– Слово даешь?
– Даю слово вам, люди добрые, – возвышает голос Ратибор, – в крепости хазарам не бывать! Это наш последний рубеж. Стоять там будем насмерть! Сам погибну, но крепость хазарам не отдам!
– Погибнет он, ишь какой хитрый, – снова проворчала Кунава. – С него мертвого и спросу никакого. Ты нас сначала защити, а потом погибай сколько тебе хочется, а то, погибнет он, видите ли. А мы тут что, тоже пропасть должны. Нет, ты нам таких обещаний не давай!
– Да что ж ты за баба такая?! – снова возмутился староста.
– Да ладно, ладно, пойду я в вашу крепость, – купчиха сложила руки на груди и пристально посмотрела на Ратибора.
– Вот про последний рубеж, ты это дельно сказал, молодец, а то, что погибать – это напрасно, это лишнее. Никогда так не говори! – Она повернулась и ушла, тяжело неся свое грузное немолодое тело.
Следом за горожанами в крепость медленно брели раненые воины. Только теперь Ратибор увидел, как их много.
– Сколько? – спросил он остановившихся около него сотников.
– Две дюжины раненых и трое убитых, – ответил за всех Мстивой.
– Трое убитых? – переспросил Ратибор, пытаясь представить, как можно сразить такого, с головы до ног закованного в броню воина.
– Одному стрела попала в глаз через смотровую щель в личине, – нехотя пояснил Мстивой. – Бронебойная стрела, у ал-арсиев тоже такие есть. А еще Хоробору стрелами сбило пластину доспеха прям против сердца, – продолжил сотник, – и в щель бронебойка ударила.
– Жаль Хоробора, – вздохнул воевода, – хороший был воин и стрелок удивительной меткости.
– Была бы простая стрела, – откликнулся сотник, – так жив бы остался, а бронебойка вошла глубоко, помер тотчас.
– А еще ратников полста, – добавил он после минуты молчания, словно заново переживая смерть воина, с которым дружил.
– Тоже убитые? – в ужасе переспрашивает воевода.
– Не, раненые, но много тяжелых, – сотник машет рукой, – доспехи у них неважные, простые стрелы держат, а бронебойки почти никак.
– Хазары через реку переправляются! – донесся сверху крик дозорного.
– Ну, так и знал! – Ратибор ударил кулаком в ладонь. – Теперь они соберутся за рекой на заливном лугу, а потом переправятся прямо перед частоколом и малыми воротами, чтоб взять их под обстрел.
– И тогда не то, что не выстрелишь, а и голову над частоколом не поднимешь, – нахмурился Мстивой, покручивая ус.
– Пока хазары начнут переправляться да на берег выходить, их можно будет бить безнаказанно: с лодок стрелять неудобно, а потом забоятся луки свои в воде намочить.
– Побью я их на переправе, сколь можно, – согласился Мстивой. – А потом что? Коли через бойницы столько народу попортили, то на частоколе их ал-арсии бронебойками всех моих воев погубят. Кого мы тогда на стены крепости поставим?
– Потом стрелков отведем, а всех ратников на полати поставим с копьями так, чтоб как только кто сунется, так сразу его в рожу копьем, а самих их снизу не видно было. И не забудь, что с крепостной башни туда стрелы долетать тоже будут.
– Смотри, воевода, – сотник покачал головой, – если в бой на стенах ввяжемся, то потом ратников со стены не отведешь; начнут отходить – их всех и порубят.
– А вот тут как раз твои стрелки и прикроют.
Увидев недоумение в глазах сотника, Ратибор добавил:
– На крыши домов, что стоят рядом, посадишь стрелков. Оттуда весь частокол виден, а полати вообще, как на ладони, будут.
– Ну, ты удумал, – Мстивой опять недоверчиво наклонил голову.
– Давай, давай, поторапливайся! Возьми сейчас ополченцев, чтоб заранее на крышах площадки сделали и лестницы тоже. Время у нас еще есть. Часа три, не менее. Должны успеть.
– Это что, и есть твоя хитрость? – уже уходя, спросил сотник с легкой насмешкой.
