как-то не принимала во внимание. На любом снимке Света сливалась с интерьером или с пейзажем – неприметная моль, случайно залетевшая в кадр.
Единственным исключением была та самая фотография «в руинах». Света стояла у разрушенной каменной стены, по колено в голубовато-сизых волнах полыни. И сразу было видно, что у нее серые глаза с желтыми крапинками, золотистые волосы, небрежно обрамляющие лицо. Что она высокая, узкоплечая и длинноногая. Что она не из тех, кого называют красавицами, но из тех, на кого всегда смотрят второй раз, бросив случайный взгляд.
Света считала, что фотография ей безбожно льстит. Дрозд считал, что только на этом снимке она похожа на себя настоящую.
Как бы там ни было, Стрельникова оказалась права. Полынь Свете действительно шла, и обижаться было незачем.
– Мне стоило догадаться еще тогда, когда она сказала, что терпеть не может кошек, – вздохнула Света.
– Догадалась бы – и что? Мы с тобой с самого начала подозревали, что это она убила Олега.
– А теперь – что?
– Подозрение перешло в уверенность.
– Чем это нам поможет? Не забудь, у нее ключи от моей квартиры. Я даже боюсь предполагать, каков будет ее следующий шаг! От полиции никакой помощи. Следователь не желает признавать, что между первым и вторым покушением есть связь. Дело так до сих пор и не переквалифицировали с хулиганства на попытку убийства.
– Ты об этом не говорила.
– Слишком расстроилась.
– А чего он ждет?
– Нет мотива, объединяющего оба преступления. Если даже мы с тобой не можем его найти, что уж говорить о бедном Константине Мстиславовиче!
– Но пистолет-то один!
– Ну и что? Он высказал гениальную идею, что убийца выбросил «Макаров», его подобрали какие-то хулиганы, а уже они и стреляли в меня у подъезда.
Дрозд, кажется, разозлился.
– А ты не высказала гениальную идею, что вероятность такого совпадения примерно полпроцента из десяти тысяч?
– А как же!
– И что он?
– Ответил с умным видом, что каких только совпадений не бывает в природе.
Дрозд резко просвистел начало песни «Наша служба и опасна и трудна».
– Нам нечем подтвердить свою версию, – сказала Света. – Проникновение в мою квартиру мы не докажем, о попытке убить Тихона и говорить нечего. Следователь дал понять, что ему нужна ясность и определенность. А пока только мы считаем это покушением.
– Желаю уточнить: под ясностью и определенностью мы понимаем твой ясный и определенный труп?
– Уточняю: да, причем со следами насильственной смерти.
Дрозд помолчал, с силой барабаня пальцами по столу.
– Я не боюсь ее больше, Леш, – тихо сказала Света. – Я не побегу и не стану прятаться. Она меня не убьет. У нее даже Тихона не вышло убить, а обо мне и говорить нечего – я тебе не доверчивый котенок. Но я пока не представляю, как…
– …как мы возьмем ее за задницу?
– Я предпочла бы за горло. Причем как можно крепче.
Дрозд заглянул на дно чашки, где осадок закручивался в причудливый рисунок.
– Умеешь гадать на кофейной гуще? – вдруг спросил он.
Света подсела поближе и, обняв ее, Лешка осторожно наклонил к ней чашку.
– Летучая мышь, у которой крыло обмотано бинтом? – предположила Света, разглядывая черные кофеинки. – Самолет с ногами? Цыпленок табака в противогазе?
Дрозд взболтал осадок и выплеснул в раковину.
– Стой! – Света дернулась, но поздно. – А как же гадание?
– Твои версии меня пугают. Я тебе сам скажу, что там было. Ловушка для крупных животных, ясно? То есть – читай по губам – капкан.
Засыпая, Света видела, как Дрозд тихонько подстраивает гитару, прислонившись спиной к стене. Чья- то тень скользила рядом с ним – то ли кота Бронислава, то ли кота Никодима. По потолку пробегал свет от фар изредка проезжавших машин, и от этого было хорошо, как в детстве.
«Только бы с Тихоном все было в порядке, – подумала Света, ощущая, что глаза слипаются. – Завтра… С самого утра… К нему…»
Она задремала. Но когда Дрозд негромко запел, слышала каждое слово.
Дрозд сказал, что лучше всего удаются простые затеи. Чем сложнее замысел, тем больше вероятность, что он сорвется из-за какой-нибудь ерунды. Поэтому они не рисковали. Диктофон в Светином кармане, приемник в машине – и можно звонить Стрельниковой.
– Ты должна лишь напомнить ей о перчатках.
И ничего больше! – несколько раз повторил Дрозд.
– Знаю, знаю! Крошки нужно раскладывать по одной.
– Вот именно. Сегодня – только один разговор и один факт. Перчатки.
– Будет забавно, если она про них забыла, – пробормотала Света. – Тогда это выстрел вхолостую.
– Твое дело – выстрелить, а там будет видно, попали мы или нет.
Они переглянулись, и каждому стало ясно, что другой волнуется. Оба одновременно протянули друг к другу руки и после паузы рассмеялись.
– Мы ее поймаем, да, Леш?
Он сжал ее пальцы.
– Даже не сомневайся. Все, звони, назначай встречу.
И тут сотовый телефон разразился Моцартом. Света любила Моцарта, но сейчас его музыка прозвучала для нее как набат.
– Это она! Леш, это она!
На зеленоватом экране высветилось имя абонента: «Анна Вас-на Стрельникова».
Свету охватил страх. Эта женщина читает их мысли? Собирается ударить первой? Откуда ей может быть известно, что они задумали?
Но она взглянула на Дрозда, и страх растаял. Лешка выглядел спокойным и уверенным. Только глаза покраснели от бессонницы. Он уходил ночью и вернулся лишь под утро, часам к шести, а проснувшейся
