Во время записи во Флориде я допился до такой степени, что вернувшись домой, попал в дурдом Св. Джорджа в Стаффорде. Когда-то это место называлось «Окружным приютом для умалишенных», но название сменили, чтобы психам стало немного легче. В этом огромном здании викторианской эпохи было темно и понуро, будто там собирались снимать научно-фантастический фильм. Только я переступил порог этого заведения, как доктор огорошил меня вопросом:
— Вы мастурбируете, мистер Осборн?
А я ему в ответ:
— Я здесь, чтобы подлечить голову, а не член.
Надолго я там не задержался. Поверьте мне, у врачей на дурке гораздо больше тараканов в башке, чем у их пациентов.
А потом Телма купила мне цыплят.
Наверно подумала, что благодаря этому сможет вернуть меня к нормальной жизни. Это помогло на каких-то пять минут. Но они мне быстро надоели, особенно, когда я понял, что, по мнению Телмы, должен буду кормить эту срань и убирать за ними дерьмо. Я начал искать повод, чтобы от них избавиться.
— Телма! — говорю однажды утром, когда они меня достали. — Где ты купила этих куриц? Они какие-то неправильные.
— Что значит — неправильные?
— Они не несутся.
— Может и будут нестись, Джон, если ты начнешь их кормить. К тому же, они так напуганы, бедняжки.
— С чего ты взяла?
— Да ладно, не притворяйся, Джон. Ты поставил возле курятника знак «Oflag 14»[50]. Знаю, что они не умеют читать, но сам понимаешь.
— Но это же шутка.
— Упреждающие выстрелы над их головами по утрам им тоже, вроде, не идут на пользу.
— Надо же их как-то держать в тонусе.
— С тобой они наедятся только страху. Если будешь продолжать в том же духе, доведешь какую-то курицу до разрыва сердца.
«Да уж если бы!» — подумалось мне.
Проходили недели и месяцы, я постоянно забывал накормить кур, так же как и они забывали о несении яиц. А Телма опять за свое:
— Джон, накорми кур.
Или:
— Помни, Джон, ты должен накормить кур.
Или:
— Ты накормил кур?
Охренеть можно!
Я хотел наконец-то покоя — запись «Technical Ecstasy» была изнуряющей, в основном, из-за бухалова — но мне постоянно кто-то компостировал мозги. Если не Телма, то адвокаты. Если не адвокаты, то бухгалтеры. Если не они, то фирма грамзаписи. А если не фирма грамзаписи, тогда Тони, Билл или Гизер, которых беспокоил наш «новый стиль» или они ныли по поводу налогов.
Я должен был кирять круглосуточно, чтобы окончательно не съехать с рельсов.
Но однажды не выдержал.
Целую ночь не спал. Посиделки в «Hand» до закрытия паба, потом продолжение дома, потом несколько дорожек кокаина, потом немного травки, потом снова кокс, где в районе завтрака фильм обрывается, потом опять кокс, чтобы стать на ноги. И вот пришло время обеда. Выпил бутылочку сиропа против кашля, три бокала вина, потянул еще немного кокса, выкурил косячок и полпачки сигарет, съел яйцо по-шотландски. Но вне зависимости от того, чем нагружал себя, я не мог избавиться от этого долбаного чувства апатии. Она часто меня посещала после возвращения из Америки. Часами стоял тогда в кухне и ничего не делал, только открывал-закрывал дверь холодильника. Или просиживал в зале перед телеком, переключая каналы, хотя ничего не смотрел.
Но в этот раз что-то изменилось.
Я сходил с ума.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в пивную и там решить свои проблемы.
Вот я уже собрался, как сверху спускается Телма. Появляется в кухне и говорит:
— Я еду к маме забрать детей.
Вижу, как сгребает со столика стопку журналов «Good Housekeeping» [51] и начинает их засовывать в сумку. Вдруг останавливается, поворачивается ко мне, а я так и стою возле холодильника, в трусах и халате, с сигаретой в зубах и чешу свои яйца.
— Ты накормил кур? — спрашивает она.
— Я же говорил, что они неправильные.
— Просто дай им поесть, Джон, ради Бога! Хотя, знаешь что? Пусть сдыхают. Мне теперь все равно.
— Я иду в паб.
— В махровом халате, который тебе подарили на Рождество?
— Ну, да.
— Классно, Джон. Просто класс.
— Где мои тапочки?
— Поищи их около собачьей подстилки. Буду в восемь.
Я вылез из дому, помню, в резиновых сапогах — тапочки не нашлись — и направился в сторону паба. По дороге пробовал затянуть ремешок от халата. Не хотел светить задницей перед местными фермерами, особенно, перед бородатым придурком-трансвеститом.
Когда дошел до ворот во дворе, меня вдруг осенило. «Знаешь что — сказал я себе. — Сейчас накормлю этих птичек. Мать их так! Если она так хочет, пожалуйста!» Повернулся и заковылял в сторону дома. Но мне хотелось выпить и я подошел к «Рейндж Роверу», открыл дверь и вытащил из бардачка припрятанную там на черный день бутылочку шотландского виски.
Глоток! Ааа! Сразу легче.
Отрыгнул и пошел в сад. И вдруг меня снова осенило. «Да пошли они к едреней фене, эти курицы! Не снесли ни одного яйца, засранки! На хер их! Всех — на хер!»
Глоток! Ааа!
Отрыгнул, затянулся сигаретой. И вспоминаю, что не докурил ту, которая была у меня во рту. Выбросил окурок в овощную грядку Телмы. Снова свернул, на этот раз в сторону сарая.
Распахнул двери и посмотрел на свою полуавтоматическую винтовку «Benelli», стоявшую в пирамиде. Взял ее в руки, проверил патронник, были ли патроны, были, а потом рассовал по карманам обоймы. С верхней полки взял канистру с бензином для газонокосилки, ее хранил там садовник. Для той самой газонокосилки, на которой я для смеху ездил в пивную. Ее мне подогнали из конторы Патрика Миэна, хотя я просил комбайн.
Ну, значит, с канистрой в одной руке, с ружьем в другой, и бутылкой вискаря под мышкой, покуривая сигарету, ковыляю к курятнику в саду. Заходит солнце и небо окрасилось в багровые тона.
В голове постоянно крутятся слова Телмы: «Джон, накорми цыплят. Ты накормил цыплят, Джон?»
И тут вмешивается бухгалтер:
«Парни, это серьезно. Счет из налоговой на миллион долларов».
А Гизер говорит:
«Назовем этот альбом «Technical Ecstasy». Нам нужно найти новый стиль. Мы не можем постоянно ковыряться в этой долбанной черной магии».
И так без конца. Все повторяется снова и снова.
«Джон, накорми цыплят!»
«Парни, это серьезно».
