Следователь в чине полковника вопросов задал Семену Ивановичу не меньше, чем Максим Галкин. Цветиков юлил, как уж на сковородке, краснел, бледнел, потел и куражился, но не хамил и был в меру трусоват. В конце концов полковник над ним сжалился и пооткровенничал, что в городе орудовала «бригада», которая называла себя «Вампирами». Она занималась рэкетом, отмыванием денег и прочей уголовщиной. Во время операции по раскрытию банды геройски погиб капитан милиции Вячеслав Власов, с ним завтра прощаются в ДК УВД. Само же дело можно считать почти раскрытым, оно, кстати, держится под прямым контролем высшего руководства, осталось обнаружить главного подозреваемого, вашего знакомца, Горского Карла Антоновича.
— Да какой уж там знакомец! — взмахнул короткими ручками Семен Иванович. — Довольно неприятный тип. Эта неестественная бледность, эти постоянные перчатки! Он и впрямь чем-то походил на вампира…
— Вот этого не надо, Семен Иванович. Вы, как высококлассный профессионал, понимаете, личных эмоций — поменьше. Все равно Горский, или как он там, далеко не уйдет, в городе задействована операция по перехвату «Сирена-7».
— Уже «7»?
— Да. Она включает в себя все силовые структуры.
— Крупная рыба — этот Горский?
— Смею вас заверить, Семен Иванович, не мелочь.
Вот тут Цветиков и расцвел, как-никак ему слили информацию — супер. Любой журналист мечтает о сенсационном материале.
Следующего посетителя никак нельзя было назвать счастливчиком. Их можно было назвать коллегами, но существовал небольшой нюанс: Владимир Павлович Левашов являлся старшим следователем, а полковник — следователем по особо важным делам.
Полковник приветствовал представителя прокуратуры стоя, пожал ему руку и сел не за свой рабочий стол, а напротив Владимира Павловича, где давеча сидел журналист. Начался обычный разговор о работе, следовательской жизни, что у кого новенького…
Однако Левашов дураком не выглядел и прекрасно понимал, зачем его сюда пригласили. Нет, не повесткой, простым телефонным звонком, он мог даже не приходить, но отказ от визита поставил бы его в двусмысленное положение. Вот и явился, как миленький.
— Так это вы учинили вчера облаву на казино? — спросил он без экивоков, в лоб.
— Обычная операция по задержанию опасного преступника, — спокойно ответил полковник.
— Это Карл Антонович опасный преступник? — засмеялся Владимир Павлович.
Смех у него был несколько странным, словно он не удивлялся, а радовался, что Горский попался в сети конторы.
— Вы сомневаетесь в наших данных, коллега?
— Всякое бывает… Нет, нет, вы не подумайте, — спохватился Левашов. — Я тоже всякого навидался… Но чтобы сей благообразный джентльмен оказался врагом государства, коль он попал под ваше зоркое око, довольно неожиданно. А можно поподробнее?
— Подробнее? Подробности мы как раз хотели услышать от вас, уважаемый Владимир Павлович. Дело в том, что Горский исчез, вот мы и ищем любую зацепку.
Старший следователь перестал улыбаться, нахмурился и стал водить пальцем по губам. Новость явно его огорчила.
— А что я могу сказать? Благодаря Карлу Антоновичу казино слыло в городе местом респектабельным, вроде делового клуба. Сами знаете, какие люди там собирались…
— Но ведь вы играли?
— Не без этого…
— Персонал, а они люди наблюдательные, рассказывает, вам сказочно везло.
— Ну, уж сказочно, — он сделал попытку отмахнуться, но встретившись глазами со следователем по особо важным делам, замолчал и потом нехотя кивнул. — Везло.
— Не способствовал ли Горский вашему везению?
— В чем меня хотят обвинить?
— Ни в чем, — коротко ответил полковник. — В данном случае желаем чисто по-дружески выяснить степень ваших отношений.
— Какие отношения могут быть между обычным игроком и управляющим?
— Горский не был управляющим.
— Как это? А кем? — удивлению Левашова не было границ.
— Юридически все заведение, в том числе и казино, принадлежит некоему Артемьеву Александру Александровичу.
Левашов молча кивнул, мол, ему это имя знакомо.
— Сам же Горский ни в одном документе не значится.
— В смысле?
— В смысле — Горского нет. Нет, не было, не существует.
Полковник смотрел на коллегу жестко, без всякой улыбки. Дескать, а не влип ли ты, дружок, в нехорошую историю? Подумай…
Владимир Павлович действительно думал, тер лоб, но никаких вразумительных объяснений дать не мог.
Полковник тут же воспользовался его растерянностью и быстро спросил:
— А что вас связывало с Вячеславом Власовым?
— Каким еще Власовым?
— Капитаном Власовым.
Левашов недоуменно посмотрел на собеседника:
— Не знаю я никакого капитана Власова. — Но тут его наконец осенило. — Ах, да, вспомнил! Тот, который пропал без вести? Я еще о нем у нового начальника отдела спрашивал, у Будникова, кажется…
— Странно… Тому же Будникову вы пояснили, что Власов был вашим другом, теперь же с трудом его вспомнили.
— А разве это столь важно?
— Важно.
— Нашелся, что ли?
— Нашелся. Завтра похороны.
Наверное, Левашов был неплохим следователем. Сколько людей он припирал к стенке и раскалывал, а тут сам оказался на их месте. И чувствовал он себя далеко не комфортно — страшно ему было.
Нехитрое дело сидеть за большим полированным столом, заставленным служебными телефонами, и нагонять ужас. Страх хлещет из человека фонтаном, и его холодные, мокрые брызги достигают собеседника. Что он в этот момент ощущает? Ал хорошо знал, что такое чужой страх. Например, оборотни его чуют за сотни метров, потеют, воют и трясутся. Они сами мастера ужаса, но ничего не пропадает зря: та энергия страха, которую получили от других, стократно увеличивается и выворачивает их наизнанку, когда самим грозит беда. Тот же милейший Василий Константинович… Как его колбасило в предчувствии моего визита! Ничего не попишешь — природа.
Конечно, нельзя говорить, что Алу все эти посторонние страхи до лампочки: ни благости, ни наслаждения — так, тревожный звонок мобильника, мол, будь настороже — опасность. А что ощущают пытальщики, вроде Владимира Павловича или того же полковника? Смак, насыщение властью над чьей-то душой? Ох! Вредно питаться человеческими ужасами — это потом и ночные кошмары, и нежданные хворобы, короче, весь комплекс напуганного оборотня.
Старший следователь Левашов боялся всерьез. Ал даже через экран телевизора так чувствовал его лихорадочное беспокойство, что воскликнул:
— Вот это да!
Генералы глянули на Ала, а Гришенко спросил:
— Трусит, гадюка, да?
