церемонию на Белтайн. Впервые с тех пор, как они занялись магией, Челси чувствовала внутри пустоту.
— Джилли, — негромко начала она, — прошлой ночью…
— Как вы думаете, кому все поверят? — Взгляд Джиллиан затуманился. Казалось, мыслями она где-то далеко. — После того, как он со мной поступил, — сказала она так тихо, что остальным пришлось прислушаться, чтобы разобрать ее слова, — он этого заслуживает.
Несколько мужчин — Амос, Чарли, Мэтт и полицейские, специально обученные осматривать места преступления и собирать улики, — шли за Джиллиан по тропинке, которая вела от кладбища в лес. Джилли была бледной и замкнутой, хотя они старались обращаться с ней как можно бережнее. Вдруг она остановилась.
— Вот здесь это произошло.
Ориентиром служило огромное цветущее кизиловое дерево. Кизиловые лепестки покрывали поляну подобно искусственному снегу. По приказу Чарли один из полицейских, используя стволы деревьев как столбы, обозначил место желтой лентой. Остальные принялись брать образцы почвы и искать улики, которые могли бы помочь осудить Джека Сент-Брайда.
Чарли подошел к Амосу с дочерью. Глаза Джиллиан напоминали блюдца, ее била нервная дрожь.
— Милая, — спросил Чарли, — ты помнишь, где он повалил тебя на землю?
Ее взгляд скользнул на небольшую поляну.
— Там, — ткнула она пальцем.
В этом месте листвы не было, полянка выглядела так же, как и остальные вокруг, но Чарли знал, что эксперты способны добыть сокровища, не видимые невооруженному глазу.
Он послал двоих проверить место.
— Может быть, отвезешь ее домой? — предложил он Амосу. — Похоже, она вот-вот упадет.
— Джиллиан сильная. Ей…
— …не обязательно быть здесь. Знаю, вы оба хотите помочь. И самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это окружить ее теплом и заботой, чтобы, когда дело дойдет до суда, она была в порядке.
— Теплом и заботой… — повторил за ним Амос. — Это я могу.
— Отлично. Если что-то станет известно… — пообещал он и присоединился к коллегам.
Двое экспертов работали на месте изнасилования.
— Что-нибудь нашли? — спросил Чарли.
— Ни дымящегося пистолета, ни специфической жидкости, как положено в случае с изнасилованием.
— Избавьте меня от подробностей, — пробормотал Чарли. — Презерватив нашли? Или хотя бы упаковку от него?
— Нет. Правда, мы обнаружили отпечатки ног. Похоже на следы борьбы. С другой стороны, по этой поляне могла пройти масса людей. Мы делаем снимки.
Мэтт Гулиган похлопал его по плечу.
— Проверь вот это. — Он провел Чарли через поляну и указал на темное пятно на земле. — Видишь пепел?
— И что?
— Здесь разводили костер.
Чарли пожал плечами.
— Джиллиан об этом упоминала. Я же тебе говорил.
— Да, но хорошо бы располагать доказательствами.
— Ты ей не веришь?
— Ты же знаешь, как трудно выиграть дело об изнасиловании, даже если преступник уже имел судимость. Мне нужно подтверждение каждого ее слова.
— Она утверждает, что поцарапала насильника, — заметил Чарли. — У меня в качестве доказательства есть фотография.
— Одних фотографий недостаточно, чтобы отправить его за решетку. Она должна сообщить как можно больше деталей. — Мэтт поднял на него глаза. — Удалось точно установить, сколько времени длилось нападение?
— Она сказала, что минут пять-десять.
— Чарли, между мировым рекордом по бегу и соревнованиями по легкой атлетике в старшей школе — большая разница.
— Черт, Гулиган! Мне кажется, ей было не до того, чтобы смотреть на часы.
Мэтт вздохнул.
— Она встречалась с психологом из Центра помощи жертвам насилия?
— С кем-то встречалась. С доктором Горовиц, знакомым психиатром ее отца.
Мэтт кивнул, поднял обуглившуюся веточку и принялся вертеть ее в руках, пока один из экспертов не бросил на него неодобрительный взгляд и положил веточку в пакет с уликами.
— Чего-то удалось добиться от подозреваемого, кроме как сфотографировать его?
— Откровенно говоря, — признался Чарли, — он сказал, что его здесь не было.
— Он так сказал после того, как вы зачитали его права?
Чарли покачал головой.
— Он даже не взглянул на меня с тех пор, как я зачитал ему права. Он заявил об этом через две секунды после того, как я сообщил, что он арестован. Обычный инстинкт самосохранения.
Мэтт задумался. Придется побороться, чтобы суд принял это заявление во внимание. Опять-таки, ему это не впервой.
— Лейтенант Сакстон, — позвал полицейский, — подойдите сюда!
Мэтт с Чарли поспешили к дереву. На земле виднелся четкий след ботинка — намного больше, чем следы от обуви девочки-подростка. Полицейский, который их подозвал, вертел в руках ботинок, который Чарли изъял в доме Эдди.
— Не стану утверждать, что это тот самый ботинок, пока эксперты не сделают гипсовый слепок, — сказал он, — но как по мне, то он подходит просто идеально.
Действительно подходит, даже частички земли в рельефе подошвы совпадают. Если поставить рядом — след точно такого же размера, как и ботинок Джека. А ведь он уверял, что в тот вечер и близко не подходил к Джиллиан Дункан.
Мэтт широко улыбнулся, обнажив редкие зубы.
— Что ж, — сказал он, — отличное начало!
Судья оказался мужчиной, чему Джек в глубине души обрадовался. Мужчина уж точно поймет, что в тюрьму хотят засадить невиновного. Он сосредоточил все свое внимание на уважаемом Люсиусе Фрили, словно пытался выжечь свою версию у судьи в мозгу. Но, похоже, судья не обратил на него ни малейшего внимания. Он спокойно взглянул на камеры, установленные в задних рядах зала суда, и на стол обвинителя, за которым высокий рыжеволосый мужчина, напоминающий парнишку из комедийного сериала «Счастливые дни», перелистывал бумаги. Потом судья повернулся к Джеку и нахмурился.
— Мы сегодня собрались по делу «Штат Нью-Хэмпшир против Джека Сент-Брайда». Мистер Сент- Брайд, вас обвиняют в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах. Это преступление первой степени, и, исходя из тяжести обвинения, вы имеете право на адвоката. Если вы не можете нанять адвоката, вам назначат государственного защитника.
Люсиус Фрили многозначительно посмотрел на пустующее кресло рядом с Джеком. Ему одним взглядом удалось внушить обвиняемому мысль, что он идиот, раз не воспользовался этой уступкой закона.
Джек вспомнил Мелтона Спригга и стиснул зубы.
— Ваша честь, я бы предпочел… — Он запнулся. — У меня нет адвоката, — сказал он, окончательно решив свою судьбу.
