прилетел издалека, я из другого звездного племени. Вы снимаете скальпы с низколобых музай, а мы, инструкторы, – против людей, которые летают на стальных кругах и снимают скальпы с вас. Голос в моем желудке – переводчик. Не бойся, ваши шаманы тоже прибегают к помощи духов.
Дикарка, кажется, начала понимать.
– Я с Земли. Тебе нравятся бусы? У нас много хрустальных бус.
– Мне нужен мой муж.
Олег любовался крепкими бедрами девушки, острыми грудями, никогда не знавшими женского белья, гладкой кожей, но при этом ни на секунду не забывал об оружии в руках красавицы.
– Обещаю: я верну его тебе в целости и сохранности. Сниму заклятие вместе с железной головой. Как твое имя?
– Салль. – Дикарка опустила лук.
– Салль, мне только нужно знать, где он.
Она не знала, где ее будущий муж, но она искала. Железная голова разрушила их деревню, утащила Крэкка к рыжим болотам. Это все, что Салль могла сказать. Демоны помрачили сознание молодого воина, он звал ее с собой, но Салль не пошла. Она хотела плюнуть демонам в лицо, но пожалела Крэкка.
– К рыжим болотам? – переспросил Олег. – А что там? Почему именно туда?
– Там живут люди. Имплантация.
– Прежде, чем мы отправимся, можно я подниму свой бластер?
Кивком Салль разрешила чужаку поднять железную коробку с длинным огнем.
С нейрошлемом в руке Крэкк шел на базу низколобых пришельцев, где еще до посвящения его в юноши он принял в себя металлические «документы» людей. Проводившие имплантацию два родных брата, лингвист и археолог, уже через несколько дней после знакомства с племенем доверили смышленому дикарю самостоятельно переключать образовательные каналы живой воды. До зверств Фармы, после которых большинство соплеменников Крэкка резко изменили свое отношение к пришельцам, было еще далеко.
Чтобы не слышать голоса духов, Крэкк набрался смелости и отключил опцию высоких глаз в стальной голове, а потом и еще несколько опций, просто сказав «нет», «нет» и «нет», когда Масса Двести Тонн в очередной раз начал задавать ему вопросы о выборе цели и так далее. От мысли, что с ним может сделать Крэмберг, душа молодого дикаря уходила в пятки, но он упорно делал вид, что ничего не слышит. «Никаких богов», – твердо решил Крэкк. Ни плохих, ни хороших. Словно их и не существовало вовсе.
Правильно, без них легче, сейчас несостоявшийся воин больше беспокоился о Салль. Вдруг Язург сделает ее бесплодной, раз он, Крэкк, потерял вверенное племени копье, да еще собирается удрать на другую планету? И как он, Крэкк, будет жить там, среди пришельцев, без любимой?
Нет, Язург, хоть и древний бог, но Крэмберг подмял его под себя. Каждый высоколобый воин из племени Крэкка, будь он хоть трижды бесстрашным и суровым, шутка ли, покорно носил в голове «чип допуска к оружию», так, кажется, звали духа длинного пламени. И ничего: дети рождались. Даже несгибаемый Рутт носил стальное семя Крэмберга под лобной костью. А уж как Рутт ненавидел пришельцев и это самое стальное семя! Чтобы провести имплантацию, братьям-землянам пришлось напоить воинственного дядю чистым спиртом, и только потом везти его в лабораторию.
Салль останется здесь, Крэкк будет жить по ту сторону звезд. Крэкк верил, что заберет девушку. Он не совсем представлял, как это произойдет, но… верил и все.
Земля уже поселилась в душе Крэкка, чужеродная и притягательная одновременно. Дикарь смотрел на блестевшие после дождя листья, а думал об отливающем сталью корпусе межзвездного корабля. Кричали птицы, но в ушах Крэкка, несмотря на «нейтралитет», все же звучали, словно завораживающая музыка, голоса Массы Двести Тонн, Борта Номер Два, Плазмогана, Аннигилятора, других великих духов.
Стальное зерно Крэмберга. Шаман часто пугал малышей, говоря, что когда-нибудь оно прорастет. Крэкк не чувствовал ничего подобного, никакого шевеления в глубине лба. В последние дни что-то раскрылось внутри, это да, но не в голове. Дикарь не знал, где распахнулось это внутреннее пространство, наверное, в сердце. С землянами, а дикари называли землянами всех жителей Федерации, Крэкку впервые в жизни стало невероятно легко. Если бы можно было жить в этой легкости, но без тяжести стальной головы!
