Первый удар ландскнехтский строй выдержал.
Второй нанесла вражеская кавалерия.
Заокеанские быкони своей тупой и неукротимой яростью напомнили Виктору разъяренных секачей. Только эти монстры были гораздо, гораздо больше. Головы, клонившиеся к земле под тяжестью мощных рогов. Рога, словно руки великана, стремящегося захватить в свои смертоносные объятья побольше врагов. Сильные ноги, мелькающие с безумной скоростью. Огромные мохнатые горбы-брустверы на загривках, за которыми почти не видно пригнувшихся наездников. Разрисованные краской морды и бока.
С флангов наперерез перьеносцам ринулись Инквизиторы на быконях, однако остановить всех противников рыцари в черных крестах не смогли. Несколько вражеских всадников прорвались сквозь их ряды, опрокинув орденских братьев. Отброшенные быкони крестоносцев отлетели, словно от ударов пушечных ядер. Выбитые из седел Инквизиторы, громыхая латами, покатились по земле. Тяжелые копыта растоптали и тех, и других. Рога заокеанских мутантов покрылись красным. На заляпанные кровью ноги и бока налипла пыль. Казалось, от топота несущихся на ландскнехтов мутантов дрожит сама земля.
– Стрелки – пли! – снова заорал Кошкодер.
Те, кто не успел выстрелить раньше или успел перезарядить оружие, дали залп. Потом – еще один.
Увы, все было бесполезно. Горбатых и рогатых тварей не брали ни стрелы, ни картечь. Даже пули не валили их сразу. Даже шипы иглоносов не могли впрыснуть яд. Густая плотная шерсть, толстая шкура и жировой горб защищали рогачей лучше доспешной попоны. Сбить всадников со спин быконей-переростков тоже не получалось: из-за высоких горбов торчали только перья на шлемах наездников.
Утыканные стрелами и посеченные картечью зверюги вломились в ландскнехтский строй. Одна атаковала русскую роту.
Воздух взорвался треском и хрустом. Две пики, попавшие в широкий лобешник твари, сломались под чудовищным напором. Наконечник третьей застрял в загривке мутанта. Пика так и осталась торчать там, словно дополнительный рог – прямой и длинный. Еще одна скользнула по ребрам. Тяжелый двуручный меч отскочил от черепа. Второй клинок – рубанувший по ногам – переломился под тяжелым копытом. Пара щитов раскололись под ударами рогов, а щитоносцев тварь отшвырнула, как тряпичных кукол. Обрушившиеся на боевого мутанта с двух сторон алебарды лишь содрали клочья шкуры с хребта и боков. Сковырнуть наездника тоже не удалось.
Набравший разгон, рассвирепевший от боли и обезумевший от вида крови монстр бодал, топтал и сбивал ландскнехтов с ног. Всадник в перьях и пестрой раскраске яростно молотил клювообразным топором на длинной рукояти. Странный багровый кристалл, служивший боевой частью оружия, с удивительной легкостью перерубал алебардные и пиковые древка, раскалывал шлемы и пробивал панцири. Но в конце концов перьеносца все-таки подцепили крюком алебарды и стащили со зверя.
Вот только рогатая тварь будто ничего не заметила. Заокеанский быконь самостоятельно, без понуканий всадника, продолжал продираться сквозь ряды пеших ландскнехтов. Кто мог и кто успевал – отступал в сторону, у кого для этого не было времени и возможности – погибал на рогах или под копытами. Длинные пики, позволявшие отбивать нападение извне, внутри терции были бесполезны, а сыпавшиеся со всех сторон удары алебард лишь приводили тварь в еще большее бешенство. Обильно кровоточили многочисленные, но, увы, несмертельные раны. Вражеский быконь ревел, тряс массивной башкой, бодал, топтал, убивал…
Кто-то попытался сразить тварь кошкодером. Кому-то даже удалось вогнать меч в правое ухо мутанта, но видимо, не очень глубоко: половина клинка с рукоятью осталась торчать снаружи. Меч так и не достал до мозга.
Ревущая гора с рогами пробила проход до середины терции.
