Г. выпрямился, взял кота за лапы и осторожно начал отцеплять его когти от штанов. Прокашлялся, затем снова стал поглаживать кота.
Глава вторая
Когда в тот день начался дождь, стрелки часов Г. упорно показывали на без десяти минут восемь. Дождь плавно изливался из нависших облаков и становился слышимым только тогда, когда капля ударялись об оконное стекло бунгало.
Г. рассматривал черно-белую репродукцию картины, висящую справа от буфета из некрашеного дерева. На картинке, вставленной в рамку из лакированного дерева, была изображена сельская местность. Пасущиеся овцы, сено, сложенное в стога. На переднем плане парень, наверное, пастух, ухаживал за девушкой. Девушка смотрела на него с сомнением. Кругом росли цветы. Девушка держала на руках ягненка.
— Да, были дни хорошие… когда… Сегодня я уже не тот… Да, нехорошо.
Рассматривая репродукцию, Г. даже невольно открыл рот, взгляд его замутился.
А дождь все продолжался. Вода косо стекала по стеклу, когда Г. встал со стула, на котором он долго сидел, глядя в окно. Он видел только угол дома и больше ничего.
Г. наблюдал за окном дома. Это было кривое окно, прикрытое занавесками кремового цвета. Сквозь окно была видна часть комнаты, которая, насколько Г. знал, принадлежала мистеру Мэри, хотя тот туда никогда не входил.
Почти прямо возле окна, почти вплотную к дому, подходил маленький забор, образуя маленький сырой уголок сада. Когда-то очень давно Г. пробовал там вырастить что-нибудь, но все эти его попытки заканчивались неудачно. У стены дома трава привяла, на ее месте разросся папоротник. Всматриваясь в слепое от дождя окно. Г. все же смог увидеть отдельные ростки. С дождем пришла темнота. В январе темнота рано опускается на землю. Стекла в окнах бунгало отходили от рам; замазка рассохлась и растрескалась, но все это случилось еще и потому, что, когда вставляли стекла, их очень неровно обрезали. По этой причине дождь очень скоро начал просачиваться сквозь щели внутрь бунгало. Когда совсем стемнело, стало совершенно непонятно, течет ли дождь по одной или по обеим сторонам стекла.
Все внутри комнаты погрузилось во тьму. На календаре остались видны только двое мужчин, пропасть исчезла. Кушетка, казалось, изменила свои очертания. И буфет превратился в какой-то невиданный объект. Даже керосинка, которую зажег Г., разделила дверь на четыре мерцающих панели и придала комнате мистический вид. Круглые отверстия, сделанные в верхней части лампы, распределяли свет по стенам удивительными пятнами.
Немного времени спустя, когда комната погрузилась в неизвестность, окна, казалось, начали светлеть и излучать свет; затем они превратились в два едва заметных пятнышка, и человек очутился в своем собственном мире.
Г. задвигался; правой рукой он провел по лацкану своего пиджака до верхней пуговицы. Пиджак был очень стар, его полы давно уже обтрепались, верхняя пуговица была обтянута кожей, которая с годами тоже обтрепалась. Г. вспомнил, что ее пришивал еще его дядя. Г. продел пуговицу в петельку на левой стороне пиджака. Он поднялся со стула, нечаянно споткнувшись об оцинкованное ведро. Подняв ведро, он поднял его на место, сам же снова вернулся к стулу.
Спустя некоторое время Г. услышал звенящий стук ударов по металлу. Вскоре в темноте звук повторился еще раз, еще и еще. Затем замолчал, будто для того, чтобы чуткое ухо Г. смогло уловить едва заметное изменение тона звука. Звуки продолжались, паузы между ними увеличились и, наконец, совсем смолкли. Звуки эти очень напоминали дождевые капли, падающие в металлическое ведро.
Г. сидел на своем обычном месте, откинувшись на стуле, оперевшись спиной на оставшиеся четыре планки. Он вытянул ноги перед собой, руки его были свободно опущены. Пальцы его левой руки нащупали неровность на внутренней стороне сиденья стула; Г. распознал вырезанную дату изготовления стула — 1912 год.
— Рада ли рыбка, когда ее вылавливают? — спокойно произнес он вслух.
Дождь продолжал медленно источать слезы. Налетел ветер, заставляя капли воды разлетаться в разные стороны. Снова порыв ветра. И верхние ветки дерева, растущего за бунгало, терлись о черную стену.
