— Все так, ваше императорское величество, но турецкие войны ни разу не доводились до конца.
— Оставьте философию, генерал. Перед нами живые войска и реальная ситуация. Меня интересуют действия столь расхваливаемого всеми полководца фельдмаршала Голицына.
— В марте князь вынужден был, не дожидаясь сосредоточения у Староконстантинова основных войск наших, двинуться в Молдавию по просьбе молдавского епископа Досифея, чтобы принять эти земли в подданство России. Он перешел Днестр и попытался овладеть Хотином.
— Всего лишь попытался!
— Ваше величество, его остановила нехватка продовольствия и амуниции.
— А последующие, если не ошибаюсь, два месяца полного бездействия — им существует оправдание? В результате Румянцеву пришлось перейти двумя дивизиями через Днепр, желая отвлечь турок от Подолии, бросить части генерала Берга к Крыму. И что же? Турки все равно захватили Молдавию, а польские конфедераты усилили свои партизанские действия. Я не ошибаюсь?
— Нет, ваше величество. Князя ввело в заблуждение то, что турки действительно очень медленно подтягивали свои силы.
— Но успели за это время наладить связи с конфедератами.
— Тем не менее Голицын, сформировав свою армию, двинулся к Хотину. Такая угроза крепости была вполне реальной.
— Она перестала иметь принципиальное значение, когда турки под впечатлением действий Румянцева отказались от вторжения в Новороссию.
— Кто же противостоял нашей армии под Хотином?
— Крымские татары под начальством Девлет-Гирея.
— Только и всего? Значит, Голицын сам уклонился от победы, когда просил разрешения отступить за Днестр?
— Ваше величество, но он одержал победу, когда на него напали турки. Их было более восьмидесяти тысяч человек, и тем не менее фельдмаршал отбросил их за реку, а отряд, попытавшийся закрепиться на левом берегу Днестра, был попросту разгромлен. От него ничего не осталось.
— Не помог ли Голицыну начавшийся в турецкой армии бунт? Он был достаточно серьезным. И, насколько я помню, недостаток продовольствия. Не так ли?
— Ваше императорское величество, мне остается преклоняться перед вашей памятью и точностью суждений. В турецкой армии действительно в связи со всеми этими обстоятельствами был назначен новый командующий — Молдаванчи-паша. Но ему уже ничего не удалось сделать — почти половина армии попросту разбежалась. В свою очередь, ушел от Хотина и Девлет-паша со своими крымчаками. Впрочем, под впечатлением отступления турок крымский хан вообще распустил свои полчища. Оставленные в турецких крепостях гарнизоны очень незначительны.
— Великолепно! Так в чем же, если позволено мне узнать, заслуги фельдмаршала? Ваши реверансы, генерал, заставляют вспоминать придворные балы, но не разбор ситуации военачальниками.
— Ваше величество, не приходится сбрасывать со счетов взятие Ясс, жители которых присягнули российской короне.
— Насколько я помню, это дело рук генерала Эльпта. Нет, господа, вы очень неубедительны в роли защитников Голицына. Давайте лучше сознаемся, выбор — мой и ваш — оказался просто неудачным. Поступим иначе. На место Голицына командующим главной армией пусть станет Румянцев, румянцевская же армия перейдет в руки Петра Ивановича Панина. И я не спрашиваю вашего мнения. Кирила Григорьевич, вы нашли в сказанном повод для смеха? Поделитесь же с нами вашим неожиданно улучшившимся настроением.
— Нет ничего проще, государыня. Вы рождены быть военачальником, и наш пресловутый совет только мешает вам осуществлять разумную волю. Я преклоняюсь перед моей монархиней и не могу не посмеяться над глупым видом ее советчиков.
— Но это не облегчает положения императрицы.
ПЕТЕРБУРГ
Дом Н. И. Панина
Н. И. Панин, князь М. Н. Волконский
— Однако же до сей поры наш новый главнокомандующий никак не сумел себя выказать.
— Скажем так, Румянцеву на редкость повезло. Если бы государыня заблаговременно узнала о взятии Голицыным Ясс и Хотина, его назначение не состоялось бы.
— Вы так полагаете, Никита Иванович? Многие придерживаются иного мнения. Государыне наскучила медлительная метода князя, и императрица искала поводе, чтобы найти ему замену, Румянцев же, как ни говорите, был в полном смысле под рукой.
— Я бы сказал, в пользу Румянцева говорило скорее знание им Малороссии — как-никак он провел в ней детство, делал там же первые шаги в науке до отъезда в Берлин. Батюшка его побывал правителем Малороссии, прежде чем был назначен чрезвычайным и полномочным послом в Царьграде, впрочем, опять-таки в турецком государстве, среди их людей и обычаев.
— Для меня самое удивительное, что императрица выказала графу такое благоволение после того, как он был любимцем покойного императора.
— А Петр III выделял его, несмотря на блестящие победы Румянцева над пруссаками. Ведь при Гросс-Егерсдорфе он командовал кавалерией и, по правде, решил все дело, да и в кунерсдорфской битве не он ли принудил Кольберг к сдаче.
— Я всегда удивлялся романтическому складу вашего характера, Никита Иванович. Да разве для того, чтобы получить командование в армии, надо быть настоящим военачальником! Все дело в том, чтобы вовремя и в нужном месте попасться на глаза власть предержащим.
— Но вы сами себе противоречите. Румянцев никогда не делал таких попыток, и уж если чем и отличался, то разве что буйным нравом и непомерной любовью к независимости.
— Так ему не нужно было искать благоволения, полноте! При его-то происхождении!
— Вы склоняетесь к истинности легенды?
— Какая же тут легенда. Государь наш покойный Петр Великий во всем был великим. Какой же красавице не дарил своего внимания, лишь бы на глаза попалась хоть во дворце, хоть в парке, хоть на солдатском биваке. Только то все случаи бывали, а графине Марье Андреевне Матвеевой внимание особое было. Тут уж пришлось ее и за денщика замуж выдавать. Многие ли бы от такого брака отказались в те-то времена! Да и в наши тоже. И император Петр Федорович потому Петра Александровича Румянцева и ласкал, что царскую родственную себе кровь видел. Как-никак сам всего-то внуком великому самодержцу приходился, а граф родным сынком. Да и государыня наша таким родством пренебрегать не стала. Орлов-то наш, гляди, как обеспокоился. Одна надежда — далеко Румянцев от столицы и ко двору никак не ластится.
— Да, вот тут князю Голицыну каждое лыко в строку ставилось, а Румянцев с самого начала сказал: раз наступили холода, с военными действиями подождем до весны. Расквартировал главную армию между Днестром, Бугом и Збручем.
— Расквартировать-то расквартировал, а между делом выдвинул их до берега Дуная кстати и Бухарест занял. Есть государыне чему порадоваться. С Петром Ивановичем, братцем вашим, иначе получилось. Ну и то сказать, коли осадной артиллерии нет, как Бендеры брать. Потому и не вышло. А о планах графа Румянцева известно ли что?
— Насколько мне известно, положил армиею своей препятствовать туркам в переходе через Дунай, овладеть Бендерами и хранить как зеницу ока южные границы. Да только размахнулся Петр Александрович куда шире. Теперь особое назначение дано нашему флоту в Средиземном море. Должен он поддержать восстание греков в Морее и Архипелаге и стараться проникнуть в Дарданеллы.
— Вон оно как, на Константинополь замахнуться!
— Государыня и начальников новых для дела такого отыскала.
