— А чего ты мне начитываешь? Был я на лекции? Был. И нечего! — возмутился Бакланов.
— А я авансом воспитываю тебя, Бакланчик, чтоб в дальнейшем плыл по нужному курсу. Как требуется. Сбиться-то в сторону совсем недолго.
Вдруг Бакланов чуть заметно подмигнул Мазаю и тихонько сказал:
— Идем-ка в сторону.
— Может, драться хочешь? — пошутил Мазай, но, заметив на лице Бакланова тревогу, молча пошел за ним.
Они остановились в углу коридора, возле своей двери.
— Директор отобрал у меня ключ, — невеселым голосом чуть слышно сказал Бакланов.
Эти слова произвели на Мазая магическое действие. Куда девалась его «морская» осанка и неприступный вид! Он широко раскрыл глаза, рванулся к Бакланову и, крепко схватив его за руку, со всей силой сжал ее:
— Врешь?!
— Нужда была врать! Директор еще похвалил — говорит: хорошо сделан.
— Эх, ты! Значит, затонула плоскодонка дырявая.
— А плоскодонка не тонет, даже дырявая может плавать. И плавает. У нас в колхозе есть…
— Не тонет, так людей топит!
— А я что, разве утопил кого? Не знаешь — и не говори.
— Ну, Баклан, ты давай не фырчи! Оратор какой нашелся. Рассказывай все, как было.
Бакланов подробно описал свою встречу с директором, умолчав лишь о посылке. Мазай остался доволен, что Бакланов всю вину взял на себя и не выдал товарищей. Он даже шлепнул Егора по спине, что означало у него высший предел доброжелательности:
— Молодец, Бакланчик! Просто даже поверить трудно, что ты такой героический парень… — Вдруг лицо Васьки стало строгим, а глаза пытливо уставились на Егора. — А каким ветром тебя в комнату занесло? Все на лекцию, а он в комнату поплыл. А? Потому я и говорю, что не видел тебя на лекции. Выходит, ты пришел в клуб к шапочному разбору? Дисциплинка у тебя — что надо! Видать, на черную доску захотелось.
Бакланов был готов к такому вопросу. Зная, что грозит посылке, если Мазай проведает про нее, Егор спокойно, даже немного безразлично ответил:
— Я за порошком забегал. От головы. С утра болит. То в один висок стукнет, то в другой. Когда голова разболится, не до лекции. — И для большей убедительности еще приврал: — Я только высыпал порошок на язык, а они входят. Увидели, что я за делом, и никто ругать не стал. Вот как… Мастер сказал: если голова не пройдет, нужно к врачу сходить, чтобы лекарство дал и освобождение. Ну, а я отказался. И так, мол, пройдет. И прошло. Может, минут десять еще поболела после порошка, и все.
Егор разговаривал с Мазаем, а сам мучительно думал, как бы избавиться от него. Он понимал, что это не так легко, и решил перехитрить Ваську.
— Ты куда сейчас пойдешь? — спросил он.
— Как «куда»? На консультацию. А ты забыл?
— Я в читальню пойду.
— Брось выдумывать! Идем на консультацию.
— Нечего мне там делать сегодня, а в читальню — вот как нужно.
— Зачем?
— Книгу возьму. По литейному делу.
— А я говорю — давай па консультацию! И разговор окончен. Дисциплина! Понятно? В моей группе ие должно быть никаких прогулов. Ясно?
— Так незачем же мне сегодня…
— Ну и наплевать, что незачем, а ты иди. Вреда все равно не получится. А по правде сказать: думаешь, мне самому охота ходить на всякие там консультации? Как бы не так! Терпеть их не могу. Цех — все отдам за него, а уроки да консультации — просто жить мешают. Я бы сам и носа туда не показывал — нельзя, дисциплина требует. А как же! В расписании консультация? Консультация. Ну, и плыви туда, нечего по сторонам оглядываться. А то, пожалуй, опять голова заболит. Пошли. Ну?!
И Бакланов пошел, охваченный тревогой за судьбу стоящей под койкой посылки. Но делать нечего: не подчиниться Ваське он не мог — такого Мазай никому не простит.
На третьем этаже, почти у двери своего класса, они увидели юношу и девушку. Юноша, чуть подавшись к своей собеседнице, что-то ей оживленно доказывал. Он быстро и размашисто жестикулировал, покачивал головой, пожимал плечами — в общем, весь был в движении. Девушка молча слушала его, чуть прикусив губу, и строго смотрела себе под ноги. Заметив на лестнице Мазая и Бакланова, она негромко сказала:
— Ладно. Отпрошусь.
— Правильно, Оленька! — почти крикнул юноша, прищелкнул пальцами, стремительно повернулся на каблуке, помчался по лестнице, крикнул на ходу Мазаю: — Привет, тезка! — и исчез где-то внизу.
Мазай подошел к девушке.
— О чем тут напевал Васька Жабин? — спросил он.
— Так, ни о чем. Просто говорили.
— Брось, Ольга! Я сам видел, как он ломался, словно сдобный пряник. Одесский дергун.
— Ну и хорошо, если видел. Подумаешь, важность какая! Вот что, товарищ староста: я на консультацию не пойду.
— Брось, Писаренко, выдумывать.
— И не собираюсь. У меня пятерка по спецтехнологии. Неясных вопросов нет. Вот и все. Мне нужно в город сходить.
— Зачем?
— Тебе знать необязательно. В общем, за «надом», — хитровато улыбаясь, ответила Оля и добавила: — В кино. Вот.
— В кино?! — удивился Мазай и помрачнел. — Не отпускаю. Никого не отпускаю. Понятно? Пошли на консультацию.
— Понятно. Только на этот раз не выйдет по-вашему, товарищ староста. Я к мастеру пойду. — И Олины каблучки застучали вниз по лестнице.
Едва Мазай и Бакланов вошли в классную комнату, ребята закричали наперебой:
— Мазай, к мастеру!
— Дмитрий Гордеевич велел тебе в преподавательскую прийти!
— Иди скорее, он ждет!
— А не сказал — зачем? — нарочито безразличным тоном осведомился Васька.
— Говорит, что срочно нужно.
Мазай недовольно взглянул на Егора и прошипел:
— Наверно, гонять из-за твоего ключа будет. Руки бы тебе оторвать, чтоб не отпирал дверь в неположенное время! И голову отвинтить — пускай не болит, когда не просят. Жизни никакой из-за вас не стало! Вчера директор больше часа начитывал — думал, и ног не унесу, третьего дня — Батурин. Погодите, возьмусь я за вас…—
Уже от двери он крикнул:
— Эй, друзья, до конца консультации на ужин не уходите! Чтоб пи один не отлучался. Всем понятно?
У МАСТЕРА
В преподавательской комнате Селезнев был один. В ожидании Мазая он выписывал из классного журнала в свои блокнот отметки, полученные ребятами группы за день.
Работа подвигалась медленно: мастер то и дело задумывался, перелистывал журнал почти до конца и
