получится.
— Еще бы! — загоготал старший. — Это мы щас тебе и почки, и печень подлечим!
Вот что мне нравится в таких ребятах — любят они порисоваться-покривляться перед делом. А самая продуктивная работа — быстрая. Я сунул руку под куртку и вынул новое действующее лицо — матово блеснувшего воронением Марголина с привинченным глушителем.
Явно не ожидавшие такого поворота событий «кожаные затылки» замерли, дебильно разинув рты и ошарашенно уставясь на темный зрачок пистолета. Нунчаки, выпав из руки громилы, стукнулись о кафельный пол.
— Не ссыте, бакланы! Кончать вас не буду. Просто визитку оставлю на память! Чтоб впредь не вязались к людям, о которых даже понятия не имеете!
Братишка трижды вздохнул, отдаваясь в плече. По полу, освобожденные от пуль, запрыгали три черных гильзы. Подбирать их я счел необязательным.
Точно посередине «ежиков» боевиков пролегли красные дорожки. Кровь, скапливаясь на узких лбах, капала на носы.
— Это вам, мальчики, памятка от «Пирамиды»! Сочувствую, но волосы на поврежденных местах расти уже никогда не будут. Если вам очень не повезет, еще встретимся. Тогда стрелять буду на два сантиметра пониже. Живите пока!
Я вышиб ногой подпиравшую дверь швабру и вышел в ресторанный зал. Официант вытаращил на меня глаза. Он явно был уверен, что я сейчас, окровавленный, валяюсь в полной отключке в сортире.
— Ваш заказ давно готов! — стал он вдруг необычайно предупредительным. — Через секундочку подам!
Не обращая на него внимания, я подошел к нашему столику. Вика была уже в полном порядке.
— Малыш, нам, к сожалению, надо уходить. Могут быть крупные неприятности. И потом, знаешь, мне вдруг страшно стало не хватать твоих любимых шашлыков из «Плакучей ивы»!..
В этот день Вика была со мной необыкновенно ласкова и нежна. Наверно, из-за литературного опуса «Подвеска». А может, она просто предчувствовала мой тайный подарок — ведь со смертью изверга мужа Вика становилась свободной и счастливой женщиной. И если ей понадобится, на что я очень рассчитывал, мужчина-утешитель, то я всегда готов к этой замечательной роли.
Ближе к вечеру навестили избушку. На этот раз секспозиции выбирала Вика. Выяснилось, что она больше всего возбуждается при положении наверху и на боку. Ну, боковой вариант и мне по кайфу — происходит самое глубокое проникновение и, что немаловажно для удовольствия, можно одновременно ласкать женский задик, а это весьма возбуждает обоих.
Закончила секс-сеанс Вика даже без моей просьбы так же, как и начала нашу интимную близость на пляже маленького зеленого острова.
От провожания до «Теремка» блондинка отказалась. Признаюсь, к искреннему моему облегчению, никаких сил в организме практически уже не оставалось.
По свойственной щедрости, чисто по-монашески, отдал все силы ближнему своему — Вике, то бишь.
«Возлюби ближнего, как самого себя», — вспомнились вдруг слова из Библии, когда надевал фланелевую пижаму, готовясь ко сну.
Ночью меня разбудило тихое постукивание в дверь. Нервишки уже не те. Сначала вынул десятизарядного Братишку, встал за косяк и только после этого спросил:
— Кто?
— Я это, — глухо ответил Карат. — Доложить сейчас или до утра терпит?
Я щелкнул задвижкой, впуская киллера внутрь.
— Рассказывай!
— Все чисто. Как ты и заказывал, сбил угнанным ЗИЛом. Все путем. Узнавал по телефону в больнице. Крякнул, не приходя в сознание.
— Где машину бросил?
— Загнал во двор какой-то девятиэтажки. Свидетелей не было. Да и загримировался я.
— Ладушки! Выпить не хочешь?
— Нет, Монах. Устал, как собака.
— Тогда спать иди. Утро вечера мудренее.
