— Это важная причина, — ответил господин Рузик, — Но не надо идти слишком рано. Чтобы не сложилось впечатления, что ты слишком любопытна. А после обеда можешь сбегать.
Конрад страшно обрадовался, когда получил книгу для чтения и учебник по арифметике. Но немного испугался, увидев, что Кити нарисовала на полях учебника арифметики много человечков и цветов. А в книге по чтению все большие буквы «О» были разрисованы яркими цветами.
— Разве детям такое позволено? — спросил он.
Госпожа Бартолотти не знала наверняка, позволено ли это детям. И сказала, что когда она сама была ребенком, детям точно не разрешали.
— Но это было так давно! — добавила она. — Может, с тех пор в школах все изменилось.
— Наверно, да, — с облегчением сказал Конрад.
Госпожа Бартолотти принесла ему карандаш, шариковую ручку и много бумаги в линейку и в клетку. Он принялся считать, листать учебники, читать вслух и про себя, писать слова и предложения. Прочитав какое-нибудь предложение или сделав подсчет, он каждый раз кивал. Госпожа Бартолотти увидела, что она тут лишняя, и решила довязать бахрому на зеленом ковре. Этот ковер она должна была отдать заказчику две недели назад. Но ей так скучно было вязать бахрому, что она откладывала эту работу со дня на день и с недели на неделю. Она всегда откладывала скучную работу, до тех пор, пока не чувствовала, что ей крайне необходимы деньги. А теперь ей деньги были очень нужны. Ведь она истратила все свои сбережения на одежду для Конрада.
Госпожа Бартолотти вытащила моток зеленых шерстяных ниток и доску. Она намотала нитки на доску, потом ножницами разрезала их. Так у неё получился толстый пучок одинаково длинных ниток.
— А теперь, деточка моя, возьми крючок и начинай вдевать бахрому! — сказала сама себе госпожа Бартолотти.
— Сейчас, мама, — отозвался Конрад.
Прошла целая минута, пока госпожа Бартолотти растолковала мальчику, что «деточка моя» относится не к нему, а когда он, наконец, понял это, зазвенел звонок. Конрад побежал открывать дверь. Пришел господин Эгон.
— Это ты? — удивилась госпожа Бартолотти. — Что тебе надо?
— Как это? — спросил аптекарь. — Может, я вам мешаю?
— Нет, не мешаешь, — ответила госпожа Бартолотти, — Но суббота была вчера, а вторник будет послезавтра.
— Теперь это не имеет уже значения! Я же ведь уже стал отцом, — объяснил господин Эгон.
— Вот что! Выходит, ты поэтому появился, — пробормотала госпожа Бартолотти. И, кашлянув, спросила: — А сколько раз в неделю, по-твоему, должен приходить отец?
— Сколько может, — ответил аптекарь. Госпожа Бартолотти подумала, что, хоть господин Эгон и сидит восемь часов в день в аптеке, потом у него полно свободного времени. У него нет ни жены, ни приятелей, нет детей, — кроме Конрада, — он не играет в теннис, не ходит на футбол, не читает книжек, не смотрит телевизор, не выбирается на прогулки и не играет в шахматы.
— Ты сможешь приходит часто, — сказала госпожа Бартолотти. Голос у неё был не очень веселый.
— Конечно же! — воскликнул господин Эгон, и голос у него был очень веселый. — Мы теперь будем вместе каждую свободную минуту. Конечно, если Конрад не спит. Ведь когда он спит, отцу не обязательно быть с ним.
Госпожа Бартолотти затягивала крючком одну за другой нитки бахромы по краю толстого ковра и от чистого сердца желала, чтобы сон у Конрада был крепкий, сладкий, и, прежде всего, очень долгий.
Тем временем господин Эгон начал проверять, как мальчик знает арифметику. И не только задачи с первых страниц, а и трудные, с последних страниц. Конрад решал их все. И большинство даже быстрее господина Эгона. Читать он так же умел, как взрослый, и писал без ошибок.
