— А как же! Лешенька после той трагедии непосредственно ко мне попал, под мой присмотр.
— Недоглядели вы за ним, Эмма Матвеевна.
— Согласна. Хотя как он мог исчезнуть? Столько охраны вокруг было!
— Это Мотя его похитил. Я же говорил, великий вор.
— И он все эти годы у вас был?
— Да. Представьте себе, пока всякие спецслужбы землю рыли, он спокойно рос рядышком, в областном центре.
— И где он сейчас?
— Оп-па! — радостно хлопнул в ладоши Кощей Бессмертный. — Вопрос в точку. Где-то у вас. Он был одним из тех, кто ехал в «мерседесе».
Эмма Матвеевна подумала и сказала:
— Может, и правда мы поможем вам?
— Отлично! И если все у нас получится, я, соответственно, приложу усилия к созданию вашей оффшорной зоны. Как вы догадываетесь, связи кой-какие имеются.
Эмма Матвеевна покраснела от удовольствия, словно ей сказали самый приятный комплимент.
— Тут у нас было небольшое совещание, — она указала на потолок, на третий этаж. — Пройдемте? Так сказать, наш городской актив…
Вот так мэр заложила свою команду. Предательство, как амеба, размножается делением.
Но на свете все равно хорошего больше. Например, то, что Виктор Всеволодович не Бог и миром не правит — есть и другие ангелы. Потому события начинают разворачиваться совсем иначе, чем задумано хитроумным гангстером. Одним из таких ангелов оказался Серега Телятников — Синеус-младший.
Он слонялся по Дворцу в ожидании, когда его допустят к звездам. Вениамин Борисович уже свел его с первой скрипкой камерного оркестра. Музыкант радостно поведал ему, что через неделю они отправляются в Италию и сегодня на концерте покажут несколько новых номеров, подготовленных для зарубежных гастролей. С тем и убежал за кулисы готовиться к выступлению.
Отдать должное Сереге, он был толковым журналистом, знал, что спрашивать, и знал, что ему ответят. Местные знаменитости, как правило, вспоминали о своей прошлой любви к М…, когда он был закрытым городом. Не то, что у них… Гастроли в М… сулили достаток и пропитание по крайней мере на месяц вперед. Они везли отсюда колбасу центнерами, сгущенку коробками и сервизы ящиками… Нынче артисты по магазинам не бегали. Поэтому Телятников избегал вопросов типа: а как вам наш город?
Он блуждал по дворцу, здоровался и разговаривал со знакомыми и каким-то внутренним чутьем ощущал, что сегодня не все так, как всегда. Серега стал внимательнее всматриваться в людей и обнаружил, что причина его беспокойства — молодые накачанные люди в аккуратных костюмах. Для праздника морды у них больно насуплены.
Погоди, сказал он сам себе, это же охрана артистов. Вроде они рядом с ними должны быть, чего тогда по периметру рассосались? Чтобы проверить свою наблюдательность, Телятников незаметно приблизился к одной паре качков, встал позади них возле колонны и прислушался к их разговору.
— Ништяк в натуре, все спок.
— С понтом шухерить не по делу?
— У лохов сходняк, тусуются, гудят.
— Спрыснул бы?
— В цвет базаришь.
— Заткни сопло. Я бы сам зашибил муху.
— Фильтруй базар. Номер оторвется, гужнем.
— Не маячат?
— Зекс в тряпочку.
— Нищак…
Чтобы не привлекать внимания, Серега спустился вниз, в изостудию. Там, покалякав с приятелем художником, наказал ему запереть дверь и никого не впускать, вылез в полуподвальное окно. Затем задворками и переулками он добрался до милиции. Но Донского там не оказалось. Пожилой одинокий милиционер сообщил, что Леха обедает. Где питался старший лейтенант, Телятников знал. Столовая находилась за углом.
Журналист поспел вовремя, Донской, ковыряясь в зубах, собирался садиться в машину.
Стой, Лexa, стой! — страх был так велик, что даже здесь, на улице, за полкилометра от ДК, Серега орал шепотом.
— Что с тобой? Горло болит?
— Тс-с!
Телятников затащил товарища в «УАЗ» и тем же роковым шепотом поведал о готовящемся налете, о бесполезном совещании в музее, поскольку налетчики под видом охраны артистов уже расположились в ДК.
Старший лейтенант отказывался верить, смотрел на приятеля, как на резко помешавшегося, но когда услышал о причине наезда, о пропавшем «мерседесе» и его пассажирах — тут деваться было некуда.
— А я ведь видел этот «мерседес». И мужиков… Точно бандюги. Еще прокачивал ориентировки, но никого не вспомнил. Трое их было. Водитель, бугай и пацан. Я хотел у них документы проверить, не успел. Они за каким-то бешеным мотоциклистом рванули. Поехал за ними, не нашел. Дорог там много, наверное, не на ту свернул.
— Я считаю, — сказал Серега, — надо им долбаный их «мерседес» вернуть. Они, может, и отстанут.
— Ха! Где его искать? В лесу? Иголка в стоге сена. Не успеем.
— Успеем, Леха! Я знаю, где он.
— Что?!
— Он в кустах, недалеко от дома Аннушки. Помнишь, ты вчера утром меня на дороге подобрал? Он там.
— А почему я ничего не заметил?
— Я же говорю, в кустах! Он к реке съехал. Я когда купаться ходил, увидел его.
Донской внимательным взором окинул журналиста.
— Почему мне не доложил?
— Ты меня допрашивать будешь или все-таки поедем? Время не ждет.
— Поедем, — согласился Леха, заводя мотор. — Но по дороге ты мне все расскажешь.
— Ничего не расскажу! Просто подумал, кто-то его потерял. Приду попозже, вытащу и покатаюсь. Я никогда на таких машинах не ездил.
— Ни фига себе! «мерседес» кто-то потерял… Страдает у вас логика, господин Телятников. Врешь ты все.
«А если и вру? — подумал Серега. — Что с этого? Тебе бы о чудовищах рассказать, однозначно не поверишь. Вот где истинная правда похожа на ложь».
Добрались быстро. Донской так жал на газ, что видавший виды «УАЗ» взбрыкивал задними колесами, как необъезженный жеребец.
— Стоп! Тормози! Проехали.
— Чего орешь? То шептался, как шпион, теперь орет, как оглашенный.
— Нервничаю. Сдай назад. Вот здесь, — журналист выскочил из машины и полез вниз, к реке.
Но пока Донской закрывал дверцу со своей стороны, поправлял фуражку и обходил автомобиль, Телятников, бледный как смерть, уже карабкался по откосу обратно.
— Что случилось, Серега?
— Атас, Леха, там кто-то есть… Или побывал. Старший лейтенант споро расстегнул кобуру и достал табельный «Макаров».
— Где? Я вообще никакого «мерса» не вижу.
— Вон, в кустах серебрится. Все дверцы распахнуты и багажник.
— Стой здесь. Я сам слазаю и все осмотрю.
Одной рукой держа пистолет наизготовку, другой цепляясь за ветви, Донской пропал в
