на твое попечение. Ты будешь в ванной комнате. Сделай вид, что пускаешь лодки в ванне или что-нибудь в этом роде. Скажешь, что я тебе это позволила. Но пусть входная дверь будет открыта, другую же дверь я заперла. Не пускай никого в мою комнату. Помни, там спрятаны драгоценности, и об этом знают только я, вы четверо да воры, которые их туда принесли. Роберт, ты будь в саду и следи за окнами. Если кто-нибудь попытается влезть, сейчас же беги и сообщи об этом двум рабочим с хутора, которых я пришлю на кухню. Помните же, что я на надеюсь вас обоих! Не думаю, однако, чтобы воры посмели вернуться сюда, пока не стемнеет, а потому вам никакая опасность не грозит. Прощайте же, милые мои!
Она заперла дверь спальни и ушла, положив ключ в карман.
Дети не могли не подивиться быстроте и решительности своей мамы. Каким полезным товарищем была бы она во многих трудных положениях, в которые они так часто попадали за последнее время!
— Она — прирожденный генерал! — сказал Сирил. — Только, все-таки, я не знаю, что же с нами дальше будет. Если девочки разыщут этого скверного Псаммиада и попросят его убрать прочь всю эту драгоценную дрянь, что лежит там, в шкафу, то мама подумает, что мы плохо сторожили, пропустили воров и дали им все унести. А то еще, пожалуй, полицейские подумают, что мы сами все спрятали и только дурачим их. Да, на этот раз мы и впрямь угодили в неприятную историю.
Мрачно нахмурившись, он сделал бумажную лодочку и принялся пускать ее в ванне, как ему было сказано.
Роберт пошел в сад и сел на траве, опустив свою несчастную голову на бесполезные руки. Антея и Джейн о чем-то шептались в нижнем коридоре. Из кухни доносилась громкая и нескончаемая воркотня Марты.
— С нами будет что-то ужасно страшное, — говорила Антея. — Притом мы еще не знаем наверняка, что пропавшие драгоценности все здесь. А если нет? Полиция подумает, что мама и папа их скрыли, а отдали только часть, так лишь, чтобы глаза отвести. И папу с мамой посадят в тюрьму, а мы будем отщепенцами общества, детьми преступников. Да и для папы-то с мамой это будет совсем нехорошо, — добавила она.
— Но что же мы можем сделать? — жалобно спросила Джейн.
— Ничего. Разве только опять поискать Чудище. Сегодня очень, очень жарко. Быть может, оно вылезло погреть свою отмоченную баку.
— Оно сегодня ничего больше нам не сделает. С каждым разом оно все больше и больше на нас сердится. Должно быть, ему очень не нравится исполнять наши желания.
В ответ Антея только грустно покачала головой. А потом вдруг резко выпрямилась.
— Что с тобою? — спросила Джейн. — Ты что-нибудь придумала?
— Наша единственная и самая последняя надежда! — трагически воскликнула Антея. — Идем!
Быстрым шагом девочки направились к песочной яме. О, радость! Чудище сидело на горячем песке и блаженно подставляло свою баку под лучи солнца.
Едва завидев детей, оно тотчас же повернулось и стало быстро зарываться в песок. Но Антея была проворней — она поймала его за пушистые плечи и осторожно, но крепко прижала к себе.
— Что за шутки! Пусти меня, слышишь?! — крикнуло Чудище.
Однако Антея и не думала его отпускать.
— Милый, хороший Псаммиад! — начала она, переведя дух.
— Да, да! Я знаю, вы опять пришли с каким-нибудь новым желанием! Но не могу же я целыми днями с утра и до вечера исполнять всякий вздор, какой пожелают люди. Имею же я право жить и для себя самого!
— Неужели вы так не любите исполнять желания? — участливо спросила его Антея, и голос ее задрожал от волнения.
— Еще бы! Конечно, не люблю! — отвечало Чудище. — Оставь меня, или я укушу тебя, в самом деле, укушу — я говорю серьезно! Ах так! Если ты хочешь рискнуть даже этим, то…
Антея рискнула и продолжала держать его за плечи.
