Люка широко открывает глаза.
— Ну да. Незачем.
Люка уже стянула Верины чулки.
— Не понимаю…
— Не понимаешь? — Вера сидит на кровати, болтая босыми ногами. — Не для кого.
— Как так? Мне казалось, что когда замужем…
— Мало ли что тебе казалось…
Люка трется щекой о Верино гладкое колено.
— Я так люблю, когда ты надушена. Подушись. Ну, для меня, пожалуйста.
Вера, смеясь, встает и, придерживая рубашку на груди, подходит к туалету.
— Скажите, какая требовательная. Может быть, и губы прикажете намазать?
— И губы намажь, чтобы совсем хорошенькая. Ах, какая ты прелесть.
Люка с размаху кидается в кровать, натягивает лиловое одеяло.
Какая широкая кровать, холодная, гладкая. И вдруг на минуту ощущение той ночи, когда в первый раз прилетал Азраил. Та же тревога и легкость в крови и даже как будто опять вкус лунного света на кончике языка.
Люка вытягивается.
— Как хорошо… Вера…
В дверь тихо постучали.
— Что такое еще?
Вера недовольно пошла посмотреть. В коридоре стоял Владимир Иванович в пижаме.
— Что тебе, Володя?
— Верочка, мне надо с тобой поговорить.
— Ну что такое? Завтра скажешь.
Послушай, ведь это первая ночь в нашей квартире.
— Ах, оставь. Что за глупости? И не все ли равно…
— Хорошо, хорошо. Не сердись, Верочка. Спокойной ночи. Вера закрыла дверь. Люка из кровати протянула к ней руки.
— Скоро ли ты? Мне холодно одной.
Вера приподняла одеяло и легла рядом с сестрой.
— Ну вот. Туши, Люка.
— Нет. Подожди. Я хочу на тебя посмотреть. Положи голову на подушку. Закрой глаза. Вот так.
Вера рассмеялась.
— Ах, Люка. Распустила я тебя на свою беду. Ну, нагляделась? Туши.
Люка в темноте прижалась к Вериному теплому душистому плечу.
— Как хорошо, что ты вернулась.
Вера крепко обняла ее.
— Маленькая моя Люка… Какая худенькая. Одни ребрышки. Цыпленок мой.
Люка вздрагивала.
— Как хорошо… как хорошо…
— Слушай, — вдруг тихо над самым ухом зашептала Вера. — Скажи… Скажи, ты никого не видела?..
Люкино сердце застучало.
— Видела… — прошептала она.
— Кого?.. — почти испуганно спросила Вера.
— Арсения Николаевича.
Стало совсем тихо. Ну да. Напрасно Люка сказала. Вере неинтересно. Вера заснула. Но Вера придвинулась еще ближе.
— Где ты его видела? Что он говорил?..
— Около нашего дома. На прошлой неделе. Он спросил, скоро ли ты приедешь. Просил кланяться.
— Больше ничего?
— Больше ничего…
И опять тихо…
— Ну спи… Довольно болтать, спи.
Люка зажмурилась. Не надо было про Арсения. На Веру только сон нагнало. А было так хорошо… Она вздохнула.
— Не спишь, Люка?..
— Не сплю.
— Любишь меня, Люка?
— Люблю.
— Больше всего на свете?
Люка подумала немного. Надо честно.
— Почти… — больше всего на свете она любит Арсения.
— А ты, Вера?
— И я… почти…
Вера открыла сонные глаза и увидела перед собой лицо Арсения. Его черные глаза смотрели прямо на них. Но Вера не могла разобрать, на кого. На нее или на Люку.
— Больше всего на свете люблю тебя, — прошептала она ему засыпая.
Жить стало очень весело. Денег было много, а к весне Вера обещала велосипед. Люка и не думала, что бывает такая приятная, легкая жизнь. И Вера веселая, с каждым днем все веселее.
Так прошел месяц. Люка только не очень верила, неужели так может быть долго, всегда. И тревожно ждала чего-то, чего-то, что все сломает, исковеркает, от чего станет еще хуже, чем прежде. Но успокаивала себя: а вдруг я напрасно боюсь?..
Но оказалось, не напрасно. Это «что-то» все-таки началось, и началось оно так.
Люка возвращалась из лицея в февральский ветреный день. Было еще холодно, но ветер дул уже по-весеннему нежно. Люка медленно шла и улыбалась. Как хорошо. Небо легкое, весеннее. И земля легкая, и ноги легкие, и дышать легко. Все такое легкое-легкое. Только кажется тяжелым, только кажется неподвижным, а на самом деле все летит и звенит. Люка склоняет голову и слушает тихий звон трамваев, ветра, и голосов, и тихий звон сердца в груди. Как хорошо…
Вчера Люка водила Жанну за свой счет в цирк. Теперь она богатая, может. Жанна даже немного заискивает перед ней.
Люка входит в прихожую — «Мама!» Но ответа нет. В столовой на столе записка: «Я у Веры. Приходи туда». И отлично. Люка уже три дня не видела сестры. Вера все ездит куда-то, ее никогда не поймаешь. Отлично. И обедать у них вкусно, не то что дома.
Люка бросает портфель с книгами на пол и вприпрыжку сбегает по лестнице.
У Веры на звонок открывает горничная. И уже сразу в прихожей чувствуется что-то странное. Какая-то тревога.
— Что случилось?
У горничной испуганные глаза.
— Я не знаю. Кажется, мадам нездорова.
Владимир сидит на диване в кабинете.
— Здравствуйте, Люка. Посидите со мной. Нет, к Вере нельзя.
— Почему?..
Но Владимир смотрит на ковер и, должно быть, даже не слышит Люкиного вопроса.
Люка садится на диван, вытягивает ноги в желтых туфлях. Нечего сказать, весело. И почему нельзя
