В начале четвертого акта мы вновь попадаем в мир шекспировской фантазии. Стенли (Стэнли) настоятельно просит леди Анну незамедлительно идти в Вестминстер на коронацию, и это обстоятельство ясно указывает на то, что сцена происходит в воскресенье, 6 июля. Вдова-королева Елизавета, направляющаяся к своим сыновьям, в это время в действительности все еще укрывалась в храме. С другой стороны, верно то, что и тогда, и по крайней мере в продолжение предыдущих двух недель к принцам в Тауэр никого не допускали. Маркиз Дорсет, сын Елизаветы от первого брака, тоже прятавшийся в храме, к тому времени бежал, и, хотя мы знаем, что Ричард гонялся за ним с собаками на «манер охотника», ему удалось уехать во Францию. Даже если бы его мать, переживавшая за сыновей, и собиралась идти в Тауэр, то он никак не мог бы ее сопроводить.
Во второй сцене Шекспир усиливает дьявольский образ Ричарда. Сначала король обсуждает с Бекингемом то, как ловчее избавиться от двух принцев, затем поручает Стенли (Стэнли)[238] распустить слухи о тяжелом заболевании своей супруги, имея в виду совсем ее устранить, и вслух выражает желание жениться на дочери брата. Здесь же Ричард дает кровожадные наставления сэру Джемсу Тиррелу[239] и отказывается подарить Бекингему обещанное графство Херефорд. В сущности, и эта, и последующая третья сцена основаны на исторических описаниях Мора. Шекспир лишь переносит смерть королевы Анны почти на два года вперед, совмещая ее по времени с убийством принцев. После того как Тиррел подтверждает их умерщвление, Ричард произносит такие слова:
Ко времени убийства принцев, надо полагать, Стенли (Стэнли) не успел даже начать распространение слухов о болезни леди Анны. Как нам известно, несчастная королева дожила до марта 1485 года и умерла, возможно, в результате постепенного отравления или скорее всего естественным путем.
Появление в четвертой сцене жуткой королевы Маргариты — безусловно, чистейший вымысел, и в ней вообще трудно признать королеву Маргариту. Она совершенно переменилась со времени биты при Тьюксбери. Перед нами нечто лишь отдаленно напоминающее человека, персонаж скорее из греческой трагедии, а не из английской истории, олицетворение кровной мести женщины, способной даже на то, чтобы испытывать удовлетворение от смерти малолетних принцев. Вторую часть сцены — Ричард демонстрирует исключительные способности в том, чтобы уговорить королеву Елизавету отдать за него свою дочь, — можно считать исторически верной, если мы признаем, а нам как аудитории Шекспира приходится это делать, что первая его жена Анна к тому времени действительно была мертва. В третьем эпизоде королю сначала сообщают о неминуемом выступлении против него Генриха Тюдора и Бекингема, а затем информируют о постигшей их неудаче и возвращении Генриха в Бретань. Поскольку Бекингем все еще жив, а нам известно, что его казнили 2 ноября, то мы с уверенностью можем датировать заключительную часть сцены исходом октября 1483 года.
Крохотный пятый эпизод, завершающий четвертый акт, где лорд Стенли (Стэнли) объясняет, что он не может делом поддержать Ричмонда, так как Ричард держит его сына в заложниках, следовало бы поменять местами с первой сценой пятого акта. Действие явно происходит в августе 1485 года после высадки Ричмонда в Англии. (Причем Генрих сошел на берег не в Хаверфордуэсте или Пембруке, как утверждает сэр Кристофер Эрсуик, а в Милфорд-Хейвене.) Пятый акт на какое-то время возвращает нас в 1483 год и к казни Бекингема за бунт, но во второй сцене мы вновь оказываемся в 1485 году — Шекспир обходит вниманием 1484 год — и остаемся в нем до конца пьесы. Короткая сцена — Ричмонд с ближайшими сподвижниками находится где-то на пути к Босворту — предваряет битву. В последующих трех сценах — третьей, четвертой и пятой — отображается само сражение, а после гибели Ричарда и заключительного монолога Ричмонда, теперь короля Генриха VII, занавес опускается.
Третья сцена, самая продолжительная и наиболее важная, производит такое же сильное эмоциональное впечатление, как и воссоздание батальной атмосферы перед битвой при Азенкуре в «Генрихе V». Два вражеских лагеря готовятся к предстоящей схватке, и Ричарда и Ричмонда беспокоит то, как поведет себя Стенли (Стэнли), но лорд под покровом ночи пробирается в стан Ричмонда и еще раз объясняет ему, что не может открыто встать на сторону пасынка, пока у короля в заложниках находится его родной сын. (Ночной визит, конечно же, придуман Шекспиром. Кроме того, драматург, стремясь упростить сюжет или экономя время, представляет нам только одного Стэнли и не упоминает сэра Уильяма, чье вмешательство сыграло решающую роль в исходе битвы.) Ночью же появляются духи — одиннадцать в общей сложности, — и каждый из них разговаривает то с Ричардом, понося его, то с Ричмондом, желая ему победы. Затем Ричмонд и Ричард обращаются с речами к войскам, и сражение начинается.
Пятая сцена, помимо того что в ней содержится самая знаменитая фраза всей пьесы[240], предназначена для демонстрации воинской доблести короля, жаждущего сразиться в единоборстве с Ричмондом. Здесь же дается недвусмысленный намек на трусость Ричмонда, заставившего еще несколько человек облачиться в такие же, как у него, доспехи. Ричард в пылу сражения кричит Кетсби (Кейтсби):
В данном случае мы, похоже, также имеем дело с шекспировским изобретением. Конечно, «двойники» на поле боя не были редкостью в войнах Средневековья[241], но не имеется никаких свидетельств того, что нечто подобное происходило в битве при Босворте, а шлем Ричарда, например, украшала заметная королевская регалия — венец. Холл утверждает: Ричмонд «сам неистово искал встречи с ним, горел желанием сойтись с ним один на один, как мужчина с мужчиной». В пятой сцене они действительно сражаются друг с другом, и Ричард погибает. На самом деле нам неизвестно, кто убил короля. Мы можем быть уверены лишь в том, что он пал на поле боя не от руки Ричмонда, в противном случае такое событие почти наверняка было бы зафиксировано очевидцами. Нам остается лишь простить автору эту небольшую драматургическую вольность.
Традиция передачи короны победителю, реализованная одним из братьев Стэнли, существовала задолго до Шекспира. Мы можем догадываться, что вручил ее Ричмонду сэр Уильям, поскольку его брат так и не решился ввязаться в сражение. Заключительный монолог Ричмонда, конечно, в истории не отмечен, но исполнен он превосходно. Вызывает возражение только стремление Ричмонда представить и Елизавету, и собственную персону «наследниками царственных домов». Елизавета, на которой он вскоре женился, действительно была наследницей дома Йорков, хотя Ричард после смерти единственного сына в 1484 году (не упомянутого Шекспиром) объявил своим наследником племянника Джона де ла Поля. Притязания Генриха на наследование дома Ланкастеров или того, что от него осталось, весьма сомнительные. Как бы то ни было, после битвы при Босворте немногие в Англии осмелились бы не преклонить колени перед Генрихом Тюдором, своим законным королем.
Эпилог
Книга охватывает полтора столетия истории Англии, больше всего заинтересовавшие Шекспира, посвятившего им девять выдающихся драматических хроник. Весь период — это почти беспрерывная вооруженная борьба: Столетняя война с Францией и три десятилетия Войны Алой и Белой розы, во время которой англичане воевали уже не с французами, а друг с другом. Оба конфликта названы не совсем точно.
