допуском ради его сохранения, ради защиты всей системы коллективной безопасности.
Олег поднялся. Крайне холодное, жесткое, почти зверское выражение застыло на его лице. Уверенный взгляд победителя. Такие, как он, будут корчевать зло, вырывая врагам кишки, они возьмут на себя все грехи мира, и зло дрогнет, опрокинется, исчезнет раз и навсегда на пороге новой эры.
Баталов завернул рукав, ножом вырезал на руке букву «С», затем еще одну. «ССК» – намеревался вывести он кровью. Свободный Солдат Крэмберга. Если бы Олег имел возможность выжечь на себе эти буквы раскаленным железом, то он немедля сделал бы это. Послышался детский смех. Светлый и рассыпчатый, он так не вязался с обстановкой последних дней, что Баталов невольно остановил лезвие. Решив потом закончить аббревиатуру, космодесантник убрал нож в чехол и направился туда, откуда доносился смех ребенка.
«СС» – сочились кровью буквы.
На открытой местности среди травы Олег сначала увидел дикарку. Смуглая женщина с собранными в пучок черными волосами, улыбаясь, протягивала руки к бегущему к ней курчавому малышу. Мальчик, которому от силы было года два, топал к маме, а его смех, тонкий и заливистый, звучал, сыпался, чистый и радостный, какой бывает только у маленьких детей. Большеглазый малыш обнял женщину за шею. Мать погладила, похлопала его по спинке, прижала к себе, целуя, а затем отбежала, присела, протягивая руки. Олег и не подозревал, что дикари могут проявлять столько нежности.
Кудрявая головка еще не была изуродована дощечками. Мальчик лет девяти с деформированным черепом, видимо, старший брат малыша, ходил в некотором отдалении, очень серьезный, с копьем в руке, снисходительно посматривая на возню младшего. Еще ребенок, но уже высоколобый! Шум мешал будущему воину охотиться, а значит, стать мужчиной: сначала голова саблерогой антилопы, затем пещерные львы, а там и скальп врага на подходе.
Малыш прутом сек траву. Женщина подняла его на руки, прижалась щекой к шелковистому затылку, понюхала волосы, потерлась лбом, словно животное, поцеловала сына в макушку.
Баталов замер, он засмотрелся. Если бы Оксана не погибла в гиперпространстве, у них мог родиться сын. Или дочь. Дикарка улыбалась, мальчик прижался к ее груди, завозился. У женщины были на редкость красивые, плавные руки, что-то строгое и величавое в лице.
Олегу захотелось выйти и просто побыть с ними рядом, сказать пару слов, обнять малыша. Обычно в солдатском ранце лежал пакет гранулированного шоколада. Баталов вспомнил, что бросил экзоскелет на берегу реки. Нет, высоколобые наверняка пугают землянами детей – монстры в подвижной броне, с железными руками и глазами GPS. Малыш расплачется, завидев грязного дядьку в куртке космодесантника.
На горизонте появился, блеснул на солнце диск флаера. Увеличиваясь в размерах, машина закружила над саванной, повисла над деревом метрах в пятидесяти от Олега, при этом странно покачиваясь. Дикарка и ее дети исчезли, словно их и не было. Флаер опустился рядом с деревом, сбив бортом пару нижних веток. Из машины вышли два боевика. Один из них, очень полный, в легкой броне, подошел к стволу, разомкнул защитный пояс, потом расстегнул штаны. Толстяк справлял нужду.
Прибывшие громко говорили, двигались порывисто и вообще были возбуждены, при этом их речь на треть состояла из ругательств. Баталов не сомневался: перед ним люди Фармы. На бедре человека с разомкнутой броней висела небольшая кобура, в руках его приятеля был массивный полуавтоматический микроволновой карабин. Мазеры давно сняли с производства, но это же Крикк – здесь в ходу оружие всех эпох и народов. Олег бы не удивился, обнаружив ручной гравидеструктор последней модели и тут же трубку для плевания иглами.
– Джо, ты где? Меня кумарит! Чертовы дикари! – Боевик у дерева застегнул штаны. – У тебя есть пластик? Понятно, пластика у тебя нет. В другое время я бы сам угостил тебя, но ублюдочные свиньи пришили Ульриха со всей партией. Швырнули под шлем пригоршню грязи, а потом закололи костяной иглой, представляешь? Черт, если я не получу пластик, я вынужден буду кого-нибудь убить!
