Затем действие переносится во Францию, где девственницу сначала бросают на произвол судьбы ее любимые злые духи (серьезная головоломка для любого постановщика), а потом персонально отлавливает герцог Йорк (еще одно измышление). Здесь же впервые появляется Маргарита Анжуйская, будущая королева. И снова Шекспир поступается исторической достоверностью в интересах драмы. На грани абсурда и то, что Маргарита оказалась в плену у графа Суффолка, и то, что он воспылал к ней безумной страстью. Суффолк был послан во Францию весной — в начале лета 1444 года королем, несмотря на протесты Глостера, и исполнял свою миссию добросовестно и достойно. Столь же чинно и благородно он вел себя и во второй поездке, совершенной зимой и весной (в сопровождении супруги) для того, чтобы привезти Маргариту из Лотарингии в Лондон. Правда, Шекспир опять незаслуженно обвиняет его в уступке Мена и Анжу (в разговоре Суффолка с герцогом Рене — V. 3, и в первой сцене второй части «Генриха VI»)[178].
После очередных словесных перепалок с французской девственницей, которые нам лучше не комментировать, в английский лагерь прибывает кардинал Бофорт и объявляет о решении заключить с французами не двухгодичное перемирие, а полноценный договор о мире. Йорк вначале приходит в ярость («Вот к чему привел наш тяжкий труд!»), но потом соглашается, когда ему становятся известны условия, выдвинутые англичанами. Точно так же и Карл VII поначалу колеблется, а через минуту дает согласие на то, чтобы присягнуть английскому монарху и быть вице-королем. Заключительная сцена возвращает нас в Лондон, где Глостер предпринимает последнюю попытку убедить племянника жениться на невесте из Арманьякского, а не Анжуйского дома. Побеждают все же аргументы Суффолка и собственные предпочтения юного короля, уже наслышанного о необыкновенной красоте Маргариты. Глостер сулит грядущие несчастья, а Суффолк, перед тем как будет опущен занавес, произносит хвалебную, хотя и не очень грамотную, речь в свой адрес:
Так оно и было все последующие пять лет.
13
Король Генрих VI. Буря надвигается
(1445–1455)
Король Генрих:
Перемирие, заключенное в 1444 году, длилось, с пролонгациями, пять лет, ровно столько, сколько и требовалось Франции для восстановления сил. Предыдущие четверть века она была практически парализована душевнобольным монархом, в то время как Англию воодушевляли победы, одерживаемые величайшим королем-полководцем, когда-либо восседавшим на ее троне. Теперь же возникла прямо противоположная ситуация. Генрих VI в Англии оказался обыкновенным набожным размазней и придурком — пока еще не клиническим сумасшедшим, которым он вскоре все-таки станет, — тогда как в Карле VII Французском проснулись чувства долга и ответственности, разбуженные сначала Жанной д’Арк и постоянно подпитываемые блистательными и энергичными командующими и очаровательной метрессой Агнессой Сорель, открывшей в нем качества, о наличии которых он в юности даже и не догадывался. Первым делом молодой король занялся наведением законности и порядка в стране и реорганизацией армии, оснастив ее современными артиллерийскими орудиями, более мощными, чем те, которыми располагали англичане. Ко времени истечения срока перемирия Карл и его армия были полностью готовы к тому, чтобы освободить страну и заставить противника навсегда убраться на другую сторону Ла-Манша.
Англия же была поглощена внутренними передрягами. Относительная стабильность закончилась в 1447 году, когда с разрывом в несколько недель умерли один за другим герцог Хамфри Глостер и его давний антагонист епископ Винчестерский. Хамфри, как мы уже знаем, лишился могущества еще в 1441 году, когда его жену осудили за колдовство. С того времени племянник относился к нему с недоверием, хотя и не выдвигал никаких обвинений. Кризис разразился в 1447 году — на парламенте, собравшемся 10 февраля в Бери-Сент-Эдмундзе. Через неделю сюда явился герцог с отрядом из 80 всадников. Глостера встретили у городских ворот и безапелляционно приказали ему проследовать в отведенные апартаменты, куда в тот же вечер пришла группа высокопоставленных вельмож и взяла его под стражу. 23 февраля он умер в возрасте пятидесяти шести лет. Имели хождение типичные в таких случаях страшные истории об удушении, раскаленных кочергах и т. п., но мы, пожалуй, согласимся с официальной версией его смерти — апоплексический удар. Его похоронили в аббатстве Сент-Олбанс (теперь собор). Это был, наверное, самый образованный человек в Англии, загубленный собственными пороками. Для юного короля он служил одновременно и хорошим и дурным примером. Однако непреходящую любовь к книгам и знаниям привил ему герцог.
Через два месяца вслед за ним на тот свет отправился его заклятый враг Генри Бофорт. Прослужив двадцать один год кардиналом, он так и не стал архиепископом, предпочтя всю жизнь провести в своей любимой Винчестерской епархии. Но он был самым земным прелатом, многие годы занимал видное место и в политике — несмотря на неустанную оппозицию герцога Хамфри, — и в делах Церкви, стремясь к мирному урегулированию всех проблем с такой же настойчивостью, с какой герцог Глостер добивался продолжения войны, хотя, может быть, и с меньшим успехом. Значительную часть своего огромного состояния он потратил на реконструкцию собора, финансирование и расширение госпиталя Святого Креста, который действует и поныне. 2000 фунтов стерлингов от своего наследства кардинал завещал королю, но Генрих отказался принять их. «Дядя дорог мне, — сказал король. — Он всегда ко мне хорошо относился. Пусть же Господь будет милостив к нему. Поступайте с его деньгами как хотите. Мне они не нужны».
Управление государством таким образом оказалось в руках Суффолка, поднявшегося на вершину власти. В 1447 году его назначили гофмейстером, констеблем Дувра, губернатором Пяти портов и адмиралом Англии; в 1448 году он стал еще губернатором Кале, а 2 июля — герцогом. Но скоро и у него начались неприятности. Его продолжали обвинять, совершенно безосновательно, в потере Мена — графство было отдано французам в феврале 1448 года — и Анжу. Возникли трудности в отношениях с Ричардом Йорком: смерть герцога Хамфри приблизила его к трону, и он теперь возглавлял оппозиционную партию. Почти наверняка именно Суффолк настоял на отзыве Йорка из Франции и назначении его наместником Ирландии на десять лет. Расценив это назначение — с полным основанием — как ссылку, взбешенный Ричард тянул с отъездом более восемнадцати месяцев. Когда же Йорк наконец отплыл в июле 1449 года, мало кто при дворе сомневался в том, что он там долго не задержится.
