пропускали мясо, это, на самом деле, очень важный аспект тюремно-спортивного быта. Потому что обычным зекам мяса не пропускают. Ну, вернее, как обычным? Тем, кто не сотрудничает. Можно получить какие-нибудь конфетки, баранки, печеньки, колбаски, но нельзя получить ни курицу, ни мяса, никакой белковой пищи. И человек от этого жиреет. Пузо растет, а мышцы усыхают. Баланда без белка практически, там немного есть соевых катышков, остальное все комбижир и углеводы типа макарон, перловки, картошки. Вредная дрянь. Про вкусность вообще молчу.
В общем, с питанием у Саныча все было нормально. У него был черный пояс по каратэ и некоторый опыт эффективного рукоприкладства без правил.
И вот, как только я заехал, мне сразу Саныч говорит, что до меня в этой хате сидел Паша Скачевский, его за полчаса до моего прихода увели. Еще вон конфетки от него остались, которые ему мама передала. Хороший, говорит, парень. Про тебя рассказывал что ты уважаемый среди нацистов деятель, лидер группировки. Уже потом, много позже, я понял, что все эти пересечения в СИЗО на самом то деле не просто так. И устраивали их оперативные сотрудники, а не случайность. Ну а, поскольку я не курил и занимался спортом, конфликтов с Санычым у меня не было. Саныч занимался спортом каждый день, просто каждый день, он качал пресс, делал растяжку, бутылочками занимался и плюс ходил в спортзал, вернее его водили, потому что он был и в раскладе полном и в признанке полной, плюс сотрудничал и со следствием и с администрацией, но сам я, это только позднее понял. Но не важно. Объяснил он мне, что заниматься в тюрьме спортом это обязательно, что это полезно, нужно, здоровье свое надо сохранять, что спорт в тюрьме – это жизнь. Вообще, человек называвший себя лошадиным тренером – я, говорит, лошадей тренирую – по сути один из самых жестких бандитов 90-х годов, умеет внушить он какую то мысль. В общем, стали мы ходить с ним в качалку. Я никогда последние несколько лет не занимался становой тягой и не приседал, хотя железо тягал с юности. А не приседал и становую не делал потому что, когда то совсем давно на меня напали китайцы. На меня и на моего друга Леху Бойца. Повредили, собаки, спину. Мы маленькие еще были, лет по 16. Шли из колледжа и мой друг толкнул китайца одного в плечо. А их шла толпа. Так вот мой друг толкнул, тот упал, а я пнул его ботинком в голову... Случайно совершенно получилось, а китайцы возмутились стали орать и напали на нас.
Мы дрались вдвоем против 15 китайцев минуты три. Правда были с нами еще какие то скины из колледжа, которые в драке не участвовали, а трусливо отстоялись в сторонке, соотношение 5 к 15 их, видимо, сильно напугало. Вот они и решили, что 2 к 15 предпочтительнее. Я тогда весил килограмм 70 , мой друг килограмм 65, а китайцы все весили килограмм по 60. Вся драка происходила так. Прыгаешь, удар ногой по лицу – китаец падает, отскок. Удар рукой. Следующий такой же прыжок – удар китайцу по лицу, он падает, в общем от одного удара один китаец улетает.
Задолбили мы этих китайцев вдвоем, у меня даже очки не слетели, довольные, китайцы убегают. Я хожу, кричу, в ладоши хлопаю речевки какие то ору, тут от метро еще 15 китайцев бегут. А одет я был по скиновской – моде гринды с белыми шнурками, подтяжки, которые я не успел спустить, серебренный бомбер “Кобра”, камуфляж “белые ночи”... И в новой драке один китаец меня за подтяжки схватил. Я его ударил в живот – он согнулся, ударил ботинком в лицо – он упал, но подтяжку держит, не выпускает. И я понимаю, что мне не убежать, китайцы меня, окружили, завалили, бьют ногами. Я как-то залез под китайца этого, им прикрываюсь, а они бьют и по мне и по китайцу, орут “Ааа фасист!” со своим мерзким акцентом. Смотрю – китайские самки, подбежали в меня снежками кидают сквозь ноги, а самцы продолжают пинать. И вижу кто-то по большому радиусу бегает вокруг меня. Это мой друг Леха, а за ним