Проснулся поздно и в лучезарнейшем настроении духа. Все складывается, как нельзя лучше. Расклад идет козырной. Вика теперь свободна, даже можно поразмышлять о семейной жизни. Конечно, смешно, но надо бы, по идее, наследника организовать, а то ведь можно и не успеть… И Вика идеально подходит для этой благородной цели — молода, здорова, без больших претензий. В принципе, можно с ней сразу и не расписываться. Если не захочет, пока не истечет срок траура. Традиции нарушать, понятно, крупный грех. Главное — пусть мальчонку вынашивает. А материально обеспечу их от и до.
Если уж совсем честно, нравится она мне до такой степени, которая, наверно, и называется любовью. И творчество мое литературное блондинку трогает, значит, чувствительная женщина и с маслом в голове. Душа есть. Читая «Подвеску», расплакалась, как девчонка. Выходит, любит не только мое тело, но и интеллект. А такое сочетание большая редкость, насколько я замечал. Деньги мои ее не интересуют. Да она и представления о них не имеет. Ясно, бизнес наш ее вряд ли обрадует, но я же конспиратор со стажем. Можно, при желании, пропихнуть что-то правдоподобно-убедительное. Не впервой. Кстати, женщину облапошить, особенно если она к тебе неравнодушна, совсем несложно.
Ну, ладно! Размечтался что-то уж сверх всякой меры. Далеко заглядывать — примета дурная. Жить нужно сегодняшним, накрайняк — завтрашним днем. Надежнее.
С Викой, правда, придется погодить. Похороны, поминки, традиционный траур… Ладно! Будет день — будет пища, как говорят знающие люди.
Сегодня у меня другая проблема. И, по ходу, не слишком приятная. Терять Карата было бы глупо. Убрать Гульнару?.. Карат враз вкурит, что почем, и может затаить зло. Опасно. Надо сделать грамотнее. Если Гульнара вцепилась в него по принципу «на безрыбье — рак рыба», то все просто. Найдем ей Аполлона из племени альфонсов. Дороговато, понятно, обойдется. Но игра стоит свеч. К Карату я все же привязался, и убирать его сердце не лежит. А отпустить на все четыре опасно, да и закон запрещает. К тому же, ребята не поймут. Вредный прецедент… Нет, из нашего монастыря дорога одна — на монастырское кладбище. Так спокойнее. Но спешить с этим не буду, не интеллигентно. Сначала побеседую с Гульнарой. Авось, нащупаем общий язык и взаимовыгодное решение.
Во всем виновата вечная моя сверхчувствительность — жаль мне глупого Карата, и все тут! Заметано! Сам за дело не возьмусь. Если Карат не передумает уходить, пошлю Цыпу или Тома. У них к нему никаких личных симпатий нет. Они не знают, что он — Индивид — от выгодного ликвида отказался, а наоборот, заказчика совсем бесплатно грохнул! В натуре, поступил как настоящий человек, а не банально алчный киллер.
Да… Проблема… Но не думай, Карат, что я сволочь. Гарантирую: если придется, умрешь ты легко, без мучений!
Немного успокоив свою слишком чувствительную совесть насчет моих возможно-вынужденных действий, я, сменив пижаму на спортивный костюм, съел банку шпрот в масле и пошел немного прошвырнуться по живописным окрестностям.
Обожаю природу. В ней все естественно-просто, без обмана и подлой расчетливости, присущей только людям. Правильно говорил когда-то покойный Артист, которому лоб зеленкой намазали за убийство мента: человек — это неблагодарное животное…
Вот, взять, к примеру, обыкновенный полевой цветок — за каплю дождевой влаги и бесплатный солнечный свет он честно благодарит своей красотой, нежностью распустившихся лепестков…
А «человеку дай только палец — откусит всю руку», — чуток перефразировал я известную американскую пословицу. Я-то чем лучше людей? Такая же неблагодарная скотина! Хотя, нет! Я не скотина, а зверь. И, выходит, мне многое прощается, так как основной природный инстинкт хищника — насилие.
Все-таки куда приятнее и благороднее быть волком, а не быком!
