Разумеется, Лейтенант с энтузиазмом согласился. В этот момент к компании подбежал и сам Рома. Из-за длинных ног и больших размеров мощного тела он во время бега напоминал несущегося по лесу лося.
— Слышал мульку? — спросил Рома Лейтенанта, мельком поздоровавшись со всеми и одарив растаявшую Галину короткой улыбкой «со значением».
Рома поведал, что из машины советника Генерального прокурора Анголы неизвестные злоумышленники особо циничным образом похитили инвалютную дубленку, купленную в местном инвалютном же распределителе номенклатурных благ.
— Баксов пятьсот стоит! — возбужденно дышал Рома. — Испанская! — добавил он со значением, как будто Лейтенант, в жизни не надевавший ничего, кроме армейского тулупа, смог бы по достоинству оценить эту информацию.
— Так тебе-то чего? — недоуменно спросила Таня. — Не у тебя же ее украли, Роман!
Рома улыбнулся, покачал светловолосой головой и снисходительно ответил:
— А куда, Танюша, по-твоему, эта дубленка теперь попадет?
— Как куда? Продадут, наверное! Зачем кому-то тулуп в тропиках?
— Вот именно! — радостно прорычал Рома, потирая руки. — Поэтому я и еду немедленно на рынок! Покупать эту же дубленку по дешевке у стыривших ее негров!
Лейтенант, Таня и Галина еще долго стояли, раскрыв рты, пораженные железной логикой советского офицера. Действительно, иного пути, как на местную «прасу» — Роки Сантейру — у пресловутого изделия испанских умельцев просто не было.
Глава 15
15.05.90, старшему группы советских военных советников Южного фронта
«Правда», 5 января 1990 года
«
— Лейтенант, ягодка моя, ненаглядный ты мой, да какая ж бл…дь тебя учила так ящики обвязывать? — не выдержал артиллерист Михаил Петрович, глядя на безуспешные попытки нашего героя сделать удобоносимой картонную упаковку с «Совиспаном». Неумело наложенная капроновая бечевка сползала при малейшей попытке взяться за оставленную сверху «ручку».
Лейтенант, чья футболка, несмотря на несколько спавшую послеобеденную жару, была насквозь мокрой от пота, в раздраженном молчании уставился на полковника. Тот, приговаривая что-то о «детях» и «пидорах, которые их сюда посылают», сам взялся за упаковку. Секрет заключался, во-первых, в том, чтобы все внутри коробки было уложено чрезвычайно плотно. Во-вторых, к твердому теперь ящику очень плотно должна была прилегать и веревка. Лишь в этом случае получалась идеальная для транспортировки тара с очень удобной, свитой из оставленной с запасом бечевы ручкой.
— Смотри, боец, это ж приятно глянуть! — с удовольствием демонстрировал результат своего труда бывший командир отдельного полка дальнобойной ядерной артиллерии. — Муха, как говорят французы, не …блась!
Лейтенант имел особое мнение насчет французов, выражающихся именно таким образом, но спорить не стал: Петрович действительно умел обвязывать ящики.
Все это действо вот уже в течение трех часов происходило у одного из складских помещений на территории миссии. Представители всевозможных коллективов советских военных советников и специалистов (или, как их обзывали сокращенно, «СВС и С») делили товары с прибывшего невесть откуда советского корабля. Обшарпанный малолитражный сухогруз с циничной одесской командой не доставил столь долго ожидаемых мороженых мяса и кур, зато оказался забитым ширпотребом, ассортимент которого приятно удивил изголодавшихся граждан первой космической державы. Так, чуть ли не в первый раз на каждого советского военного хватало столь вожделенных часов «Ориент» по сорок долларов за штуку. Из ржавых недр сухогруза извлекли десятки упаковок с видеомагнитофонами «Шарп» по семьсот долларов за экземпляр. А блестящей синтетической материи с люрексом, столь любимой советскими женщинами, оказалось столько, что ею можно было бы трижды обернуть земной шар. Словом, Галя и прочие боевые подруги, прибывшие помогать мужьям, не стали стенать по поводу отсутствия батонов бразильской вырезки, а с энтузиазмом помогали мерить нескончаемые рулоны материи, сфабрикованной коварными азиатами. Толстый начальник радиостанции взялся примерить на себя куртку из дурно пахнувшего чем-то химическим китайского дерматина.
— Ну что, похож я на американского летчика? — бодро спросил прапорщик, едва не отправленный в позорную отставку двумя мартышками.
По мнению Лейтенанта, тот был скорее похож на деревенского жлоба из российской глубинки, но он разумно не стал озвучивать свое мнение. Наш герой с нетерпением ждал, когда же закончится вся эта пытка с бесконечными пересчетами, перекладываниями и переупаковываниями. Из всей горы материального благополучия ему нужна была лишь кассетная магнитола с возможностью перезаписи. Нашему герою было жарко. Вот уже дня три он не испытывал привычной бодрости, через силу делал ежеутреннюю зарядку и стал подозревать, что с его до этого безотказным телом спортсмена происходит что-то неладное.
— Лейтенант, а тебя тут по всей миссии сегодня двое гражданских разыскивали! Сказали, что из посольства! — вдруг спохватился прапорщик.
— Может, дома чего случилось? — обеспокоенно спросил Михаил Петрович, профессионально обматывая бечевой очередной ящик (можно было представить себе, что с такой же аккуратностью он садил бы тактическими ядерными зарядами из своих гаубиц по не желающим сдаваться защитникам декадентской Европы).
— Да нет, я спрашивал! — успокоил связист. — Сказали, помощь нужна! Перевести что-то! Один из них странноватый тип, рожа — как у говорящей куклы. Глаза за словами не поспевают!
Лейтенант угрюмо подумал, не принес ли Терминатор в этот раз банку с ядовитыми пауками, но вслух ничего не сказал. Михаил Петрович сочувственно посмотрел на его бледное лицо и решил отпустить симпатичного ему парня:
— Ладно, дорогой, ты сегодня и так уже ударно потрудился! Иди, прими душ и отдохни! И не пей больше пальмовой самогонки! Хуже нет похмелюги, чем после этой дряни! Несколько дней потом отходишь!
Придя на полупустую виллу командировочных, Лейтенант с удовольствием обмылся тепловатой водой из бочки, переоделся и хотел было зайти к разведчикам, чтобы выяснить-таки отношения с ведущим себя столь странно Семенычем. Наш юный герой, с одной стороны, знал слишком много, что и вызвало попытку неизвестно кого убить его с помощью манговой гадюки. В то же время, он знал слишком мало.