— Не кусайте меня, сперва выслушайте, — сказала она. — Если вы сделаете только то, что нам надо сегодня, так мы больше никогда за всю нашу жизнь ни о чем не станем просить вас!
Псаммиад был очень расстроен.
— Я все бы сделал, — ответил он со слезами в голосе, — я был бы готов лопнуть, исполняя одно ваше желание за другим, только бы вы больше никогда и ни о чем меня не просили. Если б вы знали, как мне неприятно напрягать свои силы и раздуваться для того лишь, чтобы исполнить чужое желание, и как я постоянно боюсь повредить себе мускул или еще что-нибудь в этом роде. А кроме того, просыпаться каждое утро и ждать, что вы опять скоро ко мне придете с вашими глупыми желаниями! О, вы не знаете, как это ужасно! Вы не знаете, не знаете!
Его голос надрывался от волнения.
Антея осторожно выпустила Чудище из рук.
— Теперь все это кончится, — сказала она успокоительно. — Мы даем обещание, что после сегодняшнего дня никогда и ни о чем просить не будем.
— Хорошо же, говори! — отвечало Чудище. — Покончим скорее с этим неприятным делом.
— Сколько желаний вы можете исполнить?
— Не знаю. Насколько хватит моих сил.
— Хорошо. Во-первых, пусть окажется, что у леди Читтенден драгоценности совсем не пропадали.
Псаммиад раздулся, съежился и сказал:
— Готово!
— Я хочу, — продолжала Антея уже не так торопливо, — чтобы мама не заходила в полицию.
— Готово, — ответил Псаммиад спустя некоторое время.
— Я хочу, — вдруг сказала Джейн, — чтобы мама забыла всю историю с бриллиантами.
— Готово, — опять объявило Чудище, но голос его заметно ослабел.
— Не хотите ли вы отдохнуть? — спросила Антея заботливо.
— Да, пожалуй. Но прежде, чем ты станешь продолжать, не будешь ли добра пожелать кое-что и для меня?
— А разве вы свои собственные желания исполнять не можете?
— Конечно, нет. Предполагалось, что мы всегда будем исполнять желания друг для друга, хотя в добрые старые времена, когда водились ихтиозавры, и желать-то было нечего. А теперь, пожалуйста, пожелай, чтобы никто из вас четверых никогда и никому не мог рассказать обо мне ни слова.
— Почему? — спросила Джейн.
— Разве вы не понимаете, что если обо мне узнают взрослые, то уж никогда в жизни мне больше не видать покоя. Они бы меня разыскали и стали бы требовать не таких пустяков, какие вы придумывали, а вещей серьезных. Очень возможно, что ученые нашли бы какой-нибудь способ закреплять мои дары так, чтобы они не исчезали и после захода солнца. Взрослые потребовали бы прогрессивного подоходного налога, учреждения пенсий всем старикам, всеобщей подачи голосов, бесплатного среднего образования и так далее. И когда бы они все это получили да сохранили, то весь мир перевернулся бы вверх дном. Так пожелай же, о чем я просил! Скорее!
Антея повторила желание Чудища. Оно надулось так, как дети никогда еще не видали. Сократившись до обычных размеров, оно спросило:
— А теперь, что еще я мог бы для вас сделать?
— Только одно — и я думаю, этим мы все закончим, не правда ли, Джейн?
Пусть Марта позабудет о кольце, а мама о том, что Джон мыл окна.
— Теперь, — сказало Чудище, — я совсем обессилел. Хотите еще что-нибудь?
— Нет, больше ничего. Благодарим вас за все, что вы для нас сделали, желаем вам долгого и приятного сна и надеемся, что мы вас когда-нибудь еще увидим.
— Это желание? — спросило Чудище слабым голосом.
— Да, пожалуйста! — ответили девочки в один голос.
В последний раз они увидели, как Псаммиад раздался вширь и сократился снова.
Он кивнул им на прощание головой, прищурил глаза, принялся копать песок и скоро скрылся из
