...Имеются человеческие жертвы

Но она уже вполне оправилась, хотя была еще бледна и молчалива, как и всякий человек, пере­ живший то, что ей выпало пережить в эти дни.

—  Конечно, — заметила она, разливая чай по чашкам, когда они сидели в ее кухне, — конечно,

он, этот человек, Клемешев, он был зверь, урод... Не уверена даже, можно ли назвать его человеком. Но я ведь знаю, я видела своими глазами — он бывал, он мог быть другим! Он был по-своему даро­вит. Почему все-таки возобладало вот это?

—   Не знаю, — пожал плечами Турецкий. — На­верное, здесь помог бы психоанализ. Быть может, я ошибаюсь, но думаю, в его жизни все могло бы сложиться совсем не так, а прямо с противополож­ным знаком... Если бы не та война, где его, маль­чишку, заставили убивать, сказав, что это нужно и хорошо и так просто делается.

—  Вы знаете, говорят, через Афган за девять лет прошло больше миллиона человек. Но убийцами назад, домой, в мирную жизнь пришли только еди­ницы. Почему? Вы знаете, какая у него была люби­мая поговорка? Случайностей не бывает!

—  Это правда, — подтвердил Турецкий. — И вся моя жизнь подтверждает это. И в общем, жизнь всякого человека. Сегодня рейсом в двадцать один пятьдесят мы улетаем в Москву. А в семь часов я приглашен на телевидение, все в ту же программу «Нынче вечером с вами...». Хотите, поедемте вмес­те? Все-таки моя прощальная гастроль.

...И вот снова «важняк» Турецкий — похудев­ший, осунувшийся и сильно загорелый — сидел в студии перед двумя камерами с горящими красны­ми огоньками, и та же женщина-ведущая была рядом, и Наташа Санина в черном платье.

— Добрый вечер, дорогие телезрители! Буря в нашем городе отшумела. Мы возвращаемся к нор­ мальной жизни, и дел у нас впереди невпроворот. Почти два месяца в Степногорске работал старший следователь по особо важным делам при Генераль­ном прокуроре Российской Федерации, старший советник юстиции Александр Борисович Турецкий. Сегодня он покидает наш город, и мы пригласили его в ту же студию и на ту же программу, где вы увидели его впервые на второй день после его при­езда к нам.

Все вы знаете, каким популярным человеком за это короткое время стал Александр Борисович в Степногорске. И я уверена, сейчас многие с волне­нием ждут, что он скажет всем нам на прощание.

Турецкий взглянул в камеру. Перед ним, вне поля зрения объектива, был маленький монитор, и он увидел там себя, похудевшего и как будто... нет- нет, не постаревшего, а как бы возмужавшего.

— Добрый вечер, — сказал он. — Все кончается, и вот кончается моя затянувшаяся командировка. Несколько раз здесь разные люди хотели меня убить, но это им, как видите, не удалось, чему я очень рад, потому что жить все-таки хочется.

Я хорошо узнал и полюбил ваш город, и прежде всего его людей, а должен сказать, в ходе расследо­ вания мне пришлось встретиться со множеством жителей Степногорска. У вас тут чудесный народ, достойный куда лучшей, настоящей жизни. И я верю, что это время придет.

У нас парадоксальная работа. И парадокс в том, что, занимаясь, как правило, наихудшими предста­ вителями рода людского, мы попутно встречаем людей, как будто призванных оттенить их и дока­зать, что человек — не зверь, не падшая тварь, а существо действительно высшего порядка, достой­ное и соответствующего отношения. Мы проделали поистине громадную работу, это не громкие слова. А наша работа — это люди, люди, люди... К сожа­лению, я не могу назвать многих, но некоторых не могу не вспомнить сейчас. Это наши коллеги — начальник областного уголовного розыска Григо­рий Васильевич Коренев, прокурор области Герман Алексеевич Золотов, это начальник управления Фе­деральной службы безопасности по Степногорску и области Леонид Федорович Чекин и многие их под­чиненные, а также многие другие степногорцы.

Последние дни мне часто задают вопрос: кем все-таки был убитый в момент задержания бывший мэр города Геннадий Клемешев? Это был, несо­мненно, талантливый человек, душу которого убила афганская война, бывший офицер, изменивший присяге, человек, живший под чужим именем и ставший ключевой фигурой в уголовной среде ре­гиона. Алчный и властный, он активно продвигался преступным миром в большую политику и, как вы знаете, заметно в этом преуспел. Он мог бы преус­петь и больше, но его подвели те свирепые методы и средства, которые он употреблял для вхождения во власть. Именно он был инициатором кровавой драмы на площади Свободы, именно по его прика­зу, пусть и чужими руками, но по его воле и по воле здешней олигархии был убит Владимир Русаков. Это доказано материалами дела совершенно точно и неопровержимо.

