поздно. Кудрявцев сжал кулаки, сдвинул брови, среди собравшихся пробежал возмущенный ропот.
— Несущественные, говорите? — приторно-сладким тоном начал Кудрявцев. — А знаете ли вы, товарищ заместитель народного комиссара, что на подготовку пилота палубной авиации требуется как минимум (слышите, как минимум) триста-триста пятьдесят часов налета, из них не менее ста пятидесяти — на истребителе! И каждый взлет-посадка с палубы — это риск навернуться за борт даже для опытного и бывалого. С вашими взлетно-посадочными мы без всякой войны потеряем больше пилотов от ваших машин, чем от англичан! Вы сначала самолеты научитесь строить такие, какие требуются, а не такие, какие получатся!
Теперь громко взропотали испытатели и конструкторы, Поликарпов был готов взорваться от возмущения. Но ему не дали.
— Знаете, Николай Николаевич, — заявил Кудрявцев, — раз уж вы так навязываете флоту свои разработки, не обессудьте. Не о чем нам с вами разговаривать. Эй, Говоров! Проводите товарищей к КПП!
Возмущенный Поликарпов только махнул рукой, видя, что спорить бесполезно. Стоявший рядом Сузи, помнивший мореманов еще с тридцатых, попробовал вмешаться. Он подобрался поближе и тихо спросил:
— Володь, ну зачем ты так?
Но тот лишь махнул рукой:
— Уйди лучше, не обостряй. Ребят спроси.
Разобиженные представители авиапрома в сопровождении хмурых матросов с винтовками пошли на выход.
Но, видимо, Кудрявцеву этого показалось мало. Осмотрев холл, он как будто только что заметил собравшихся.
— Так, молодежь. Что стоим, кого ждем? Или дел других нет, как лясы точить?
Собравшиеся сочли за благо рассосаться по коридорам и комнатам.
— Так, теперь ты, Шумилин. Пойдем, расскажешь мне про свои фокусы.
— Какие фокусы? — удивился каперанг.
— Сам знаешь, какие. Какого лешего ты этих на полигон пускал? Пошли. И постарайся, пока идем, придумать объяснение повесомей.
Глядя им вслед, дежурный лейтенант только покачал головой.
— Тащ лейтенант! А что было-то? — Дежурившие с ним матросы также находились в недоумении. Обычно спокойный и вежливый со всеми Кудрявцев был сам не похож на себя.
— Не знаю, ребята. Но лучше нам сегодня перед начальством не светиться. Поняли меня?
— Так точно, тащ лейтенант.
— Ну, тогда звони на КПП. Доложишь, как Говоров этих выведет…
Холодный ветер продувал до костей. Раны победителей болят меньше, вспомнил Поликарпов, залезая в машину, а побежденных даже погода не жалует. Настроение остальных варьировалось от возмущенного до подавленного. Сузи посмотрел в сторону КПП. Там курили двое знакомых пилотов. Как же их зовут? Вроде бы Павел и Виталий. Он махнул рукой, прося подождать, и подбежал к ним.
— Здорово, служба! Узнали?
— Здорово, коли не шутишь. Какими судьбами?
— Да новую машинку на показ к вашим привозил. Видели?
Пилоты помрачнели.
— Ты сам-то на ней летал?
— Летал, по-всякому.
— А на Сетке пробовал? В посадке на палубу потренировался?
— На Сетке не был.
— А ты попробуй. Расскажешь, если кости потом соберешь.
Сузи оглянулся и уже тише спросил.
— Ребята, что, правда, все так плохо?
— Правда. Ты по бетонке катался. На опытной машине, чистой, как слеза комсомолки. А у нас Сеня на днях хряснулся. Еле достали. Лежит теперь с переломами, морс по больницам пьет.
— Машина, конечно, сложная. Но привыкнуть-то можно.
— На обзор посмотри. Палубы просто не видно. Не знаешь, то ли крюком трос цеплять, то ли на форсаж — и второй круг.
— Вот оно что… Ребята, ну спасибо, что сказали. А то у вас все, как волки, злые. А старший и вовсе, того гляди, за пистолет схватится.
— Знаешь, ты нас тоже пойми. Вы приехали и уехали. А нам летать.
— Ладно, понял я вас, соколов морских. Вон, сигналят уже. Бывайте!
— Счастливо.
Сузи добежал до ЗИСа и залез в машину.
— И о чем ты с ними говорил? — недовольным голосом поинтересовался Поликарпов.
— Николай Николаевич, вы меня извините, но машина и правда сырая. И, похоже, они это поняли.
— Примут, никуда не денутся.
Заместитель наркома нахохлился и повернулся к окну.
— Может, и примут, но боюсь, что битва предстоит нелегкая…
Глава 16
Вкратце расспросив офицеров о новостях, контр-адмирал размашистым шагом отправился к кабинету Кудрявцева, временному обиталищу, в котором хозяин появлялся гораздо реже, чем на палубе своего авианосца.
Командиру учебной флотилии, чью судьбу трепали штормы как на море, так и на карьерной лестнице, не было никакой надобности объяснять ситуацию. Если спокойный и уравновешенный человек взрывается и идет на конфликт, сулящий крупные неприятности, нужно как минимум разобраться в том, что происходит. Тем более что и авианосная эскадра, и учебная флотилия проходили по одному и тому же ведомству. Наркомату среднего судостроения.
Когда-то, давным-давно, Николай Александрович был блестящим перспективным молодым офицером, влюбленным в линкоры. Октябрьская революция, быстрый рост до первого зама. Он был кандидатом в командиры одного из достраивавшихся линейных крейсеров, наследия мировой войны. И непременно занял бы эту должность, если бы не очередное обострение отношений между «старой» и «молодой» школами. Консервативные сторонники тяжелых линейных и радикальные любители «легких сил» снова пошли друг на друга, на этот раз вооруженные цитатами марксизма-ленинизма.
Тогда сторонников больших кораблей не жалели, но Свиденцеву повезло. Мудрый и дальновидный Самойлов, к чьим словам прислушивались на самом верху и которого считали безопасным сторонники обеих школ, вывел Свиденцева из-под удара. Под предлогом того, что нужно не только строить новые корабли, но и учить тех, кто будет на них служить.
Так Николаю Александровичу досталось сборище разномастных, большей частью старых кораблей на Балтике при полном отсутствии перспектив продвижения и карьеры. В дополнение к водоплавающему хламу прилагалась еще более разношерстная, разболтанная и не способная ни к какой дисциплине толпа призывников. Хлам требовалось превратить в боеспособные корабли, призывников — в профессиональные экипажи.
Самойлов так и сказал тогда: «Не хочешь рубить лес, сделай из людей мастеров своего дела. И никто тебя не тронет. Но и не повысит». Слово свое он сдержал на все сто процентов.
Свиденцев оказался талантливым администратором, к тому же избегавшим как огня всех возможных политических заворотов, сотрясавших страну и флот. Благо должность этому как раз способствовала.