Помнится, он, маленький мальчик, был ошеломлен, впервые увидев флаер, коммуникатор, бластер. Могущество технической цивилизации чужаков сначала напугало его, а потом привело в восторг! Но оказалось, что техническая мощь – это только верхушка дерева…
Однажды Крэкк наткнулся на разлом в скале. Он кидал в расщелину камни и прислушивался. Дна не было. У Крэмберга тоже не было дна.
До базы пришельцев было еще далеко. Проголодавшись, Крэкк набрал в нейрошлем плодов. Он сидел под деревом, жевал сладкую мякоть, чувствуя, как его охватывает дрема. За последнее время он столько пережил.
В вышине, скрытый листвой, прошелестел флаер, но Крэкк уже не слышал шума двигателей. Молодой дикарь спал, привалившись спиной к дереву.
Фарма посадил машину в ста метрах от обладателя нейрошлема. Сигнал со спутника то и дело прерывался, когда ветер в вышине двигал кроны, но объект оставался на месте. Более того, он был неподвижен.
Зимин шел впереди цепочки боевиков. Отодвинув ветку, он раньше остальных увидел спящего дикаря. Нейрошлем, набитый плодами, словно корзина, лежал рядом. Блестели перемазанные соком щеки высоколобого. От неожиданности главарь «Тигров космоса» замер, поднимая правую руку и останавливая цепь. Все просто, все оказалось так обыденно просто.
Тюрьмы Земли, годы в заключении, потом годы борьбы, неудачное покушение на Крэмберга. Фарме уже было за сорок, а Федерация казалась незыблемой, новый порядок ДОКа – вечным. После ареста большинства заговорщиков, его ареста, Зимин уже и не чаял увидеть мир без допуска. Что тут говорить, если о свободном оружии помнили лишь глубокие старики.
И вот нейрошлем, полный местных бананов, лежал в метре от Фармы. Один шаг отделял «Тигров космоса» от нового мира. Боевики таращились на спящего, ухмыляясь.
Подойдя к дикарю, Зимин поднял нейрошлем, вытряхнул из него остатки обеда. Надел себе на голову. Индикатор горел красным: «в допуске отказано».
– Займись им. – Фарма передал шлем Гюнтеру. – Я хочу надевать его, когда захочу.
Да, этот чертов дестроер должен летать туда, куда захочет Зимин, и делать то, что он скажет.
– Этого кончать? – Один из боевиков пнул проснувшегося, хлопающего глазами высоколобого. Затем придавил вытянутую голову Крэкка к земле, наступив ботинком на ухо.
– Грузи во флаер, – сказал Фарма. – Джо!
Вперед вышел боевик в титановом экзоскелете, взвалив на плечо увесистый плазмоган.
– Возьми ребят. Разберитесь с Баталовым.
– Привезти голову?
– Да, если не хочешь висеть рядом с Макдауэллом.
Баталов с аппетитом ел, останавливал себя, но затем вновь жадно набрасывался на мясо. Жесткое, пресное, с жилами, оно застревало в зубах и с трудом жевалось. Чего-чего, а от мяса Олег такого никак не ожидал!
– Жаль, что ты не пробовала еду из молекулярного репликатора, – произнес космодесантник, глядя на жующую Салль. – Там и челюстями двигать не надо, тебе бы понравилось.
Дикарка молчала.
– Впервые слышишь про репликатор? – Олег не знал, как объяснить, что это такое. – Конец охоте, понимаешь? Бесконечный тающий во рту поросенок.
Животное, похожее на опоссума, дикарка подстрелила сама. Ловко сняла шкуру, завернула тушку в листья, а поверх развела костер, без аккумуляторов, щелкнув осколками блестящего камня.
Они прошагали несколько часов, а потом устроили привал. При этом Салль не выглядела утомленной. Баталов еле дождался, пока опоссум будет готов.
Съев ровно столько, чтобы утолить голод, Салль рассматривала снявшего куртку землянина из племени инструкторов. Плечистый. Мускулистый. Сильный, такой же, как и ее Крэкк. И такой же… мягкий. Что-то подсказывало девушке, что пришелец именно такой. Большинство мужчин, прилетевших с неба, имели