Сейчас, когда меня представляли, были названы мои звания и регалии. Но только у вас я получил еще одно, и это звание мне дороже всех. Меня назвали здесь «народным следователем», то есть юристом, живущим вместе со своим народом и от­стаивающим интересы народа согласно духу и букве закона. Я хотел бы соответствовать этому званию в полной мере. Но в любом случае я благодарю вас за него. Оно ко многому обязывает.

Когда-то, в сороковые — пятидесятые сталин­ские и послесталинские годы, должность следовате­ля районной и городской прокуратуры именно так и называлась в штатном расписании: народный сле­ дователь. И тогда это звучало дико и кощунственно, потому что именно следователь был в массовом со­ знании той фигурой, которая хватала и сажала, а то и отправляла на расстрелы этот самый народ. Воз­ можно, поэтому это название, в отличие, скажем, от народных судей, не закрепилось ни в массовом со­ знании, ни в языке, да и сама эта должность была упразднена. И вот это словосочетание прозвучало опять, но смысл в эти слова, я знаю, вы вкладываете совсем другой, тот, каким он, собственно, и должен быть. И это, видимо, знамение нового времени. Что ж, пусть так: народный следователь. Но именно по­тому, что я следователь, а не политик, не эконо­мист, не хозяйственник, я не могу пойти навстречу просьбам многих людей, которые обратились ко мне, желая, чтобы я выставил свою кандидатуру на здешних губернаторских выборах. Выражая им бла­годарность, я должен решительно отказаться от этого почетного предложения.

Я уверен, что каждый должен заниматься своим делом. Уверен, что губернатором должен быть чело­ век, выросший на этой земле и знающий ее, как знает родную мать. Не наместник, не калиф на час, а гражданин, для которого жизнь и счастье его со­граждан на деле, а не на словах важнее собственного благополучия. Я уверен, что такие люди есть у вас — ответственные, опытные, по-настоящему самоот­ верженные, знающие, на чем жизнь стоит и почем кусок хлеба.

И неважно, кто это будет — молодой человек или пожилой, женщина или мужчина, главное, чтобы это был человек с сердцем и совестью, таким, каким был подло убитый здешней мафией Влади­мир Михайлович Русаков. После него остались его записки, аналитические научные разработки, цели­ком посвященные тому, как обустроить здешний край, как сплотить и организовать людей, как на­учить их побеждать собственный страх, собствен­ную лень и взаимное недоверие. И еще он оставил в наследство городу свое детище, общественно-по­литическое движение «Гражданское действие», ко­торое, даже потеряв своего лидера, сейчас, как я думаю, выходит на новый виток своей судьбы.

Здесь рядом со мной вдова Владимира Русакова Наталья Сергеевна Санина. Недавно она была из­ брана новым лидером этой организации. Мне ка­жется, что она, несмотря на молодость, перспектив­ный политик и, может быть, имело бы смысл при­смотреться к ней. Но это, видимо, дело будущего.

А сегодня могу вам твердо сказать, что недалек день, когда каждый из вас сможет сказать словами песни, что «любимый город может спать спокойно». Здесь нет ни серьезных предпосылок для межнаци­ ональных конфликтов, ни реальной угрозы фашиз­ма. В этом меня убедила та часть расследования, которая была посвящена разработке подпольной террористической организации с громким названи­ем «Долг» — искусственно созданного, по сути, на­сильственно и за деньги сколоченного объединения молодых радикалов и авантюристов, готовых ре­шать все проблемы только насилием. Я рад сооб­щить, что этой организации больше нет, но все же призываю вас оставаться бдительными на тот слу­чай, если возникнет кто-то, кто предложит вам ре­шать все проблемы самыми простыми методами — убивая и изгоняя думающих не так, как вы.

Скажу честно: мне жаль прощаться со Степногорском,— улыбнулся Турецкий, — тем более что у меня был здесь такой шанс сделать головокружи­тельную политическую карьеру. Я буду рад еще по­бывать здесь и надеюсь, не по таким поводам. Через два часа мы улетаем. В Москве меня ждут жена и дочь, по которым, честно говоря, я ужасно соску­чился. Будьте счастливы!