первых, в республиканском комитете работали родственники узбекских партийных руководителей, в том числе самого Рашидова. Во-вторых, комитет не мог действовать против партийного руководства, которое держалось сплоченно, помогая друг другу. Андропов не смог отстоять даже председателей республиканского комитета госбезопасности, которых Рашидов одного за другим выжил из республики.
Генерал Нордман, пользовавшийся полным доверием Андропова, отправился в ссылку в ГДР, где работал в союзническом аппарате госбезопасности. Сменивший его на посту председателя КГБ Узбекистана генерал Левон Николаевич Мелкумов тоже недолго продержался. Его отправили для продолжения службы в представительство КГБ в Чехословакию.
Леонид Ильич любил ездить к Рашидову. Последняя поездка в Ташкент оказалась для него роковой. 23 марта 1982 года была запланирована поездка на авиационный завод. Но утром решили, что Брежнев туда не поедет. Охрану на заводе сняли.
Вдруг Брежнев сказал Рашидову:
— Время до обеда есть. Мы обещали посетить завод. Люди готовились к встрече, собрались, ждут нас. Нехорошо… Возникнут вопросы… Пойдут разговоры… Давай съездим.
Рашидов только рад:
— Конечно, Леонид Ильич.
Вмешался начальник охраны Брежнева генерал Александр Яковлевич Рябенко, который работал с ним аж с 1938 года:
— Леонид Ильич, ехать на завод нельзя. Охрана снята. Чтобы вернуть ее, нужно время.
Брежнев жестко ответил:
— Даю тебе пятнадцать минут — возвращай охрану.
Но уже через десять минут сорвался с места:
— Все, выезжаем. Времени на подготовку у вас было достаточно.
Московская группа из 9-го управления КГБ успела приехать на завод. Узбекские чекисты задержались. На заводе объявили по внутренней радиотрансляции, что сейчас приедет генеральный секретарь. Все бросили работу, пошли встречать Леонида Ильича.
Когда генерального секретаря привезли на завод, там уже было море людей. В сборочном цехе рабочие, чтобы увидеть Брежнева, карабкались на леса вокруг строящихся самолетов. Охрана с трудом сдерживала толпу. И вдруг большая деревянная площадка не выдержала и под тяжестью людей рухнула. Она буквально накрыла Брежнева и Рашидова.
Четыре офицера охраны из 9-го управления невероятным усилием подняли помост и держали его, пока не подскочили на помощь местные чекисты. Если бы офицеры не смогли этого сделать, генерального секретаря ЦК КПСС и первого секретаря ЦК компартии Узбекистана просто бы раздавило. Никто не погиб, но пострадали и Брежнев, и Рашидов, и охранники. Брежневу углом металлического конуса ободрало ухо. Его подняли, врач встревоженно спросил:
— Леонид Ильич, как вы себя чувствуете? Вы можете идти?
Брежнев уверенно держался на ногах, но жаловался на боль в ключице. Встречу с рабочими отменили. Генерального секретаря повели к выходу через толпу. Начальник охраны Рябенко пробивался вперед с пистолетом в руке. В больницу Брежнев не захотел. Его отвезли в резиденцию, уложили, тут же сделали рентгеновское исследование и обнаружили, что ключица сломана.
Его уговаривали немедленно вернуться в Москву и лечиться. Но на следующий день ему предстояло выступление на торжественном заседании в Ташкенте. Он остался, произнес речь. Сидевшим в зале и телезрителям, наверное, казалось, что Брежнев накануне выпил, потому что он был несколько заторможенным. Только сопровождавшие его люди знали, что даже легкое движение правой руки было для него крайне болезненным, поэтому ему пришлось дать болеутоляющие препараты.
Леонид Ильич задержался в Ташкенте еще на день, чтобы встретиться с руководителями республики, вручил орден Октябрьской революции Рашидову и только потом уехал. Ключица у него так и не срослась, и вообще после Ташкента Брежнев стал просто угасать. В ноябре он умер.
О том, что происходило в Узбекистане, стране станет известно уже в перестроечные годы. А что же в брежневские времена? В высшем руководстве понимали, что там творится нечто несусветное. Но не желали ни о чем слышать, чтобы не портить себе настроение. Поэтому таким шоком станет для страны «узбекское дело». Потом будет осознано, что среднеазиатские республики жили в ином историческом времени. Советская власть — в отсутствие свободы информации — законсервировала эту кланово-феодальную систему. Все это будет так удивительно, что многим покажется, будто при Брежневе ничего этого не было, а все неприятности рождены перестройкой…
Упадок
Большая семья
Квартира Брежневых находилась на Кутузовском проспекте. Обслуживающий персонал — повар, официантка, уборщица. Охрана располагалась на первом этаже. В этом же подъезде имели квартиры Андропов и Щелоков, еще несколько семей крупных начальников. Георгий Сергеевич Павлов, управляющий делами ЦК, построил новый жилой дом для высших руководителей на Звенигородской улице — чудесное место, рядом Москва-река. На каждом этаже — только две квартиры. Внизу помещения для охраны.
Георгий Павлов преданно служил генеральному секретарю. В юности он окончил Днепродзержинский металлургический институт, что определило его будущую жизнь, потому что гранит науки он грыз вместе с Леонидом Ильичом Брежневым.
Планировалось, что в новом доме займут квартиры Брежнев, Подгорный, Полянский, Громыко. Но Подгорного отправили на пенсию, Полянского перевели в министры, затем в послы. И Брежнев отказался от новой квартиры.
Что же делать с домом? Косыгин предложил отдать дом академикам.
К концу брежневского правления Георгий Павлов построил на улице Щусева еще один дом: камины, просторные залы, по две кухни в каждой квартире. Четвертый этаж был построен по особому заказу — более высокие потолки и окна. Этаж предназначался Брежневу. Но в последний момент он отказался переезжать. Виктория Петровна даже не сумела его уговорить заехать посмотреть квартиру. Пожилой человек, он не хотел перебираться на новое место. Любые перемены его только раздражали. Все равно Леонид Ильич жил только за городом — никогда не ночевал в городе.
Для Брежнева перестроили старую деревянную дачу. Чазов вспоминает, что однажды, вернувшись из отпуска, приехал к генеральному секретарю и «увидел на месте скромного дома большую мраморную дачу с зимним и летним бассейнами, большой столовой, красивым интерьером».
На третьем этаже находились библиотека и кабинет с диваном. К письменному столу примыкала тумба с телефонным пультом прямой связи с высшими чиновниками страны. В библиотеке — старые книги, фотоальбомы, издания, посвященные боевому пути 18-й армии и Малой земле. Словом, книги не для чтения, а чтобы на полки поставить. Леонид Ильич все равно ничего не читал, но в выходные дни после обеда отдыхал именно в библиотеке, куда никто не имел права зайти.
На втором этаже находились спальни Леонида Ильича и Виктории Петровны и комнаты для детей с отдельными туалетами и ванными. На первом этаже — столовая с кухней, холл и кинозал с бильярдом. Бильярд он не очень любил. А фильмы смотрел с удовольствием, особенно видовые о природе и животных. Около одиннадцати вечера Брежнев уже ложился спать, вставал в девять.
В доме был бассейн, где Леонид Ильич плавал каждое утро и под наблюдением врачей делал гимнастику. Рядом с домом стоял теннисный корт, но в теннис никто не играл. Брежнев завел голубятню, за которой следил прапорщик из охраны. Вечером, вернувшись из города, Леонид Ильич любил пройтись по огромной территории дачи.