Бунгало все больше наполнялось разными звуками, но шум падающих капель в металлическое ведро был все еще слышен. Низкий тон ударов наконец напомнил Г. о том, что ведро почти наполнилось. Г. встал, подошел к ведру, ухватился за него, осторожно поднял, потащил к выходу. Остановившись у двери, он прислушался; капли продолжали падать с потолка на пол. Г. дернул дверь. Она быстро открылась, и порыв свежего воздуха ударил ему в лицо. Воздух был влажный. Спустившись на одну ступеньку, Г. взял ведро за край и за дно, перевернул его. Вода сплошным потоком вылилась на траву.
Первый этаж дома был совсем темным; только в одном месте, где находилась спальня мистера Мэри, поблескивал тусклый свет. Эта часть дома была освещена уличным фонарем. Сумрачный свет отбрасывал косую тень в сторону дома. Свет тускло мерцал на гранях битого стекла, которым были облицованы ворота, и на каплях воды, дрожащих на заборе.
Г. взглянул на дом и вернулся в бунгало вместе с ведром. Он с силой захлопнул дверь. Ключ вылетел из замочной скважины и упал на пол. Не торопясь, Г. поставил ведро в угол на место. Чистый металлический звон вновь наполнил комнату.
Подойдя к буфету, Г. открыл одну из его дверок и заглянул внутрь. Он искал свечку со спичками. Нащупав рукой, вытащил их из дальнего угла. Свеча наполовину прогорела. Г. с трудом чиркнул спичкой, ощущая, как головка мягко скользит по отсыревшей коробке. Наконец спичка вспыхнула слабым огоньком. Г. поднес спичку к фитильку. Когда свечка разгорелась, он поставил ее на место и начал заваривать чай. В маленький чайничек он засыпал горсть чайных листьев из зеленого пакетика. Еще добавил немного сгущенного молока из банки. В крышке банки виднелись две двухдюймовые дырочки. Достав жестяную кружечку, он опустил ее в ведро с дождевой водой, наполнил, затем вылил в чайник с заваркой и сгущенным молоком. Проделав то же самое еще раз, он вытер дно чайника тряпкой и поставил его на керосиновую печь. Затем он задул свечу, закрыл буфет и вернулся на стул, прихватив с собой кружку.
Множество звуков наполнило комнату; шум ветра, преодолевающего разные преграды за окном, удары капель о стекло, заставляющие его вибрировать, тяжелый скрип самого бунгало и приглушенный звук дрожащих от ветра и дождя листов шифера на крыше. Щель в крыше издавала свои звуки, которые материализовались в удары тяжелых капель о ведро. Старое дерево терлось ветвями о западную стену дома, создавая свое неповторимое звучание. Через некоторое время прибавился еще один — новый звук. Вначале очень тихий, но все же Г. уловил его сразу, потому что ждал его. И ощутив его, не выпускал из внимания, пока звук не стал громче и громче. Он подбодрил Г.
В то же время тонкая струйка пара вырвалась из расколотого носика чайника, который при тусклом свете плиты походил на птичий клюв. Струйка пара и новый звук одновременно росли. Первый становился громким и настойчивым, другой вырастал как бы в линию, продолжая кривую от чайного носика и превращаясь в облако.
Сначала Г. делал вид, что не замечает призывов своего чайника. Только тогда, когда тот начал подбрасывать свою крышку, освобождаясь от лишнего пара, Г. подошел к нему. Сняв чайник с плиты, он отлил часть содержимого себе в кружку. Поставил чайник для удобства рядом с правой ногой, на случай, если ему захочется еще чая. Приготовление чая заняло достаточно много времени. Но Г. никуда не торопился. Он выпил кружку несладкого чая. С удовольствием налил себе другую. Чай уже остыл, но он пил его так же медленно. Он выплеснул остатки чая в ведро, которое было уже наполовину полно водой. Поставил кружку назад в буфет между пакетом с чаем и банкой сгущенного молока. Затем Г. вымыл руки и лицо в ведре с водой. Несколько капель упало ему за шиворот с потолка, пока он умывался.
Взяв ведро за ручку, он направился к двери и открыл ее. Ветер и дождь вновь пахнули ему в лицо свежестью и влагой. Обхватив ведро руками, он вылил воду прямо на ступеньки. Г. вошел в дом, захлопнув дверь так плотно, как это было возможно. Часто, в очень плохую погоду, ветер дул во все щели так, что
