куски. В правый подлокотник был вмонтирован тазер – «ленивый полицейский», а в спинку кресла – вакуумная игла с сильнодействующим снотворным. На случай, если обвиняемый не послушает совета, а парализатора окажется недостаточно.
– Я совершил преступление, – сказал Олег. – И готов понести наказание.
Он ведь действительно убил пусть преступника, но человека. Другое дело, что иначе этот человек сжег бы его, но этого машине не объяснишь.
«Закинуть бы этих умников, что писали законы, на пару месяцев на Крикк», – угрюмо подумал Баталов.
На самом деле Олега бесило, что он так быстро, с легкостью научился пускать в расход пусть плохих, никудышных, худших представителей этого мира, но все же людей. Настораживали как раз не они, настораживала эта быстрота и 1,1 агрессора.
– Пристегнитесь, Олег Баталов.
В небе, снижаясь, закружили управляемые автоматами пожарные флаеры, приводя в действие водяные пушки. Машина с Баталовым взлетела, включив тревожные маячки и сирену, и понеслась по воздушной трассе. Редкие попутчики уступали ей дорогу.
Преступника везут!
«Сделай что-нибудь, останови флаер! – обратился Баталов к Шлему силы. – Останови!»
Подручные Гуревича уберут перебитую машину, киллер погиб, его, Олега, отправят в следственный изолятор. В полиции у генерала могут быть свои люди. Человек свернул поиск дестроера, а тут рядовое убийство. Данные с видеорегистратора удалят. Кто ему, Олегу, тогда поверит? Да, его вообще не будет. Похоронят с почестями!
«Вытащи меня! – Убийца поневоле, Олег представлял во всех деталях собственный дом, свой рабочий кабинет, гостиную. – Перебрось!»
Баталов почувствовал, как шевелятся на голове волосы. Серебристая субстанция неизвестного назначения и мощности сползла по правой щеке и обернулась вокруг горла. Задушит?
Все. Теперь на шее Олега висело узкое кольцо из серебристого металла. Баталов понял, что никакой телепортации не последует. Он был коронован, закрывая собой Крэкка, а теперь носит ошейник, словно взбесившийся пес.
Нужно было срочно снизить агрессоры, если дело в них, конечно. Снизить? После того как он пришил три десятка человек? Стоило появиться угрозе, и он, Баталов, моментально зверел. Проклятый Крикк!
На горизонте показались небоскребы городских окраин – одно-двух-, редко трехкилометровой высоты. Флаер вздрогнул, дернулся, упал на несколько метров, выровнялся, попытался набрать высоту, но потерял скорость и осел еще метра на два. Как это ни парадоксально, на помощь Баталову пришел убитый им киллер, вернее, человеческий фарш с вкраплениями электроники, имплантантов, приправленный каучуком, хлопком, оставшейся в накопителе пшеницей. Уже готовый этанол в баке оказался подпорченным новой порцией «горючего». Ранее барахливший двигатель теперь и вовсе отказывался осваивать подобную смесь. Флаер свернул с трассы и снизился на резервных аккумуляторах, хотя Баталов предпочел бы катапультироваться. Не то чтобы кресло сразу же отпустило бы его, окажись пленник в поле, но он бы что- нибудь придумал.
– Ждите ремонтный флаер, – сообщила машина. – Полицейский катер прибудет вместе с ним.
Флаер с Олегом стоял на земле посреди культуры, очень похожей на пшеницу, но с более крупными грубыми колосьями и жесткими, словно проволока стеблями. Это было видно по движению колосьев под ветром. Неожиданно снаружи корпус обдало жаром, заработал кондиционер, по салону покатился прохладный ветерок. Столбик на приборной панели – данные с наружного термометра – резко вырос. Вокруг флаера вдруг разлилось настоящее пекло: плюс сорок семь по Цельсию. Горящая нива осталась позади, несколько пожарных расчетов не могли не справиться с простейшим возгоранием… И тут Олег понял, куда он попал. Прямиком на экспериментальный участок, где сеялись генномодифицированные, патологически теплолюбивые культуры.
