«жизнь» на шампуре, наверное, хуже смерти.
– Долго, – вновь шевельнулись губы Мердока. Глаза Феникса заблестели от влаги. Фениксы, оказывается, тоже умеют плакать. – Я уже и не помню, как долго. Иногда кажется, что меня всегда держали на Оси, как держат пса на цепи. Она стала частью меня. Даже если меня куда-то перевозят, то вместе с ней. А потом снова устанавливают, как ценный предмет интерьера. Ну и, конечно, используют по полной. Братству нужен весь потенциал Феникса.
Мердок невесело улыбнулся.
– Знаешь, когда меня только насадили на Ось, я часто вспоминал о тебе, Горс. Я не мог думать ни о чем и ни о ком другом. Я ненавидел, завидовал и проклинал тебя.
Голос звучал ровно, без эмоций. Все эмоции и вся ненависть Мердока давным-давно выгорели.
– Почему? – удивился Дмитрий. – Разве я сделал тебе что-то дурное?
– Потому что ты смог уйти, а я – нет. Потому что ты говорил правду, а я не верил. Я надеялся стать во главе сильного Ордена и подчинить мир. А подчинили меня. Мертвые Братья, которым я дал знания Посвященных и посмертную жизнь, превратили меня в живой артефакт, из которого они теперь сами могут брать жизнь и силу. Ладно… – Мердок снова устало вздохнул и закрыл глаза. – Скоро все кончится. Я не знаю, кто и зачем пришел с тобой, Горс, но надеюсь, твои спутники меня сожгут. Спасибо за то, что привел их сюда.
Благодарность прозвучала искренне и оттого – особенно пугающе.
* * *
Дмитрий размышлял недолго.
– Тебя не сожгут, – глухо сказал он. – Ты уже достаточно намучился, Мердок. Хватит. Я попробую освободить тебя, но впредь держись от Мертвых Братьев подальше.
Глаза Мердока распахнулись. Во взгляде пленного Феникса появились удивление и робкая надежда.
– Ты правда сделаешь это, Горс?
– Скажи, что именно нужно делать?
Надежда в глазах Мердока стала сильнее.
– Надо…
И – все.
Стон, похожий на рычание, оборвал фразу. Тело Феникса, пронзенное Осью, напряглось так, словно через него пропустили ток. Наверное, и в самом деле пропустили… Но только кое-что посильнее и болезненнее электрического разряда.
В безумных выпученных глазах Мердока теперь была лишь дикая нечеловеческая боль. Полностью опустошенные этой болью глаза смотрели в пространство, ничего не видя перед собой. Над головой, прямо из темени, куда входил штырь, вился слабый дымок желтоватого цвета. Начались судороги: все тело Мердока била частая мелкая дрожь.
Даже наблюдать за этим со стороны было жутко. А каково находиться на магическом вертеле?! А если эта чудовищная пытка продолжается не годы и не десятилетия? Если – века?
«Ось! – понял Дмитрий. – Нужно убрать ее».
Благо на Дмитрия она воздействовать не могла. Из памяти Горса всплыли подходящие заклинания, и Дмитрий ударил. Сначала – в верхнюю часть Оси, над головой Мердока. Яркий – настолько яркий, что пришлось прищуриться, – фонтан холодных искр осыпал Дмитрия и заполнил все помещение. Это было похоже одновременно на фейерверк и мощную вспышку аргоновой сварки. Сопротивление чужой магии, сосредоточенной где-то в сердцевине орденского штыря, ощущалось почти физически.
Но Ось предназначалась для удержания в повиновении пленного Феникса. На внешнее воздействие она рассчитана не была.
Послышался негромкий хрусткий звук, словно лопнуло стекло. Стержень над головой Мердока переломился.
Дмитрий ударил туда, где нижняя часть Оси соединялась с полом. Еще одна затяжная слепящая вспышка. Секунда. Две…
Хруст…
Мердок повалился на пол вместе с обрубком Оси, оставшимся в его теле. Между торчавшими в потолке и полу оплавленными кусками металла проскочило несколько ветвистых разрядов зеленоватого цвета, предназначавшихся, по всей видимости, пленному Фениксу, но уже не способных достать свою жертву.
