— Люка, ты видела?
Ивонна неуклюже встает, отряхивает клетчатое платье.
— Ну и видела. Подумаешь.
— Что вы делали? — повторяет Люка испуганно.
— Мы? Мы играли в Поля.
Жанна зажимает Ивонне рот.
— Не смей, не смей.
Но Ивонна отталкивает ее.
— Что тут такого?
— В Поля? — переспрашивает Люка. — Как? Я не понимаю.
— Очень просто. Ведь теперь Жанна приходит ко мне по воскресеньям. И Поль ее тоже целует. И теперь гораздо удобнее. Никто не мешает. Мы сидим в кабинете. Там диван. Только на полу твердо. Теперь я буду Полем. Перестань ломаться, Жанна. Хочешь играть с нами, Люка?
Но Люка, красная от стыда и отвращения, трясет головой.
— Это гадость. Свинство. Как вы можете?
— Ну, ты, пожалуйста, без морали. Не хочешь играть, твое дело. А другим не мешай. Убирайся!
Ивонна выталкивает Люку за дверь.
Люка бежит по коридору, сжимая кулаки. Навстречу идет круглая классная дама по прозванию Шар.
— Почему вы здесь? Уже урок начался.
Люка приседает.
— Извините. Я сейчас.
— А где Ивонна и Жанна? Их тоже нет.
— Они, должно быть, не вернулись еще с завтрака.
— Нет, я их видела. Может, там?
Шар протягивает короткую руку к каморке.
— Нет, нет, — Люка трясет головой. — Их там нет. Там никого нет. Честное слово.
Только бы она не пошла туда, не увидела бы их. Если найдет — скандал. Из лицея их выгонят.
— Я пойду поищу внизу.
— Идите в класс. Вам бы только бегать.
Классная дама поворачивает обратно. Люка вздыхает. Слава Богу. Пронесло…
Жанна и Ивонна входят в середине урока. У Жанны томный и усталый вид и платье помято.
— Где вы были? — спрашивает Шар.
Ивонна краснеет и молчит.
— Мы гуляли, — говорит Жанна.
— Хорошо. Вы останетесь на час после занятий.
Ивонна садится на свое место рядом с Люкой.
— Это ты, дрянь, донесла.
Люка презрительно пожимает плечами.
— После урока, — говорит она, показывая кулак.
Звонок. Все вскакивают с мест. Парты шумно хлопают.
— Господа, — кричит Люка, стоя на скамейке, — я вызываю Ивонну на бокс.
— Принимаю, — флегматично кивает Ивонна. — Напрасно только связываешься со мной. Я тебя в котлету…
Все становятся кругом. Выбирают жюри. Борцы снимают передники, закатывают рукава. Люка первая входит в круг.
— Чемпион России, — представляет арбитр Жанна.
Люка кланяется.
— Чемпион Франции, — Ивонна тоже кланяется.
Борцы подают друг другу руки. Публика хлопает и волнуется.
— Ивонна на пять кило тяжелей.
— Но Люка ловчей.
— Ивонна сильней. Я за Ивонну. Ставлю один против пяти.
— Я за Люку.
— Проиграешь. Ивонна…
— Начинайте.
Люка зажмуривается и, размахивая кулаками, как ветряная мельница, кидается на Ивонну. Ивонна ударяет ее в грудь. Люка с трудом удерживается на ногах.
— Браво, Ивонна, так ее, так.
Люка снова бросается на Ивонну. Она не чувствует ударов. Она ничего не слышит, ничего не видит. Только одно — победить.
Ивонна отступает. Она тяжело дышит и уже устала. Глаза у нее испуганные. Люка продолжает наступать.
— Держись, Ивонна. Браво, Люка, так, еще, еще. Браво, Люка.
На минуту борцы сцепляются.
— Царапается, — вскрикивает Люка.
Свист. Долой, долой Ивонну. Позор. Люка наступает, из ее расцарапанной щеки течет кровь.
— Браво, браво, Люка!
Ивонна уже только увертывается от ударов, защищает руками лицо. Она оглядывается — нельзя ли удрать. Но публика стоит сплошным кольцом, плечом к плечу.
— Врешь, не уйдешь! — уже по-русски кричит Люка.
— Довольно, — вдруг всхлипывает Ивонна. — Я больше не могу.
— Признаешь ли себя побежденной?
— Признаю, — всхлипывает Ивонна.
Жанна звонит в колокольчик.
— Чемпион России, в один раунд… — борцы снова пожимают друг другу руку. Публика качает Люку.
— Тише, тише, уроните, убьете ее.
Люка, не совсем еще придя в себя, смотрит кругом счастливыми, ошалевшими глазами.
— Вот видите, победила.
Снова аплодисменты. Кто-то промывает ее расцарапанную щеку.
Кто-то толкает ее.
— Я на тебе десять франков сделала. Завтра пирожными угощаю.
Люка возвращается домой счастливая и гордая. Левое плечо ноет, и на щеке царапина. Но это пустяки. Будет ее помнить Ивонна. А прохожие спешат мимо, толкают ее, и никто не знает, что она победила.
Уже темно. Фонари зажжены. Воздух холодный и влажный. Люка проходит сквозь Трокадеро, на минуту останавливается, смотрит с лестницы на Париж. Эйфелева башня тает в белом тумане, внизу под высоким пролетом огни и деревья Марсова поля. Люка спускается по лестнице, медленно идет мимо чугунного носорога, мимо пустого цветника с небьющими фонтанами.
Она нагибается, поднимает с земли бурый, сморщенный лист, кладет его на ладонь. Лист слабо шуршит. «Как записка, — думает Люка. — Записка. Откуда? С неба?..»
Голые деревья тревожно шумят над головой. Сквозь тонкие ветки огни фонарей кажутся звездами. От влажной черной земли сладко и обморочно пахнет тлением. И вдруг порыв ветра и между деревьями черные, огромные крылья.
— Азраил…
Но уже ничего нет. Только вечер. Только фонари и шуршащие ветки.
Люка идет дальше испуганная, смущенная. Что это было?.. Нет, ничего не было. Но разве она еще