Боевик с мазером не отвечал, он в жестком экзоскелете прохаживался рядом с флаером, потом зашел за машину, и Олег потерял его из виду. Тигры космоса разговаривали о наркотике. В «пластике», то есть в вакуумных шприц-тюбиках, в медблок загоняли синтетические аналоги опиума, героина, других опиатов, вплоть до метамфетамина. Друзья Джорбы отправили на тот свет одного из наркоманов, лишив его приятелей подпитки.
Истошно закричал мальчик. Баталов увидел, как тигр космоса в жестком экзоскелете тащит под мышкой старшего из братьев. Дикарь колотил кулачками по набедренному щитку.
– Вот, обменяем скальп на траву, – сказал боевик, бросил мальчишку на землю и достал нож. – Дотянешь до ущелья? Давай, Курт, приди в себя, пока нас окончательно не развезло.
– Мне нужен пластик.
– Хватит ныть. В ущелье, конечно, трава – дрянь, но это лучше, чем ничего. – Джо схватил дикаря за волосы. Курт достал из кобуры миниатюрный нейробластер, прицелился. – Вырубай гаденыша, ненавижу, когда они вопят.
Из кустов выскочила дикарка, она что-то кричала на своем языке. Женщина бежала к вооруженным боевикам, размахивая руками. Олег смотрел в прицел разряженного звукового ружья, сжав зубы. Его и террористов разделяло метров пятьдесят. Никаких шансов. Вот если бы Пушок…
Неизвестно, на что надеялась дикарка, скорее всего, это был порыв отчаяния. На ее беду, заплакал спрятанный в траве двухлетний малыш. Три скальпа лучше, чем один. Вскоре мать и старший сын стояли на коленях перед флаером. Малыш ревел навзрыд на руках у матери, а женщина зажимала его рот ладонью.
– Заткни его! – Курт водил перед лицами дикарей излучателем. – Башка разламывается. Пусть замолчит!
Женщина сунула в рот ребенка грудь, и тот затих.
– Договор! Меня есть договор, – молила она. – Нужно договор.
– Хочешь договориться? А что толку! – Курт поморщился, нейробластер в его руке задрожал.
– Погоди, смотри, что это у сопляка с черепом, – сказал Джо. – Спроси, сможет она принести нам Шлем силы?
– И ты веришь в эту чушь?
– Я верю во все, мне плевать! За Шлем высоколобые отвалят нам столько дури…
Курт спросил. Женщина закивала, она была согласна. Ситуация, похоже, разрешилась.
– Пока Шлем будет у нас, я уже подохну. – Толстяк утер со лба пот. – Эй, смотри на меня! – Курт шагнул к дикарке. – Мы снимем скальп только с одного твоего ублюдка. С которого, выбирай сама.
Боевики предлагали матери выбрать, кого из сыновей она оставит жить, а кого они обменяют на наркоту. Кого из мальчиков им скальпировать. Проявляли великодушие. Женщина заметалась, Курт приставил нейробластер к голове старшего.
– Давай этого! Это не голова – огурец! Поправить тебе мозги, а, парень?
Баталов растерялся. Свободное оружие выступило во всей своей неприглядной красе, оружие с ДОКом никогда бы не выстрелило в ребенка.
В руке наркомана отливал сталью на солнце компактный излучатель. Все произойдет бесшумно. Луч нейробластера невидим, он поразит тело мальчика не с поверхности, слой за слоем обращая ткани в пар, а проникнет сразу на всю глубину, при этом уничтожит не все клетки, а только нервные – самые ценные и уязвимые. Отсюда экономичность и компактность оружия…
Женщина пыталась прижать к себе старшего, но Джо отпихнул ее ногой. Дикарка закричала, в исступлении она выкрикивала чье-то имя.
– Не могу больше, – скривился Курт. – Кончаем всех и полетели!
Кравшийся в траве Баталов бросился на боевиков, занося ружье над головой, словно дубину.
Курт покачнулся. В глазнице тигра космоса торчала полуметровая стрела. Выпалив в сторону, откуда произвели выстрел, затем в сторону метнувшихся прочь дикарей, Джо вскочил во флаер и стартовал. Ломая ветки, машина подпрыгнула и ушла в направлении горной гряды.
Баталов застыл. Курчавый малыш лежал без движения, мальчик словно спал. Мать подхватила тельце, баюкая его, называя сына по имени, пробуя его разбудить, но Олег понимал, что все бесполезно. Джо все- таки зацепил младшего из перебитого карабина. Микроволновое оружие сработало наподобие
