— Но это наверняка сказывается на вашей личной жизни. Что думает об этом ваш друг? Вы ему сказали?
— Друга у меня нет, — ответила она. — Подруга не разрешает.
— Подруга… Значит, вы… — Я сконфуженно закашлялся.
— Да, — произнесла она, смеясь над моим румянцем. — Кстати, я ей сказала, и она восприняла это спокойно. И, если вам кое-что пришло в голову… не думайте, что я переключилась на женщин из-за того, что вытерпела от мужчин на работе.
— Я ни о чем таком и не думал.
— Спорим? — Она налила молока в хрустальный бокал, сделала глоток, вытерла губы атласной салфеткой. — Это Адриан, — сообщила она. — Ваш шофер.
— Кто?!. — воскликнул я, оборачиваясь. За моим плечом стоял молодой парень в иронически- почтительной позе, сжимая в руках бейсболку.
— Привет, сестренка, — вскричал он, пододвинув себе стул. Уселся, схватил ломтик хлеба. — Какие дела?
— Адриан, это Капак Райми. Ты ему будешь помогать.
— Рад познакомиться, — дружелюбно кивнул он мне.
— И я тоже. Я правильно понял, что вы Сонин брат?
— А то. Разве не заметно?
— Ничуть. — Эти двое были так же несхожи, как золото и грязь. Сдержанная, изысканная Соня — и разбитной парнишка в джинсах и мятой рубахе. У нее кожа была смуглая — у него бледная. Цвет волос, черты лица — ничто не совпадало. Они явно принадлежали к разным кругам общества. К тому же Соня была на добрых два десятка лет старше Адриана — ему же никак не больше двадцати.
Он усмехнулся.
— Смотрите и думаете о разнице в возрасте, верно? Что она мне в матери годится? — В отместку за это небрежное оскорбление Соня шутливо ущипнула его за руку. — Я поздний ребенок. Дар Божий. Перепугал стариков до чертиков, да, сестренка?
— Мягко говоря, да.
— Ну и какие будут инструкции? — поинтересовался он.
— Капак в наших рядах новобранец, — пояснила она. — Поступил в страховой отдел, будет подчиняться непосредственно мне. Тебе я поручаю о нем заботиться: покажи ему город, разные приятные места, сведи с приятными людьми. В этой области у тебя опыт богатый: справишься отлично, не сомневаюсь. Смотри, чтобы у него было все, что нужно. Просвещай его. Стань для него другом.
— Вот видите? — пропищал Адриан. — Она даже за меня решает, с кем мне дружить! — Он прикинулся, что плачет. И тут же небрежно передернул плечами. — Ну ладно, я не против. Хорошо, когда рядом есть сверстники.
— Хорошо. — Соня вновь вытерла губы, аккуратно положила столовые приборы на тарелку и встала. — Для начала отвези нас назад в офис. Пора выделить ему личную кабинку и начать обучение.
— А подождать не можешь? Две минуточки — я же не позавтракал!
— Сочувствую, — отрезала она и понеслась к выходу.
Печально покачав головой, Адриан пощелкал зубами и встал.
— Вот каково работать на родную сестру. Хуже не придумаешь. Нельзя смешивать семью и работу. Где была моя голова? Идем?
— Ну давайте, — ответил я, дожевывая хлеб. — А то вы без меня уедете. — Я глянул на стол, полез в карман, покосился на Адриана. — Здесь на чай дают?
— В «Шанкаре» нет. Как и в «Окошке». Это забота большого босса: официанткам он платит хорошо, втрое против обычной зарплаты. И вообще, когда их берут на работу, они дают расписку, что не будут брать денег у клиентов.
— Как-то даже не по себе, — заметил я. — Я привык давать на чай… А сейчас чувствую себя скрягой, вроде Стива Бассеми из «Бешеных псов».
— Классный фильм, — отозвался Адриан. — Таких нынче не делают. Не волнуйтесь, — хлопнул он меня по спине, — привыкнете не давать чаевых. Так уж здесь положено. Когда подписываешься работать на Кардинала, многое меняется в жизни. Поехали, — заключил он. — Еще чуть-чуть, и она сама за руль сядет — только ее с машиной и видели!
