Лучше не бывает

него были. Он был настоящий волшебник, он много знал.

— Что же вы ему приносили?

— О, разное. Никогда не догадаешься, что ему понадобится в следующий раз. Однажды ему нужны были перья, белые перья. И всякие травы и масла. Я обычно брал их в магазинах здорового питания. А иногда ему требовались птицы, мелкие животные, мышки, к примеру.

— Живые?

— Да, сэр. Я их покупал в зоомагазине. Там меня в чем-то заподозрили в конце концов.

Дрожь прошла по телу Дьюкейна.

— Продолжайте, — сказал он.

— А кое-что он сам добывал — дикие растения, паслен и всякое такое. Он хотел научить меня распознавать их, чтобы я мог поехать за город и накопать для него, но мне не хотелось.

— Почему?

— Я не люблю сельскую местность, — сказал Мак-Грат. Он добавил: — Мне было довольно страшно, я боюсь этих растений, когда они растут. В магазине — другое дело, понимаете…

— Понимаю. Мистер Рэдичи действительно верил в ритуалы?

— О, Господи, да, — сказал Мак-Грат сокрушенным тоном. — Он же не просто так для забавы этим занимался. Он умел с этим справляться. Я имею в виду, это работало…

— Работало?

— Ну, я не знаю, меня там не было, но мистер Рэдичи — очень странный человек. Можно сказать, человек, обладавший сверхъестественной силой. Забавная атмосфера была у него в доме.

— Есть ли у вас подлинные свидетельства его сверхъестественных способностей? Или вы просто чувствовали нечто?

— Нет, свидетельства у меня нет, просто чувствовал…

— Могу себе это представить. Где вы впервые встретили мистера Рэдичи?

— Здесь, в конторе, сэр.

— Понимаю. Он платил вам за все мелкие поручения, которые вы для него выполняли?

— Ну да, платил, но очень мало порой…

— Ясно. Вы видели миссис Рэдичи?

— Мельком. Она держалась особняком, сэр, я только здоровался и прощался с ней…

— Она не возражала против ваших посещений?

— О нет, сэр. Она знала обо всем этом. Очень веселая леди, очень расположенная ко всем и вежливая.

— Как вы думаете, у них с мистером Рэдичи все было хорошо?

— Я бы сказал, он ее обожал. Я никогда не видел, чтобы человек так страдал, как он после ее смерти. Он даже на несколько месяцев магию забросил.

— Миссис Рэдичи не волновалась по поводу его занятиями магией?

— Я не замечал, сэр, чтобы она из-за чего-то волновалась, разве, может быть, из-за девушек. Слегка.

— Девушек?

— Да, знаете, для магии нужны девушки.

Ну наконец-то, подумал Дьюкейн. Он слегка задрожал, комната тихо вибрировала от электрических животных эманаций.

— Да, я понимаю, что для многих магических ритуалов необходимы девушки, порой, девственницы. Можете вы мне об этом рассказать?

— О девственницах мне ничего не известно, — сказал Мак-Грат со слегка безумным смешком.

Рэдичи восхищал его, подумал Дьюкейн. В смехе Мак-Грата звучало сумасшедшее обожание.

— Кто были эти девушки, которых мистер Рэдичи, как бы сказать, использовал? Вы их знаете?

— Иногда видел, да, — сказал Мак-Грат. Он стал осторожней. Качнул рукой, чтобы спугнуть упорную муху. Он смотрел на Дьюкейна, двигая бесцветными бровями. — Они были уличные девки, но я их видел только мельком, понимаете.

— Как вы думаете, зачем они были ему нужны? — спросил Дьюкейн. Он поймал себя на том, что подбадривающе улыбается Мак-Грату, почти как заговорщик. Предмет беседы помимо их воли создал уютную мужскую атмосферу.

— Что он с ними делал? — ответил Мак-Грат, улыбаясь в ответ. — Ну, я не знаю на самом деле, хотя я пытался подглядеть пару раз, но только через окно. Мне было любопытно, понимаете. Вам бы тоже было любопытно, сэр.

— Думаю, да, — сказал Дьюкейн.

— Он не делал с ними того, что обычно с ними проделывают, он был очень странный парень. Однажды девушка лежала на столе, а на животе у нее стояла серебряная чаша. Одежды на ней не было, понимаете.

Дьюкейн подумал — черная месса.

— Девушки приходили все вместе или поодиночке?

— По одной, сэр, зараз. Но на случай, когда ему нужно, а не может прийти ни та, ни другая, ни третья, у него их было четыре постоянных. Раз в неделю, по воскресеньям, а иногда и чаще.

— Что вы еще видели?

— Нельзя сказать — видел. Но кругом лежали разные странные вещи.

— Какие, например?

— Ну, кнуты, кинжалы, такое все. Но я никогда не видел, чтобы он применял их к девицам.

— Понимаю, — сказал Дьюкейн. — Теперь расскажите мне о Елене Троянской.

— Елена Троянская? — белое лицо Мак-Грата внезапно порозовело. Он убрал руки со стола. — Такой не знаю.

— Бросьте. Бросьте, Мак-Грат, — сказал Дьюкейн. — Мы знаем, что вы упомянули о ком-то с таким именем, когда говорили с журналистами.

— А, Елена Троянская? — сказал Мак-Грат, как бы только сейчас поняв, о ком идет речь. — Да, была одна молодая леди, которую так называли. Она была одна из этих девиц.

— Почему же вы только что сказали, что не слышали о такой?

— Я не расслышал вопрос как следует.

— Хм. Хорошо, расскажите о ней.

— Нечего рассказывать, — сказал Мак-Грат. — Я об этих девицах толком и не знал. Я с ними ни разу не встретился. Просто однажды услышал это имя, и оно застряло в голове.

Он лжет, думал Дьюкейн. Что-то тут кроется. Он спросил:

— Вы знаете имена этих девушек и где их можно найти? Полиция может ими заинтересоваться.

— Полиция? — лицо Мак-Грата сморщилось, будто он вот-вот заплачет.

— Да, — сказал Дьюкейн успокаивающе. — Конечно, это просто формальность. Они могут понадобиться следствию.

Это было неправдой. С полицией уже договорились о том, что дознание, которое должно состояться завтра, не будет вторгаться в «странные аспекты» образа жизни покойного.

— Нет, я не знаю их имен и где они живут, — пробормотал Мак-Грат. — Я с ними никак не был связан.

Он больше об этом мне ничего не скажет, думал Дьюкейн.

— Видите ли, мистер Мак-Грат, я слышал, что в проданной вами истории говорилось о шантаже. Не будете ли вы так любезны просветить меня, о чем шла речь?

Лицо Мак-Грата опять порозовело, это придавало ему просто младенческий вид.

— Шантаж? — сказал он. — Я ничего не говорил о шантаже. Я не говорил ни слова об этом.

— Слова неважны, — сказал Дьюкейн. — Важна суть. Некоторая сумма перешла в другие руки, не так ли?

— Я ничего не знаю об этом, — сказал Мак-Грат. — Ребята из газеты говорили об этом, это была их идея, правда.