пределы. Редкий Танин ухажер избегал пристального внимания. Но то были ухажеры, а это — свет в окошке Геночка. Его Ирке простить Таня не смогла.
— Я ничего не прошу у вас. Ничего не требую от Андрея. Извините, мне пора, — не дожидаясь ответа, Таня решительно направилась к выходу. Старшая Рощина проводила ее взглядом и, достав мобильный, набрала номер:
— Андрей, извини, но, кажется, я все испортила. Я захотела потолковать с Таней, а она обиделась. Думаю, она уйдет от тебя. Я бы на ее месте так и поступила. Что делать? Звони срочно Алле Аркадьевне, пусть забирает Машеньку и срочно едет к нам. Сам отправляйся к Тане и выясняй отношения. Если тебе это, конечно, надо.
РОМАН
Надин замерла перед зеркалом. Застыла в волосах рука с черепаховым гребнем, окаменели плечи, опустел взгляд, устремленный в серебряную гладь. Злая безответная мысль камнем давила сердце. Что делать? Что делать дальше?
Стена, думала Надин. Я стою перед стеной и пытаюсь пробить ее лбом. Зачем? Я спасла Олю. Спасла Федю Прядова. Петя Травкин спас свою Танечку. Может быть, хватит? Может быть надо остановиться? Заняться собственной жизнью?
Паша сказал:
— Тебе надоело спасать все человечество, и ты взялась за конкретных людей. Ладно, Оля — родная кровь, не захочешь — вмешаешься. Но зачем тебе эти ребята? Они почти взрослые люди и сами способны решать, на что тратить свою жизнь.
— Они глупые и доверчивые дети, — возразила Надин. — Я не могу спокойно смотреть, как их, словно ягнят, ведут на заклание.
— Они не ягнята, а бараны, — оборвал Матвеев пустой разговор. — Впрочем, развлекайся, я не против.
«Я не развлекаюсь, — Надин грустно улыбнулась своему отражению. От того будут ли живы эти едва знакомые ей люди, казалось, зависит ее собственное будущее. — Я просто не могу иначе».
В желании удержать ребят было что-то истерическое, надрывное, неконтролируемое. Потому требовать чтобы, Павел или Петя Травкин, относились к молодым эсерам также как она, было глупо. Пашу интересовала семья и завод, Петю Травкина — молодая жена, договор на книгу, деньги, которые после недолгих раздумий пообещал заплатить Семенов…
Надин провела гребнем по волосам. Разделенные резными зубьями тонкие пряди струились легко и плавно. Тяжко и натужно стелилась вслед движению мысль:
«Я не отступлю, — ясной мелодией звенело в мозгу. — Дело не в том, кого и зачем я спасаю. Суть в том, что у меня есть потребность поступить именно так. Я спасаю ребят для собственного спокойствия. Может быть, искупая прошлые грехи, может быть, выкупая будущие радости. Так или иначе, я не отступлю, пойду до конца, не позволю творить зло. Не позволю и диктовать мне условия».
Надин не хотела, боялась признаться себе, что рада предстоящему сражению. Безмятежная жизнь приелась ей. Однообразие мирных дней стало в тягость. Хотелось острых переживаний, новых ощущений. Жизнь на грани, на острие, в звенящем волнении натянутых нервов манила вновь, дразнила кровь адреналиновым дурманом.
«Никто не посмеет диктовать мне условия, — думала Надин, не замечая, возникшего на лице хищного выражения. — Лучший способ защиты — нападение! На силу всегда найдется сила. Я не желаю быть игрушкой в руках верховников. Я буду жить, как считаю нужным и не позволю командовать собой! Если он не оставит меня в покое, то сильно пожалеет! — последняя фраза касалась бывшего любовника Надин, непосредственного руководителя БО, Генриха Ярмолюка. По его инициативе, как полагал Люборецкий и намекнул Гурвинский, и заварилась вся эта каша.
Надин вздохнула тяжело, пересела к столу, обмакнула перо в чернильницу, вздохнула еще раз над чистым листом бумаги, вывела аккуратно:
«Я не знаю, что делать».
Едва жирная точка увенчала пакт о капитуляции, как в голове возникла интересная идея. Скрижальский и Семенов потому согласились платить Пете деньги, что не могут покинуть город! Они заняты подготовкой к крупной акции! К крупной и скорой! Через полторы недели на праздничное богослужение во Владимирском соборе ожидается делегация из столицы. Обещали прибыть: три генерала, четыре министра, возможно, сам премьер-министр Андрей Аркадьевич Красавин. И кто-то из них наверняка приговорен эсерам к смерти.
На следующее утро, подтверждая догадку, посыпались новости. Первым явился Травкин с черновиком новой статьи и вопросом:
— Семенов принял предложение заплатить десять тысяч рублей и сразу же выплатил две тысячи. С остальным он обещал разобраться в ближайшие дни. Однако вчера попросил небольшую отсрочку. Я пообещал ответить вечером. Посоветуйте как быть, соглашаться или проявить твердость?
— Сколько времени ему надо?
— Десять дней. Сейчас, говорит, партийная касса пуста.
— Никаких поблажек, — отрезала Надин. — Через десять дней он исчезнет из города.
Вторым «порадовал» Ванюшка. Завершая доклад, пацан уронил небрежно:
— Хорошо бы, Надежда Антоновна, премию нам выдать, за усердие.
— С какой стати?
— Ситуация изменилась. Мы под что подряжались? Под слежку! А тут дело вон куда повернулось!
— Куда повернулось дело? Говори толком!
— Пока не заплатите — ни скажу, ни слова!
— И не надо! Не хочешь работать — проваливай, — не выдержала Надин: — Я вас увольняю.
— За что? — почти искренне возмутился Витек.
— За глупость. Клиента надо убеждать тонко, красиво, жалостно, а не брать за горло и вымогать деньги.?
— Не-е… — расплылся в хитрой усмешке Ванька, — вы нас не уволите!
— Почему? — Теперь возмутилась Надин.
— Как вы тогда узнаете, что у Виталика Орлова есть револьвер!
Этого следовало ожидать.
— Ну-ка, рассказывай!
Многозначительное молчание оборвалось только с появлением пятирублевой банкноты. Однако, новости и наблюдательность ребят стоили потраченных денег.
Оказывается вчера, Виталий Орлов вышел из подъезда дома на Садовой с сияющей физиономией и прижатой к бедру левой рукой.
— Что это его так перекосило? — удивился Иван. — Туда вроде бы шел нормально.
Витек недоуменно пожал плечами. Он ничего необычного не увидел.
В трамвае, перемигнувшись с приятелем, Ванька прижался к Орлову, постарался ощупать его карманы и к удивлению обнаружил предмет, по форме здорово напоминающий револьвер.
— Пушка, — подтвердил Витек, повторив маневр. Всю дорогу до дома Орлова он, не переставая ныл:
— Давай, отберем! Ну, давай! Подскочим сзади, толкнем, схватим и деру! Ему нас ни в жизнь ни догнать. Ну, давай, не дрейфь
— Нет, — Иван был непреклонен. Оружие — вещь, конечно, нужная, в сыскном геройском деле крайне необходимая, но без приказа Надежда Антоновна он на Орлова нападать не будет. И Витьку не даст. — Нет,