Где и наткнулась на Костоправа.
Стоявшие поблизости ландскнехты сломали ряды и отпрянули в стороны. Сразу стало просторно, появилось место для маневра и замаха. Чем и не преминул воспользоваться лекарь.
Его пика уже валялась на земле. Костоправ крутнул над головой кистень – оружие, запрещенное для использования в строю. Но где он сейчас этот строй?
– Посторонись, Золотой! – раздался басок лекаря.
Виктор счел за лучшее не попадаться ему под руку. Отступил, тоже бросил пику и схватился за меч, судорожно выискивая на живом рогатом танке уязвимое место и не находя такового. Сейчас даже маленькие глазки под мощными надбровными дугами почти не были видны на пригнутой голове мутанта.
Но Костоправ, похоже, знал, что делать.
Лекарь увернулся от правого рога обезумевшего монстра. Потом послышалось утробное «гхэть- мэть!».
Цепь кистеня размоталась во всю длину. Гирька шарахнула точно по рукояти меча, застрявшего в ухе твари. Мощный удар вбил клинок в череп по самый эфес, словно гвоздь в трухлявое бревно.
Рыкнув в последний раз – яростно и, как показалось Виктору, удивленно – мутант повалился мордой в землю.
Атака продолжалась. Подоспела вражеская пехота. Загремели выстрелы. На ландскнехтов посыпались стрелы, полетели копья и метательные топорики. Перьеносцы упорно лезли в бреши, пробитые кавалерией. По всему фронту навалились двухголовые змеи, морские амфибии и сухопутные твари. Мощные челюсти перемалывали доспехи и перекусывали людей пополам, а когти разрывали рекрутов на куски.
Надломленная терция попыталась сомкнуть ряды и выдавить из себя перьеносцев и их боевых мутантов. Ландскнехты снова брались за древковое оружие и восстанавливали строй. Глубокий пролом, проделанный вражеским быконем в русской роте, удалось закрыть.
Но видимо, их все-таки решили добить.
– Воздух! – заорал кто-то.
Огромный птичий силуэт с раскинутыми крыльями заслонил солнце. Вокруг гигантской птицы вился вихрь порхающей мелочи.
Что-то прокричал Якуб.
– Пики-лебарды вверх! – рявкнул Кошкодер.
Это был правильный, разумный и единственно верный в подобной ситуации приказ.
Терция единым движением подняла оружие к небу. Только так можно прикрыться от атаки сверху. Но вот от любой ли атаки? Сейчас ведь нападали не враны, не чайки-мутанты и даже не горгульи из французского Котла.
– Стрелки-и-и! – срывал голос капитан. – За-а-алп!
В этот раз выстрелили немногие. Патроны к старым стволам закончились. А взвести арбалеты по новой или забить заряд в самопал успели лишь несколько человек из задних рядов. Редкие стрелы и жиденькая пальба не сбили и не отпугнули птицу-великана. Ни картечь, ни арбалетные болты не смогли пробить плотного оперения или хотя бы поранить когтистые лапы, покрытые прочной чешуей. В голову с плоской мордой, закрытой – сейчас, вблизи, это было очень хорошо видно – толстыми роговыми наростами и с выступающими из пасти нижними зубами, никто даже не попал.
Правда, на землю упало с полдюжины мелких летающих тварей. Но не они сейчас представляли основную угрозу.
Лес поднятых пик и алебард тоже не остановил крылатого монстра и его сопровождение. Прочные древка переломились как сухие хворостины. На ландскнехтов будто рухнула скала, а следом посыпались мелкие камешки.
– Ёперная палка! – взвыл Костоправ, лишившийся пики. – Ёперная курица!
В руках Виктора и Василя тоже остались лишь жалкие обломки пик.
Но они хотя бы успели пригнуться.
«Ш-ш-ш-ших!» – над головами пронесся ветер, пропитанный вонью птичьих перьев. Закричали первые жертвы летающей твари.
Когти крылатого гиганта вспороли строй и разбросали окровавленные людские тела. Затем птица взмыла вверх, развернулась и атаковала с другой стороны.
