Ворот ее халата широко распахнулся, приоткрыв часть груди. Кожа казалась такой же гладкой, как масло, которое Оливия намазывала на хлеб. Дэвиду пришлось приложить немало усилий, чтобы отвести взгляд в сторону.
— Мне нужно извиниться перед тобой, — смущенно произнес он.
Оливия, нисколько не смущаясь, поглощала яйца и бекон. Во время еды она превращалась из нежной газели в жадную львицу.
— За что ты извиняешься?
— За то, что втянул тебя в эту заваруху.
— Ты считаешь, что нас преследуют из-за тебя? — спросила она, помахав перед ним аппетитным кусочком бекона. — А вдруг это моя заваруха?
Она хмыкнула с наигранным возмущением.
— Не забывай, что грабители вломились в мою квартиру. И они избили моего бывшего парня. Пока получается, что они гоняются за мной.
Дэвид с радостью принял бы такой вариант. По крайней мере, это избавило бы его от чувства вины. Но Оливия ошибалась. И он знал, что пришло время рассказать ей истину. Если девушка согласилась помогать ему в поисках зеркала — вопреки любым опасностям, ожидавшим их впереди, — он должен был объяснить ей, во что она вляпалась. Он должен был раскрыть свои карты.
— Мою клиентку зовут Кэтрин Ван Оуэн, — начал рассказывать он.
Оливия внимательно выслушала его объяснения. Пока все было понятно и рационально.
— Дело в том, что она верит в силу «Медузы», — подвел он итог.
— Она верит, что зеркало может даровать бессмертие? — невозмутимо спросила Оливия. — Я сразу так подумала.
Прочитав «Ключ к жизни вечной», она знала, для чего было сделано зеркало. Тем не менее Дэвид ожидал от нее другой реакции — хотя бы удивления.
— Так уж и сразу?
— Конечно. Иначе почему бы она согласилась на такие траты?
Оливия взмахнула рукой, указывая на их роскошный номер.
— Настоящий вопрос заключается в том, насколько веришь в это ты?
Дэвид никак не мог отважиться на конкретный ответ. Оливия подождала немного и затем, поняв его смущение, мягко спросила:
— Почему ты веришь в магию зеркала?
— Потому что должен верить, — наконец ответил он.
Когда он начал рассказывать ей о болезни сестры, его голос стал хриплым от накативших эмоций. Оливия поднялась со стула, обошла стол и обхватила руками его плечи. От нее пахло мылом и горячими круассанами. Закончив свою историю, Дэвид тихо произнес:
— Поэтому, если ты хочешь завязать…
— Я не знаю, что ты хочешь сказать этой фразой.
— Ну, если ты хочешь вернуться во Флоренцию и заняться своей обычной…
Прижав пальцы к губам Дэвида, она заставила его замолчать.
— Послушай, все, что случилось с нами… включая тех мужчин в поезде, заставляет меня почувствовать себя… возродившейся.
— Возродившейся? В каком смысле?
Он не ожидал услышать от нее такого слова.
— Всю свою жизнь я провела наедине с книгами, блокнотами и теориями, — по-кошачьи скользнув ему на колени, ответила Оливия. — С годами я начала сомневаться в их важности. Кого они заботили, кроме меня? Но теперь я вновь понимаю, как важна истина. Теперь я точно знаю, что существуют люди, желающие извратить историческую правду.
— Они снова попытаются вмешаться в наши поиски.
Она пожала плечами и погладила его по щеке.
— Пусть пытаются, — сказала Оливия. — Истина найдет себе дорогу. Так происходит всегда.
Когда Дэвид заговорил о возможной опасности, она строго добавила:
— Если ты задумал избавиться от меня, то я сразу скажу, что у тебя ничего не получится.
Она ущипнула его подбородок.
— Ты понял, что возражать бесполезно?
— Да.
— Хорошо, — сказала Оливия, поцеловав его в губы.
Вернувшись на свою сторону стола, она с улыбкой посмотрела на него.
— Теперь поешь что-нибудь. Сегодня мы поедем в Лувр. Нас ожидают королевские сокровища.
Глава 22
— Неужели это было так трудно? — ворчал Эшер, пока они шли по луврскому двору. — Ты же доктор! Вас учили таким вещам. А ты не смог усыпить их, как надо!
Юлиус поморщился, словно съел что-то кислое.
— Я сделал все правильно, — ответил он, отчаянно пытаясь оправдаться. — Если бы я увеличил дозу, они вырубились бы еще в вагоне ресторане.
Эшера тошнило от таких объяснений. Он не привык работать с дилетантами.
— Может, ты объяснишь мне, в чем дело? — продолжил Янтцен. — Если бы я знал конкретную цель, то мог бы оказать тебе реальную помощь. А так ты просто закрыл мне путь во Флоренцию. Если я вернусь туда, турки посадят меня на ножи. И теперь я в Париже… гоняюсь за какой-то идиотской парочкой. Тут вообще каким-нибудь наваром пахнет?
— Чем меньше тебе будет известно о нашей работе, тем спокойнее ты проживешь остаток жизни.
Эшер по опыту знал, как раздражали людей такие ответы.
— Ну, раз ты даже намекнуть не можешь, то не обвиняй меня потом, когда что-то пойдет не так.
— Стой здесь и жди, — велел ему Эшер. — Не суйся куда попало, пока я не позову тебя.
Эрнст поправил тирольскую шапку с пучком барсучьей щетины, нацепил на нос очки и вытащил из кармана новенький путеводитель. Теперь он выглядел, как типичный немецкий турист, только что приехавший в музей на переполненном автобусе. Оставив Янтцена во внешнем дворе у стеклянной пирамиды, он быстро смешался с толпой.
Дэвид Франко и его подруга Оливия Леви только что прошли через двери главного входа. Эшер, мило улыбаясь охранникам и другим туристам, миновал пост службы безопасности и заплатил за билет. Он старательно держался на значительном расстоянии от своих подопечных. Дэвид имел при себе чертову сумку, и Эшер ожидал, что охранники заставят сдать ее в камеру хранения. Но между ними и Франко завязалась беседа, в которую часто вступала и милашка Оливия. К ним подозвали дежурного смены. Тот заглянул в сумку Дэвида и затараторил что-то по рации. Затем дежурный кивнул охранникам, и парни дважды обмотали сумку бумажной лентой, поставив на нее несколько красных печатей. Их старший посмотрел на часы, указал на главную лестницу и махнул влево, показывая направление. Дэвид и Оливия признательно кивнули, поблагодарили охранников и направились к проходу, который, как позже узнал Эшер, назывался галереей Аполлона. Чтобы понять происходящее, он начал быстро листать путеводитель.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как Дэвид посещал Лувр. Но он не забыл, каким тот был огромным. В студенческую пору, путешествуя по программе фонда Фулбрайта, он целые дни проводил в его галереях и выставочных залах. Тут можно было блуждать месяцами и каждый раз находить что-то новое.
Но сегодня его ожидало другое времяпрепровождение. У Дэвида была назначена двадцатиминутная