Началось с того, что полгода назад на орбиту отправили несколько спутников с пленочными зеркалами. В развернутом виде зеркало размером с теннисный корт создавало на Земле «зайчик» радиусом пять километров. Ими стали освещать города, экономя на уличных фонарных линиях, но какой-то умник предложил нагреть участок поверхности еще на сорок градусов, и ведь получилось. Потом, используя орбитальный отражатель как штору, остудить тот же участок. Опять получилось. У генетиков давно болталась без дела пшеница-мутант, дающая несколько урожаев в год, но нуждающаяся в кратковременных тепловых встрясках.
Температура за бортом достигла шестидесяти градусов. Металлический корпус машины нагревался стремительно. Севшие аккумуляторы, забитый накопитель… Кондиционер сдох, только-только приступив к работе, чего и следовало ожидать.
– Полицейский катер прибудет через двадцать минут.
– Да я загнусь в этой душегубке!
– Полицейский катер в пути.
– Свяжись с сельскохозяйственным аэрокосмическим управлением, – произнес Баталов, обливаясь потом. – Или как там оно называется? Человек умирает! Пусть скорректируют работу спутника.
В салоне температура сравнялась с температурой за бортом. Затем градусы внутри флаера быстро ушли вперед, достигнув восьмидесяти двух.
– Не проще ли сразу запекать преступников в буханке! – не выдержал Олег, спортивный костюм на нем можно было выжимать. В бардачке воды не оказалось. В глазах потемнело. – Я загнусь от обезвоживания! Вызови любой флаер с трассы! Или выпусти меня, дермовая ты колымага!
– Из-за превышения вами допустимого уровня личной агрессии я не могу выпустить вас без риска подвергнуть опасности жизни других граждан.
– А меня ты подвергать можешь? – Олег хлопнул по приборной панели руками. – А, железка? Ты знаешь, откуда я прилетел? Через какой комбайн прошли мои мозги?! Отправь туда пару тех говнюков, по чьим инструкциям летает это корыто, и к обеду они сидели бы уже без скальпов!
– Олег Баталов, вы превысили критический уровень личной агрессии. Я не могу подвергать опасности вашу жизнь, и вынужден применить…
– Я сам! – дернулся Баталов. Только снотворного ему не хватало. – Я сам снижу! Ты думаешь, перед тобой хладнокровный убийца? Я… я справлюсь. Дай мне пять минут! Пожалуйста.
В голове гулко ухала кровь, виски ломило, Баталов чувствовал, что еще немного и его вырвет. Сосредоточиться не удавалось. Образ девочки, собирающей цветы. Малыш гладит котенка. Мать кормит грудью младенца. Крэмберг. Накрытый стол, свежевыпеченный каравай…
«Тьфу, дерьмо! Каравай! Проклятый хлеб, в рот его больше не возьму!»
Олег уже плохо соображал, что несет. Девяносто шесть в салоне. И не продохнуть.
– Эй, приятель. – Открыв глаза, Олег облизнул пересохшие губы. Он не мог сказать, сколько прошло времени. Циферблат на приборной панели расплывался перед глазами в фиолетовых кругах. – Ты что – совсем посыпался?
Прожарка за бортом продолжалась, а Баталов не мог даже отстегнуть ремень безопасности. Автопилот молчал.
Спутник, видимо, перестал бурить планету концентрированным лучом солнечного света – на небе появились облака. А как же иначе? От перепада температур в воздухе скапливался конденсат. По колпаку флаера забарабанили капли. Затем на лобовой сегмент словно плеснули из ведра, начался ливень.
Вопреки ожиданиям Олега, перерождение облачного покрова в тучи только усугубило ситуацию. Плотный тропический ливень над потрескавшейся землей создал эффект парника. Если Баталов стойко терпел волну сухого жара, то пекло со стопроцентной влажностью оказалось невыносимой пыткой.
Первый человек, убитый орбитальным отражателем. Олег понял, что и здесь с ним произошло нечто несуразное, сродни отравленному ножу в бедре, нечто невероятное. Один к миллиарду. Подобное боям на арене Колизея в космическую эру гипердвигателей.
«Олег Баталов… ваша безопасность… выйти… дождаться прибытия полицейского катера…»
Слова доносились словно из-под воды. Баталов не мог сказать точно, прозвучали они из динамика на приборной панели или только в его воспаленном мозгу. Ему предлагали выйти из машины. Замок на боку
