Однако у Марио все же оставалась одна докучливая капелька неуверенности. Разочарованно вздохнув — и мрачно проигнорировав тревогу, засевшую в груди, — он вернулся в зал.
Все его ожидания ничем не увенчались.
— Ура! — радостно завопил Джерри. — Вот ты и вернулся с краткого свидания на парковке. Дамы и господа, обратите внимание, продолжительностью всего сорок три секунды…
Марио отнесся к инфантильной попытке Джерри пошутить с должным пренебрежением. Боже, неужели сейчас всего четыре?
Хватит считать часы до возвращения Эмбер.
Глава 26
— Сегодня тот вечер… ла-ла-ла, ла-ла-ла. — Лотти пела песенку тихо, чтобы никто ее не услышал, и разглядывала свое отражение в зеркале над туалетным столиком.
Ее платье было темно-красным и мерцало, губы были накрашены в тон. Волосы, которые она распустила ради этого вечера, являли собой блестящую массу темных завитков, глаза горели. Под платьем было черное шелковое белье — такое, которое надевают с расчетом на то, что его увидят. Еще под платьем бешено стучало ее сердце, оно напоминанию хомячка, бегущего в колесе. Взяв тушь, Лотти накрасила ресницы и тем самым поставила точку в макияже. Через десять минут приедут Марио и Эмбер, чтобы забрать детей. Сегодня Нат и Руби ночуют у отца… да-а, сегодняшний вечер обещает стать незабываемым. Лотти повернулась к зеркалу боком и критически оглядела фигуру. Услышав шлепанье вьетнамок, она окликнула:
— Руби? Подойди выскажи свое мнение. Тебе не кажется, что в этом платье мои бедра кажутся слишком большими?
Руби появилась в дверном проеме.
— Кажется.
— Великолепно. — Лотти удовлетворенно похлопала себя по бедрам. Хорошая фигура была ее достоянием. Неожиданно она увидела выражение лица дочери. — Руби, в чем дело?
— У Ната болит живот. Его вырвало, и сейчас он плачет.
— Вырвало?! — Встревожившись, Лотти бросилась к двери. — Где?
— Не на ковер. В туалете. Он говорит, что живот ужасно болит.
Они вместе побежали вниз по лестнице. Нат лежал на диване в гостиной, прижимал руки к животу и хныкал.
Лотти опустилась рядом с ним на колени и погладила по лицу.
— Солнышко мое. Когда это началось?
— Недавно. Я почувствовал себя плохо около пяти, а сейчас стало хуже. — Нат скривился и заскрежетал зубами. — Мама, мне так больно.
Лотти гладила его полбу. Вдруг она озадаченно спросила:
— А почему ты весь мокрый?
— Я умылся, после того как меня вырвало. И спустил за собой, чтобы все смыть.
— Ты умылся? И вспомнил, что надо за собой спустить? — Чтобы его немного развеселить, Лотти воскликнула: — Да это же двойное чудо!
Но Нат уткнулся носом ей в шею и заныл:
— Мам, обними меня. Мне так плохо. Ой, опять тошнит…
Лотти охватила внутренняя дрожь, и причина этой дрожи не делала ей чести. Нат болен, он всегда был склонен к желудочным заболеваниям больше, чем Руби. За годы она здорово намучилась с его рвотами, но по опыту знала, что к следующему дню он полностью выздоровеет.
Однако сегодня у нее был особый вечер, ее вечер, и она не хотела, чтобы ей его портили. Она одета, волосы уложены, ноги побриты. Они должны встретиться с Тайлером у «Лисьего домика» меньше чем через полчаса. Лотти не представляла, что могло помешать этому — ну если только она не скатится с лестницы и не сломает обе ноги.
— Я принесла таз, — объявила Руби. — На тот случай, если его стошнит быстро и он не успеет добежать.
— Спасибо. — Прижимая к себе Ната, Лотти чувствовала себя так, будто у нее в лотерею выиграли номера, которые она зачеркнула перед предыдущим розыгрышем. — Но было бы лучше, если бы ты сначала вынула из него замоченную кофту.
— Где Эмбер? — грозно осведомилась Руби, когда несколько минут спустя приехал Марио.
— Занята. Сегодня она прийти не сможет. — Марио с беспокойством посмотрел на Ната с тазом для стирки.
Нат ответил ему жалобным взглядом.
— Я заболел.
Марио попятился, как будто испугавшись, что Нат может неожиданно извергнуть реактивную струю рвоты.
— Вполне возможно, что больше его тошнить не будет, — с мольбой в голосе сказала Лотти. Ведь у него просто болит живот. — Она в отчаянии погладила Ната по щеке и предложила: — Солнышко, может, тебе просто нужно поспать?
— Не-е-ет. — Нат замотал головой и еще сильнее приписался к Лотти.
— Бедная мамочка. — Руби старательно изображала сочувствие. — Она пропустит важную деловую встречу в Бате.
— Деловую встречу? — Марио изогнул бровь и вопросительно посмотрел на ее мерцающее платье.
— Это мероприятие департамента по туризму. Сначала конференция, потом ужин. — Лотти, которая весь день репетировала эту ложь, принялась защищаться: — Устраивается в «Памп-румз».[25] Парадная форма одежды.
Теперь это уже не имело значения. Все знали, что она никуда не идет. Если только не случится чуда…
— Нат, давай договоримся, что с тобой посидит папа, а? Он…
— Не-е-ет. — Обхватив ее шею руками, Нат взвыл: — Мне плохо. Ма, не уходи. Я хочу, чтобы ты посидела со мной.
— Ты снова уходишь из дома? — возмутилась Руби.
— Что значит «снова»? — Лотти, убиравшая со стола после завтрака, искренне удивилась. — Я пока вообще никуда не ходила.
Утром Нат на удивление быстро оправился от расстройства желудка. Мнимого расстройства. С рекордной скоростью смолотив гору шоколадных шариков, он поскакал наверх собираться в школу. И сейчас он уже бежал вниз, распевая во все горло новый сингл Авриль Лавин.
Руби, все еще сидевшая за столом над миской с кукурузными хлопьями — для нее хлопья всегда были мучением, потому что она отказывалась портить их молоком, — посмотрела на Ната, который влетел в кухню, и многозначительно заявила:
— Она опять уходит из дома.
Нат тут же перестал петь.
— Зачем?
— Затем, что вы отправляетесь к своему отцу на барбекю, а я вечером иду на курсы в Челтнем. — Лотти налила себе кофе. — Разве это запрещено?
— Какие еще вечерние курсы?
Действительно, какие? Макраме? Русского для начинающих? Вывязывания крючком пояса целомудрия?
— Курсы обучения дискотечным танцам.
Руби и Нат с недоверием уставились на мать.