– Нет, время моей хитрости еще не пришло, – нахмурился Ратибор. – И дай-то Бог, чтоб до нее дело не дошло.
Глава 2
Дикая степь
Издревле Русь граничит с Дикой степью, изрыгающей со своих необъятных просторов орды кочевников. Уж и заставами богатырскими от нее отгораживалась, и Змиевыми валами[9] отпахивалась, и, казалось, утихло ее разбойное буйство, но нет-нет да и принесет вновь ветер степной на своих крыльях вражьи стрелы.
Сизый дымок от очага тонкой струйкой уходит через косой вырез в вершине юрты. Князь Куеля[10] сидит на вышитых войлочных подушках и смотрит через откинутый полог на заходящее солнце. Из века в век его предки ставили юрты именно так: единственным глазом дома кочевника прямо на запад, чтобы, выйдя утром в степь, видеть ту точку на горизонте, куда они уйдут сегодня или завтра. От поколения к поколению его народ шел по степи на запад, туда, где солнце, касаясь края земли, умирает, истекая кровью, чтобы на следующий день возродиться вновь. Встать в розовом тумане, умыться медовой росой и начать свой новый путь по небосклону, собирая рассыпанные в воздухе крупицы золотого света и небесных даров. Потом оно будет подниматься все выше и выше, наливаясь небесным золотом и сияя от того все ярче и ярче. Но вечером, умирая, оно уронит все свое золото, все собранные за день дары, где-то там, на далеком западе, насыщая землю сказочным богатством. Так гласила легенда, и весь его народ верил в это и упорно шел по сухим степям и каменистым предгорьям с одной надеждой: достичь той далекой благодатной земли. Они шли очень долго и уходили все дальше и дальше на запад, но эта земля все ускользала и ускользала от них. Порой казалось, что она уже совсем рядом: стоит лишь переплыть через реку или перейти горный хребет. Но вскоре становилось ясно, что это не так. Травы на пастбищах быстро истощались, и со всех сторон приходили злобные соседи, пытаясь отнять то малое, что имели они. Так его предкам пришлось научиться защищать свои юрты, так они стали воинами, и тогда они стали зваться кангары, что означало храбрейшие. Кангары разбили всех соседей, но снова ушли дальше потому, что сказочная земля ждала их. Вначале они даже не знали, как она называется, но потом встречные народы сказали им, что далеко на западе есть священная река Ра [11] и около нее находится неистощимая и благодатная земля по имени Ардар. Теперь кангары знали точно, что они недаром столько лет терпели, надеялись и верили в свою великую мечту. Теперь в их народе совсем не осталось тех, кто колебался и говорил, что лучше остаться в той долине или на тех холмах, а не бродить вечно по свету. Теперь все торопились дойти до земли Ардар, ведь если люди знают, как она называется, то значит она совсем рядом. Правда, мудрые старики, настороженно вглядываясь вдаль, говорили, что очень странно и непонятно, почему те народы, которые знают про благодатную землю, сами не ушли туда. Может быть, Землю упавшего солнца уже кто-то занял до них, или боги ее охраняют от непрошеных гостей. Но молодежь и слышать ничего не хотела об осторожности; быстрые кони храбрецов уносили юношей далеко вперед на поиски легендарной земли.
И вот, в один прекрасный день, они принесли радостную весть, что им удалось увидеть землю, которая, как чаша на пиру, наполнена до краев земными благами; и бескрайние луга с высоченной сочной травой, по которым бродят неисчислимые стада диких коз и оленей, и реки, полные удивительной рыбы, и табуны диких коней, быстрых, как ветер. Но самое главное было то, что эта земля касалась вод священной реки Ра, которая была широка, как море, и за которой почти не видно было другого берега суши. Конечно, это она, земля Ардар, решили кангары и вскоре достигли ее, и поселились на этой чудесной земле. Никто теперь уже не вспомнит, сколько прошло лет, полных счастья и изобилия, потому что никто не замечал времени, наслаждаясь каждым новым днем, как ниспосланным свыше чудом. Но однажды, вместо бледно-