Следующие несколько месяцев тянулись долго и монотонно. Я в жизни ничем не торговал — даже в детстве на благотворительном базаре. Переехав в город, я вообще перестал иметь дело с обыкновенными людьми; работая на Тео, я сталкивался исключительно с бизнесменами, гангстерами и нашими жертвами. Мне ни разу не приходилось планировать деловое свидание с человеком, о котором я ровно ничего не знал, чье доверие я должен был заслужить и обратить себе на пользу.
От меня ожидали, что я стану гениальным страховым агентом. Мне было велено усвоить за несколько недель то, чему другие учатся годами, выйти в мастера после смехотворно краткого периода ученичества. Соня обращалась со мной как с любимым племянником: подбирала мне одежду, записала на курсы этикета, требовала, чтобы я обращал внимание на свою походку. Она научила меня видеть людей насквозь, всматриваться в лица, подмечать нервный тик или деланно-уверенные жесты. Два вечера в неделю были посвящены видеопросмотрам: она приносила домой кассеты с документальными съемками, сделанными бесчисленными скрытыми камерами в бутиках и универмагах Кардинала, и мы разглядывали лицо за лицом, фигуру за фигурой, анализируя, дискутируя, теоретизируя, пока люди не обрыдли мне вконец — я аж пожалел, что не был выброшен младенцем на необитаемый остров.
Сначала мои визиты к клиентам часто заканчивались провалом. На середине я терял нить беседы, вконец запутывался в бумажках, начинал нести околесицу, забывал, что я пытаюсь сбыть и зачем. Соня воспринимала это спокойно. Она говорила, что у меня есть то, чему смертельно позавидовали бы другие страховые агенты: право на неудачу. Я пришел в этот бизнес не для того, чтобы зарабатывать деньги. Меня не донимал страх за семью, за карьеру, за неоплаченные счета и грядущие платежи за купленный в рассрочку дом. Я просто учился.
Со временем дела у меня пошли лучше. Я научился читать чувства по лицам, методом проб и ошибок подбирать подходящую наживку. Каждый клиент был ни на кого не похож, каждому требовалось нечто уникальное. Угадаешь, что именно, — и дело в шляпе. Никаких закономерностей, никакого универсального подхода. Одних следовало уговаривать, вторых брать нахрапом, третьих подмасливать. Перед одним лучше вывалить все сразу, все имеющиеся в наличии полисы — авось какой-нибудь потрафит; другому приходилось предлагать один-единственный в надежде, что вычислил верно.
Самое важное, что я узнал — то, ради чего Кардинал и отправил меня в страховое дело, — состояло в следующем: могущество человек обретает не благодаря своим действиям, а благодаря своей реакции на чужие. В те времена, когда я работал у Тео, я считал, что выбраться наверх можно с помощью гениального плана, что преуспеть можно, узнав больше, чем другие, подготовившись лучше, шевелясь быстрее.
Я ошибался. Могущественным становишься, наблюдая за другими. Жмешься к стенке, изучаешь, выжидаешь, реагируешь — вот в чем секрет. Пусть другой выскажется и обозначит свою позицию. Никогда не заговаривай первым. Ничего не планируй, пока не узнаешь, что у противника припасено на черный день.
Хуже всего были отчеты. Соня, как и дядя Тео, хотела, чтобы я знал бюрократическую сторону деловой жизни, и натаскивала меня по всем юридическим вопросам, какие только приходили ей в голову, вбивая мне в голову закон за законом, предписание за предписанием. «В любой фирме люди делятся на два типа, — говорила она, — те, кто в общих чертах знает, как все устроено, и те, кто разгребает дерьмо». Она грозилась, что, если я не вызубрю все что следует, она ухватит меня за костлявую задницу и зашвырнет в ближайший бордель. Думаю, она не-шутила: когда дело касалось работы, Соня не знала пощады.
Обычно мой день начинался в семь утра. Встать-умыться-одеться — позавтракать в «Шанкаре». В офисе загрузить компьютер — и только успевай менять компакты с информацией: правила, законы, процессуальные нормы. Когда-то все это излагалось в толстых томах с черными кожаными переплетами… Читать до жжения в глазах. Смочить глаза водой. Вернуться к чтению. Немного поколесить по городу
