силами.
— Ближе подойди, — приказал Командор.
Бугровский подошёл и крепко зажмурил глаза.
— Эй, а ты, случаем, не мазохист? — спросил Зэпп с подозрением. — Будешь потом просить: дайте в рог, пните под зад. Укусите, ущипните. Очень надо!
— Нет, нет, не мазохист! Бейте!
— Ну, смотри! — Командор размахнулся и со всей дури врезал Бугровскому по зубам. Тот упал, обливаясь кровью. — Ну, как, достоверно? Или не очень? Могу повторить сцену пытки.
— Не надо, — Бугровский сплюнул солёную вязкую жижу и нащупал языком остаток переднего зуба. — И так сойдёт. Боксом в детстве не увлекались, господин Зэпп?
— А как же! — самодовольно ухмыльнулся инопланетянин. — Только им и увлекался. Разряд имею, сто семнадцатый юношеский. Всё детство с грушей на верёвке, других игрушек не было. Пока папа не получил работу, жили в бандитском квартале. Такого нагляделся! Хулиганье через одного, каждый день махаловка. Точь-в-точь, как у вас. Потом, опять же, футбол, фанатский сектор, «Бурдурмак» — чемпион! «Турбурдур» — кони, «БДРК» — мясо. Или этот, «Плезит» — на мыло! Там без бокса делать не фиг. Пришлось освоить. Все костяшки посбивал об чужие зубы. Кстати, осталось, чем жевать? — спросил участливо. — Или только глотать будем?
— Ешть пока, — ответил Бугровский.
— Ну и хорошо. Ну и ладно. Короче, в добрый путь. Выпей эту, как у вас? Забугорную? Её, в смысле. Примета такая, чтобы снова увидеться.
— Закурганную, господин Зэпп. Забугорной у нас нет.
— Он мне будет говорить! Как это нет? Да у вас бугор на бугре, как это нет? Говноспор ты, Бугровский! Всё, надоел ты мне. Давай, разведка, топай. Мата Хари нашего двора, смотри не попадись. Кстати, плохо кончила, не изящно. У щербатой стенки расстреляли. Хоть бы зашпаклевали. Ни фига эстетики! Смотри, Шарапов, если разгонишь эту малину, получишь премию и повышение по службе.
Тут он сделал паузу и, понизив голос, добавил:
— Одно «но», герр Питер. Если тебя разоблачат, я тебя не знаю. И ты меня не знаешь. Терпеть не могу неудачников. Сам-то я — оптимист, как у вас говорят, по жизни. Жизнь моя, иль ты приснилась мне. Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розе и на пне. Эх, прокачу!
И вдруг заорал на весь двор, жутко напугав Бугровского:
— Вперёд, на штурм! Труба зовёт в дальний поход! Скачи, Бугор, во весь опор! Жду тебя с электрощитом, как в Древней Греции говорили. Топай, топай, кверху жопой. Дуй галопом по Европам, вперёд, конь Троянский!
Глава 27
«Парни, занять оборону!»
— Кто умеет стрелять? — спрашивает Юрка. — Вернее, так. Кто хоть раз в жизни держал оружие?
После первой встречи с инопланетянами, когда пёс Бонни спас жизнь Чирику, в руки землян попали автоматы неизвестной и непонятной конструкции. Елдос как-то быстро и легко освоил это оружие. И затвор нашёл и патрон загнал в патронник. Даже пощёлкал курком, поставив оружие на предохранитель.
Барон когда-то стрелял на сборах, но, как он сам признался, лет сто назад. Седой когда-то увлекался стрельбой из «мелкашки». Доктор был охотником, ходил на кабана. Не так всё трагично, подумал Юрка, могло быть хуже. Другое дело, что ни в карманах инопланетян, ни в их подсумках не оказалось запаса патронов. На какой ресурс стрельбы рассчитаны их автоматы, никто не мог понять. Не было ни рожков, ни обойм. Чёрт те что за штука! Вместо приклада какая-то непонятная металлическая цельноплавкая коробка, в которой, очевидно и были патроны, но как их подсчитать, никто не понимал. Разобрать её не удалось даже технически подкованному, как он о себе заявил, Чирику, который взялся за это дело очень рьяно, а потом бросил.
