— Значит, говоришь, ты — Мальчик? — спросил верзила и передернул плечами, словно сбрасывая мой прицепившийся взгляд.
Леон молчал.
— Не-ет, — ответил бугай сам себе и погрозил пальцем в темной перчатке. — Ты вовсе не Мальчик. Меня не проведешь. Я знаю, где он!
Степан Ильич резко развернулся на одном месте…
— Не дрейфь, Jlexa! подбодрил Ала Леон. — Он все-таки Homo sapiens.
Безусловно, это был человек. Но то, что присуще зверю пусть самому ужасному, здесь воплотилось в жуть. Степан Ильич представлял собой странное косматое существо. Он весь был покрыт шерстью. И лицо, и грудь, открытая в вороте фланелевой рубашки, и руки… Но из-под заросшего лба смотрели разумные, с красноватыми белками глаза.
— Ты не волнуйся, Лешка! Я сам чуть не облез, когда с ним познакомился. А потом ничего, привык.
Великан поднял пятерню и взлохматил свою гриву. Наверное, это обозначало почесывание в затылке. — Лешка? Значит, Алексей. Все сходится. Вон и Малыш тебя признал.
Рядом с Алом сел волк. Вначале он смачно облизнул свои клыки, затем принялся задней лапой беспечно скрести себя за ухом. С другой стороны появилась Ольга, вытирающая батистовым платочком уголки губ. В отличие от Малыша она не казалась фривольной. Ее правая рука лежала на поясе, сжимая рукоятку пистолета. Кстати, гигант на Ольгу особого впечатления не произвел. Сама преобразившаяся за сутки, она уже ни на какие метаморфозы не реагировала.
Но Алу было не до них.
— Не признаешь меня, Лешенька? — Степан Ильич вдруг откинул голову и гулко рассмеялся. — А то ж… Как меня ноне признаешь? А тогда ты у меня на закорках сиживал… И волчонка этого я тебе из лесу притащил. Помнишь? Степан я… Степашка…
Ал узнал Степана, но перед глазами возникло совершенно другое видение. Искры наконец столкнулись, и в его буйной головушке грохнуло…
Видение представляло тот же самый коридор, по которому они давеча шли. Но был он ярко освещен красивыми лампами, на стенах висели пейзажи, а ковровая дорожка весело зеленела под ногами. Люди в белых халатах были сосредоточенны, но при виде мальчика улыбались, спрашивали, как жизнь молодая, и спешили дальше.
Оголец заглядывал в лаборатории и спрашивал папу. Он давно его не видел, соскучился, да и дед, Матвей Родионович, начал беспокоиться. А если честно, то по-настоящему паренек стосковался по Малышу. Как там волчонок? С этими уроками, контрольными он, пожалуй, дня три его не видел. Папа что, папа по неделям может пропадать не только на работе, но и в командировках. Его постоянно то в Москву вызовут, то за границу пошлют на какие-нибудь симпозиумы.
Так, не торопясь, мальчик дошел до питомника. На карауле стоял военный, старший лейтенант. Вернее, сидел и читал газету. На портупее, как положено, — кобура с пистолетом. Мальчик знал, что там табельный «Макаров». Пацана здесь все знали, баловали, даже водили в тир и разрешали стрелять. Почему бы и нет? Он же внук лесничего, у него самого имелись собственные ружья, но стрельба из пистолета доставляла особенное удовольствие.
— Здравствуйте, — поздоровался мальчик.
— А-а, Алексей Юрьевич, — улыбнулся старший лейтенант, — здравия желаю.
— Степан Ильич здесь?
— Степашка? Где ж ему быть? Когда заступал, он как раз появился. Про тебя спрашивал, мол, не появлялся ли Леша? Он, говорят, тебе волка доставил?
— Волчонка… Малышом зовут.
— Ты смотри. А я из отпуска, еще ничего не знаю. Ну, иди к своему Малышу.
— А папу не видели?
— Юрия Матвеевича? Никак нет.
Мальчик вошел в питомник. Впрочем, это он официально назывался питомником, для него же — сказочный мир. Каких только зверей здесь не держали! Были тут обезьяны, медведи, волки, лисы и собаки. Отдельно — домашние животные: свиньи, овцы и прочее. В аквариумах плавали всякие рыбы, и к некоторым даже запрещалось близко подходить. Кстати, не только к рыбам. В дальней стороне питомника располагались закрытые лаборатории, и там производили особенные опыты. Там даже охрана была. Мальчик прекрасно ориентировался в питомнике, но туда не подходил.
Вот и сейчас он направился прямо к Степану Ильичу. Этот добрейший здоровяк числился лаборантом, хотя все его называли смотрителем питомника. Он доглядывал за всем зверьем.
Мальчик шел своим любимым маршрутом мимо клеток с забавными шимпанзе, мимо медведя Миши, которому бросил заранее припасенную конфету, хотя это делать категорически запрещалось. Постоял у хитрых лисиц. Ему оставалось совсем немного до поворота к Степану, как вдруг послышались страшные крики. В питомнике и так не бывает тишины, а тут просто орали. Животные начали нервничать, заметались по клеткам.
Мальчику стало тревожно. Крики раздавались со стороны секретных помещений. Он осторожно туда двинулся. Но когда прозвучали выстрелы, он просто заторопился, чуть ли не побежал. В нем проснулся азарт охотника.
Где-то по проходам сновали люди, но Мальчик пока никого не встретил. И вдруг он увидел на полу кровь. Он поднял голову и вскрикнул. Прямо на него шла мерзкая тварь. Нечто лохматое и клыкастое. Но, что удивительно, тварь была в белом халате и брюках. Она тоже увидела мальчика и пошла прямо на него, нацелив когтистые лапы. Мальчик начал отступать, но тут увидел, что чудовище ранено. По халату расплывались алые пятна. И еще что-то очень знакомое в морде монстра заставило его остановиться, присмотреться.
Чудище приблизилось почти вплотную, и он увидел слезы. Тварь плакала. Плакала человеческими слезами.
Голоса стали громче, в конце коридора появились люди в таких же, как на чудище, белых халатах, и другие, в военной форме.
— Мальчик, осторожнее! — крикнул кто-то, но он не слышал. Он уже понял, кто перед ним.
— Папа! — заорал пацан и кинулся вперед прямо на острейшие когти.
Чудовище обхватило сына, обняло, прижало к себе.
— Он убьет его! Сделайте что-нибудь! — раздался истерический женский вопль.
Снова прозвучали выстрелы.
Мальчик почувствовал, как ужасное тело вздрогнуло, когти больно оцарапали плечо, и монстр начал наваливаться на него, опрокидывая на пол.
— Папа, папа!!! Любимый папочка, не умирай! — кричал мальчишка, захлебываясь горячей кровью отца…
Глава 9
Конкурс парикмахерского искусства продолжался. Под волшебными руками мастеров на сцене возникали новые красавицы и срывали очередные овации.
Но скоро должны были подъехать артисты, и Эмма Матвеевна покинула секретное совещание. Напоследок она сказала:
— Вот что, господа, я хоть и мэр, но я — женщина. Как защитить город — ваша мужская прерогатива. Скажу откровенно, я мало верю в эту криминальную угрозу, но мало ли что… Время нынче непредсказуемое. В конце концов, у нас имеются доблестные вооруженные силы, — она вопросительно посмотрела на Геннадия Михайловича, и тот, естественно, кивнул, — милиция, — на что Тарас Данилович постарался втянуть живот, мол, служим Отечеству, как можем, — и всякое разное, назовем его народное ополчение.