— Этому ребенку не место ни в первом классе, ни во втором! — восхищенно воскликнул господин Эгон. — Ему надо в третий или в четвертый класс!
— Семилетний мальчик не может ходить в четвертый класс, — возразила госпожа Бартолотти и зло дернула шерстяную нитку, которая никак не затягивалась в ковер.
— Если он такой способный, как мой Конрад, то может!
Госпожа Бартолотти отпустила нитку.
— Твой Конрад? Как это твой?
— Извините, я хотел сказать: наш Конрад.
— А я говорю: мой Конрад! — крикнула госпожа Бартолотти. Голос у неё был сердитый.
— Не надо нам ссориться, Берточка, да еще при ребенке, — сказал господин Эгон.
Госпожа Бартолотти кивнула, схватила нитку и протянула её сквозь край ковра.
— Однако даже такой способный семилетний мальчик не может ходить в четвертый класс. Его просто не примут!
— Тогда его нужно водить на специальные лекции. Должны где-то давать такие лекции для особенно одаренных детей!
— Прошу вас, — вмешался в их спор Конрад, — Прошу вас, не надо мне никаких специальных лекций. Так будет только хуже. Я уверен, что во втором классе буду чувствовать себя хорошо. Ведь в школе учатся не только читать, писать и считать, а и привыкают к коллективу, учатся петь, рисовать, делать гимнастические упражнения. Этого всего я еще не умею. И с радостью буду учиться.
— Ну, если ты так хочешь, — сказал господин Эгон, — то пускай!
В книге для чтения Конрад нашел такие вещи, о каких не имел никакого представления. Он не знал, что такое подснежники, не знал, кто такой святой Николай и маленький Иисус, как выглядят розы и гвоздики. О церкви он тоже ничего не слышал.
Господин Эгон прежде всего прочитал мальчику целую лекцию о святом Николае и маленьком Иисусе. Конрад внимательно выслушал его. А когда господин Эгон закончил, он пробежал взглядом по бумажке, на которой все время что-то записывал, и сказал:
— А теперь я расскажу то, что услышал от вас. Маленький Иисус имеет крылья, появляется с неба, летает везде и одаривает детей. Богатым детям дает много, бедным мало, а совсем бедным не дает ничего. Святой Николай не имеет крыльев, у него есть только золотой посох. Он приходит на три дня раньше маленького Иисуса и всем раздает подарки. Так?
Госпожа Бартолотти фыркнула, а господин Эгон, запинаясь, произнес:
— Видишь ли, Конрад, это… наверно, я не так… не совсем правильно… видишь ли, я…
— Не валяй дурака, Эгончик, — перебила его госпожа Бартолотти, а потом обратилась к Конраду: — Все то, что он наговорил, — неправда, абсолютно все! Нет никакого маленького Иисуса, нет святого Николая, и нет никакого зайца, что передает детям гостинцы.
— Кого нет? — переспросил Конрад.
— Зайца! — воскликнула госпожа Бартолотти. — Это все выдумки, которые родители и бабушки рассказывают своим детям и внукам.
— А зачем?
Госпожа Бартолотти пожала плечами.
— Откуда я знаю! Наверно, взрослым очень приятно забивать детям головы всяким враньем, им тогда кажется, что они очень остроумные и разумные.
— Ну, Берточка, я прошу тебя… — попробовал было встрять господин Эгон.
— Дай мне закончить! — крикнула госпожа Бартолотти. — Я же говорю правду. Взрослые все время обманывают детей. Все время твердят: только смотри, какие мы сильные, сообразительные, какие мудрые и добрые…
— Ну, Берточка, прошу тебя! Такое не говорят детям, — прошептал господин Эгон. — Берти, прошу тебя, воздержись!
— Что правда, то правда! — сердито сказала госпожа Бартолотти. — И для детей тоже правда!
— Хватит, Берточка, не надо нам ругаться, — умоляюще произнес господин Эгон.
— Ты меня нервируешь! — крикнула ему госпожа Бартолотти.
Господин Эгон вздохнул и решил, что лучше пойти погулять с Конрадом.