Впрочем, не сам бросил. Оружие у Чирика пришлось отнять. Ковырялся он, ковырялся с автоматом, нажал на что-то и раздался выстрел. Что он там такое сделал, лишь потом разобрались, но из ствола с чудовищным грохотом вылетела не пуля, а зенитная граната, типа «стингер» и пошла гулять по крыше, сметая всё на своём пути. Народ в ужасе разбежался и залёг. Посыпались осколки от тарелок НТВ-плюс, полетели в стороны куски от каменных воздухозаборников, труб и антенн., их срезало начисто. Управдом стал вопить, полез на Чирика с кулаками, требуя компенсации за урон, нанесённый кооперативу. После чего Юрка, забрав у Чирика оружие, приказал ему собирать в кучу глыбы цемента, которым завалило крышу и складывать в пирамиду.
— Субботник, что ли? — окрысился Чирик. — А чего это я один?
Юрка обрезал: приказ не обсуждается! Если кончатся патроны, будем отбиваться подручными средствами, камнями и палками, такая у него была идея. Чирик обозлился и с таким грохотом пошёл швырять цементные глыбы, что все оглохли.
— Заставь дурака Богу молиться! — разозлился Юрка. — Весь дом расшибёт!
— Это он нарочно! — шипел Управдом. — Он в меня метит!
Чирика Угомонили. Осталось занять правильную позицию и ждать атаки. Пока всё было тихо. Юрка выставил посты на пожарной лестнице. В паутине чердака нашли три ящика пустых водочных бутылок, связали их верёвкой и вывесили на лестнице. Кто наткнётся, зазвенят. Обнаруженные в карманах инопланетян гранаты сняли с предохранителей и тоже повесили на лестнице и на крыше по периметру, окружив ими свою позицию. Как-то легко смирились люди с тем, что началась война, словно бы ждали её. Привыкли, что ли?
Команда у Юрки — пять взрослых мужиков, капризный пацан и мальчик-даун. Почти как в фильме «Семеро смелых», который когда-то давно крутили по телеку. Пограничники там с басмачами сражались. Впрочем, когда он теперь телек-то увидит? Да и что их ждёт впереди? И ждёт ли их что-то, кроме гибели на этой чёртовой крыше под сенью гигантского космолёта?
От этой мысли было страшно. Теперь Юрке ясно, что они не принадлежат самим себе, что на всё, как скажет его бабушка, воля Божья. Можно орать, плакать, биться в истерике, но изменить ситуацию никто из них не в состоянии. Колотила мелкая дрожь, которую Юрка пытался скрыть от своих. Впрочем, остальные переживали не меньше его. Кто-то делал это в открытую, как этот пацан Лёшка, который бился в истерике: «Я не хочу воевать! Отпустите меня домой, я хочу уйти! Папа, папочка!», кто-то все переживания таил в себе.
Абай Елдос, тот, к примеру, молится.
Для Доктора вся эта история — уникальный научный эксперимент. Сидит толстяк, строчит в блокноте. Не иначе, предполагает Юрка, будущие мемуары. Смешные они, армяне! Пока собирали автоматы, сносили подальше с глаз тела погибших инопланетян, доказывал Юрке, что пиво изобрели армяне. Шли на Рим войной, и у солдата в сумку с овсом попала дождевая вода. Зерно забродило, а из браги появилось первое пиво.
Ещё в Армении самые сладкие в мире помидоры и абрикосы. По рассказу Доктора, в Ереван приехал англичанин. Я, говорит, ем всё, кроме помидор. Я их с детства ненавижу, даже не показывайте, вытошнит! Через день бегал по улицам, кричал: томатоу, томатоу, где я могу съесть армянский томатоу?
И много чего ещё рассказал Доктор. Что армяне придумали лекарство против СПИДа, что их Ной был избран богом в качестве эталона порядочности, что их коньяк лучший в мире, что Сталин посылал Черчиллю по ящику «Арарата» в неделю, что турки боятся селиться под горой Арарат, знают, что это территория армян и те её вернут, как вернули Карабах.
И что лучший в мире футболист — Иштоян, самый смешной артист — Мкртчян, самый смелый генерал — Баграмян, самый талантливый композитор — Хачатурян, самый лучший авиаконструктор — Микоян, самый талантливый художник — Айвазян, он же Айвазовский, самый талантливый певец — Азнавурян, он же Азнавур, из мужчин, а Шэр — из женщин. И что владелец фирмы «Крайслер» — армянин.
