и генералы, люди умнейшие, но, в большинстве своем, консервативно настроенные. Ситуация же требовала инноваций и энтузиазма.
Функция рождает орган, говорят врачи. В нашем случае функциональная потребность осветить непроницаемую тьму революционного подполья родила орган — внутреннюю агентуру. Прошло немного времени, и в тесные кружки борцов за свободу стали один за другим внедряться провокаторы.
Молодая поросль жандармерии, словно в лаборатории, отрабатывала приемы и методы работы, позволявшие контролировать революционное движение и манипулировать им. В ход шло все. Провал секретного сотрудника оборачивался победой полиции, подтачивая силы противника, сея в его рядах тотальные подозрительность и недоверие. Во время арестов о ком-то специально «забывали», чтобы потом, отследив контакты, заманить в искусно расставленные силки новые жертвы. Так или иначе, к середине 80-х гг. революционное движение перестало быть реальной угрозой самодержавию.
Следующие двадцать лет органы сыска продолжали работать не менее успешно. В итоге практически в ЦК каждой партии, и ближайшем к верховникам окружении, работали провокаторы.
Недавно стало известно о одном из таких агентов. Не называя имен и партийную принадлежность, скажу: человек этот, назовем его Иван Иванович, сделал блестящую карьеру, как в Партии, так и в Охранном Отделении.
В агенты охранки Иван Иванович подался по личной инициативе. Будучи студентом одного из немецких университетов и имея контакты в революционной среде, он написал письмо в Департамент полиции, в котором предложил свои услуги и даже сам назначил цену. Подписываться Иван Иванович не стал, указал фиктивный адрес, что не помешало профессионалам высчитать инициативного добровольца. Ответ Иван Иванович получил на собственное имя и приступил к работе.
С прежним руководителем разрозненной и малочисленной боевой дружины — Петром Петровичем нашего героя связывали особые дружественные отношения, потому, преуменьшая роль последнего, он давал полиции ложные показания. Других же соратников не жалел и сдавал десятками. Однако, впоследствии Иван Иванович «съел» лучшего друга, возглавил боевую дружину и провел в ней реформу. Ввел «разделение труда» в группах; поставил производство паспортов; развернул широкое применение динамитной техники; выработал оптимальную структуру с жесткой вертикалью и железной дисциплиной.
Руководство этим почти армейским подразделением и успехи оного (немалые благодаря покровительству полиции) вывели Ивана Ивановича авангард партии, сделали формальным диктатором. Сама же боевая дружина стала лицом движения и козырной картой в общении с благотворителями и спонсорами.
Но сколько веревочке не виться — конец один. Грянуло разоблачение.
Некая дама, получив информацию от высокого полицейского чина, сообщила ЦК о сотрудничестве Ивана Ивановича с охранкой. Ознакомившись с документами, Ивана Ивановича вызвали на партийный суд. Он поначалу отпирался, затем под тяжестью неопровержимых улик признался. Однако в оправдание сослался на устное распоряжение Петра Петровича, уже покойного, и некого Василия Васильевича, ныне находящегося в тюремном заключении. Так как подобные случаи в Партийной среде имели место, суд, для учета новых обстоятельств, был отложен на другой день. Ночью Иван Иванович уехал и теперь спокойно проживает в Германии, почти не таится, видимо, не опасаясь разделить судьбу других предателей. Тех казнили безжалостно, как я описывал в прошлом репортаже, даже на глазах близких и родных.
Выводы из сей странной истории напрашиваются следующие: видимо, факты подтвердились, и двойная роль Ивана Ивановича была действительно санкционирована. Цель? Тут моя фантазия не знает границ.
Допустим…только допустим, для выборов в Государственную Думу партии необходима популярность. Добиться ее можно кропотливой просветительской и пропагандисткой деятельностью и эффектными демонстрациями. Агитационный путь тернист, долог и не гарантирует успеха. Ведь пламенными призывами пытаются расшевелить общество многие. А вот впечатлить общество броскими акциями — дело более быстрое. Но, безусловно, и более опасное. Если не договориться с полицией. С одной стороны такое предположение кажется бессмысленным. С другой, любой договор — лишь соотношение выгод. В данном случае выгоды более чем очевидны. Партия получает возможность показать электорату боевой пыл и принципиальность, расплачиваясь за это жизнью и свободой только рядовых исполнителей. Полиция же, разоблачая готовящиеся акции, демонстрирует царю и Отчеству служебное рвение, пожинает лавры и собирает звезды на погонах.
Овцы, таким образом, — целы; волки — сыты, а общество по обыкновению пребывает в неведении. Попивая чаек, обыватель, восхищается революционером, надеясь, что тот устроит для народа прекрасное будущее и одновременно с тем гордится защитницей государственных устоев — полиций, бодро стоящей на страже порядка.
И только ваш покорный слуга, неуемный Аноним, не зная покоя, снует повсюду и сует во все длинный репортерский нос.
Напоследок, прогноз. Что произойдет с боевой дружиной без Ивана Ивановича? Скорее всего, партия попробует поставить во главе боевиков другого человека. Однако тому вряд ли удастся удержать бразды правления. Рядовые исполнители, разочаровавшись, разуверившись в своих командирах, не станут больше подчиняться и перейдут на позиции самоуправления. Боевые акции примут широкий, но местный характер. Центральный террор исчезнет. Провинциальный же полиция со временем возьмет за горло. Без денег, без должного уровня организации, террористы перестанет быть реальной силой. В итоге, партия, насчитывающая примерно пятьдесят тысяч членов и триста тысяч сочувствующих по итогам весны 1905 г., перейдет к агитационно-парламентским способам работы и займет вскоре достойное место в Государственной Думе, к радости своих зарубежных инвесторов из Нью-Йорка, Чикаго, Бостона, о щедрости которых ходят легенды. Есть свидетельства о денежном транше в 2 100 000 рублей. Вероятно, это не единственный взнос, сделанный американским капиталом за возможность получить доступ к управлению политикой и экономикой страны.
Что полиция? Она тоже не останется в накладе. В 1902 г. число охранных отделений резко увеличилось и теперь на каждых восемь революционеров приходится по одному сотруднику полиции. Опираясь на такую армию, кем может стать министр МВД? Ответ прост — вторым после премьера человеком в империи, главным претендентом на любую государственную должность.
В доказательство, предлагаю вспомнить биографии нынешнего, а также пары предыдущих премьеров и …прощаюсь. Террор сделал свое дело, террор может уйти. Уйду и я, дабы не наскучить вам своими размышлизмами».
ЖИЗНЬ
В телефонных разговорах с Валерией Ивановной Таня обретала почву под ногами, привыкала к новой реальности.
— Так странно. У меня такое ощущение, будто прошлое мое куда-то подевалось. Мне даже кажется, его не было вовсе. Я не думаю о Генке, не боюсь его. И что удивительно, он понял это и больше не угрожает мне. Он вообще словно забыл обо мне и детях.
— Да, он изменился после каталажки. Стал тише, умиротвореннее. Пьет, правда, не просыхая, но ни к кому не цепляется и баб не водит больше, — рассказывала новости соседка.
— Пусть пьет. Мне до него дела нет. Его жизнь меня больше не касается.
— Все-таки столько лет вместе.
— И слушать не хочу. Он — мой вчерашний день. Я его почти забыла. Я словно родилась заново и не думаю о прошлом и будущем. Я живу настоящим, здесь и сейчас, и знаю, почему-то твердо знаю, чувствую, верю, все будет хорошо. Очень, очень хорошо.