Мердок лежал неподвижно. Лицо бледное. Глаза смотрели в потолок пустым невидящим взглядом. Мышцы – напряжены, словно скрученные столбняком. Ось Братства, даже будучи срезанной, все еще оказывала воздействие на Феникса. На перерубленном стержне по-прежнему вращались черные росчерки.
Теперь нужно было убрать из тела Феникса кусок металла, пропитанный орденской магией. Как это сделать, Дмитрий не знал. Но Горс с третьей попытки все же подобрал нужное заклинание.
Несколько фраз на давно забытом языке. Едва уловимая вибрация воздуха. Плавные пассы…
Из головы Мердока медленно, будто меч, вынимаемый из ножен, пополз штырь с истонченными, словно обгрызенными концами. Тонкий металлический стержень, измазанный кровью и усеянный магическими символами.
Дзынь… Сталь звякнула о бетонный пол. Покрывавшие ее черные росчерки и колдовские знаки осыпались окалиной и истаяли в воздухе.
В теле Мердока больше не было Оси Мертвого Братства. Подневольный Феникс обрел свободу.
Рана в проткнутом черепе затягивалась удивительно быстро. Пару секунд Дмитрий еще видел в небольшом идеально круглом отверстии под ровным срезом кости мозг Мердока, затем волосы закрыли рану.
Дмитрий даже позавидовал ему немного. Когда сам он попал под пули Ромки и автоматная очередь прошила сердце, исцеление шло гораздо медленнее. Видимо, Магическая Ось, причиняя боль своему пленнику, вместе с тем усиливала и его регенеративные способности. Мертвым Братьям не нужно было, чтобы Феникс долгое время находился в отключке. Им нужно было, чтобы он восстанавливался быстро.
Освобожденный Феникс восстанавливался…
Мердок дернулся. Лицо его обрело осмысленное выражение. Из глаз ушла боль.
Не очень уверенно Мердок поднялся на четвереньки, потом встал на ноги. Качнулся… Непривычно, наверное, снова стоять на своих двоих и чувствовать, как вес тела приходится на позвоночник, а не на штырь, пропущенный сквозь позвонки.
Осторожно, очень осторожно Мердок повертел головой. Тоже понятное дело: может быть, такая возможность ему представилась впервые за несколько веков. Будешь тут осторожничать.
Затем снятый с Оси Феникс двинул руками. Получилось смешно и нелепо – как крыльями. Потом шагнул. Тоже – неловко, неуверенно. Сделал еще один шаг. Вроде вышло получше.
Дмитрий заметил, как шевелятся его губы. Мердок, судя по всему, шептал заклинания, помогающие организму приспособиться к новым, почти забытым условиям свободного существования. Тело Феникса вспоминало, как следует двигаться.
«Надо же! – поразился Дмитрий. – Долгая жизнь в орденском плену накладывает на Феникса отпечаток похуже, чем смерть».
Мердок, не переставая колдовать, провел рукой по голове. Получилось как… как машинкой для стрижки, в общем. Из-под пальцев Феникса посыпались волосы. Ишь ты, сам себе парикмахер…
Вскоре на голове у Мердока остался только короткий ежик. Ну да, так, конечно, удобнее. Стрижка, правда, получилась не очень аккуратной, зато теперь волосы в глаза лезть не будут. А вот наколдовать из ничего одежду оказалось слабо даже Фениксу. Но не разгуливать же голым.
– Оденься, – посоветовал Дмитрий.
Он указал на мертвяков, лежавших у входа в темницу. Один из «факелов» погиб не от «тлена», а из- за оборванной Нити, и на его форме не было белой пены.
Мердок быстро натянул на себя камуфлированные штаны и куртку. Обулся.
– Что за хрень?! – раздался голос Костяна.
